Два других замка поддались не сразу. Одна из отмычек сломалась прямо в замке, и я не мог продолжать, пока не выудил обломок. Наконец остался последний, третий замок, и опять помешал исполнительный охранник.
Лейтенант шепнул:
— Сколько еще времени, сеньор?
— Если повезет, несколько минут.
— Сеньор, надо что-то придумать. Этот дуралей вооружен, чего доброго вздумает нам помешать. Он знает, что у меня нет ключей от камеры.
Недолго думая, я оставил отмычку в замке, и мы с лейтенантом сделали вид, что уходим. Когда мы проходили мимо, он с сожалением нам улыбнулся, как-никак наш приход оживил его одинокое дежурство. В это мгновение я рванул лейтенанта за руку и опрокинул его на столик дежурного. Падая, лейтенант сбил с ног часового, а тот, увидев у меня в руках револьвер, инстинктивно потянулся к поясу, где у него висел пистолет. Пытаясь встать на ноги, лейтенант якобы нечаянно задел его руку, чем я и воспользовался, огрев охранника кольтом по голове. Пусть потом рассказывает о подвиге своего начальника.
— Отличная работа, сеньор, — одобрил лейтенант.
Мы вернулись к камере и закончили дело. Я смотрел на Виктора Сейбла и думал, каков же может быть вклад этого человека в нашу национальную безопасность, если его собственная безопасность была так важна для всех. В его внешности не было ничего выдающегося. Время оставило на нем свой след, но не лишило его достоинства и интеллекта, которые читались в его глазах.
Он шмыгал носом, с трудом сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Увидев, что я нахмурился, он сказал:
— Это от наркотиков. Они специально нас приучили.
— Знаю. Далеко зашло?
— Не так далеко, как им хотелось бы.
— Может, надо подкрепиться? У нас есть.
— Давайте скорее уходить.
— Вас может скрутить по дороге. Можно достать героин. — Пакетик с пробой, который я передал Фучилле, находился где-то в кабинете капитана.
— Нет, — отрезал Сейбл.
— Дело хозяйское.
Лейтенант начал беспокоиться:
— Мы слишком задерживаемся, сеньор. Надо торопиться.
— Пошли, — обратился я к Сейблу. — Идите впереди. — как будто вас ведут на допрос. Если поднимется шум, падайте на пол.
Он мягко улыбнулся и спросил:
— Вам приказано убить меня в случае провала?
Я кивнул;
— Хорошо. Выполняйте без колебаний. Лучше смерть, чем оказаться в руках красных.
— Так вы и в самом деле большая шишка?
— Именно. Пока я жив, есть вероятность, что меня могут заставить заговорить, и тогда на моей совести будут миллионы смертей. Ну а мертвый… по крайней мере, у мира будет шанс образумиться.
— Сначала попробуем вытащить вас отсюда живым.
— Вы храбрец.
— Я глупец, каких свет не видал. Пошли.
В коридорах нас никто не задержал. Слово лейтенанта было законом, и оно открывало перед нами все ворота. Не было ничего необычного в том, что заключенного вели на допрос.
Опасность поджидала нас в лице того злобного пожилого охранника у решетчатых ворот. Он раскинул своим умишком, что-то сообразил и, видимо, решил, что настал его час стать лейтенантом и очистить себе место. Он выхватил пистолет из кобуры с отрезанным верхом и навел его на лейтенанта, полагая, что он — главная мишень. За ошибки надо платить: мой выстрел стер с него злобную улыбку, и он рухнул на пол. Лейтенант протянул руку через решетку, достал ключи и открыл ворота.
На звук выстрела с противоположного конца коридора бежали охранники. Увидев нас с оружием в руках, они остановились, переглядываясь и не зная, что делать дальше.
Я сказал по-испански:
— Чистая случайность. Лейтенант ведь предупреждал, чтобы он не срезал крышку кобуры. Он обронил ключи, нагнулся, а пистолет выпал и выстрелил.
Видимо, покойник не раз высказывал свое неодобрение относительно застегнутой кобуры. Объяснение их устроило, и они с облегчением вздохнули, предвкушая, как будут подтрунивать над старым ветераном, который считает их идиотами.
Вот позади и последние ворота особого отделения, только наши глухие шаги слышны в тишине. Но леди Удача, до сих пор милостивая к нам, решила показать свой норов. Один из охранников не мог отказать себе в удовольствии подковырнуть старикана по горячим следам и, придя на пост, обнаружил его мертвым. Его испуганный крик донесся до нас, но был услышан и другими караульными.
Я схватил лейтенанта за руку:
— Сколько их впереди?
— Около тридцати на разных постах.
— Они могут поднять тревогу?
Лейтенант поднял руку, давая нам знак замолчать. Возбужденные голоса позади нас стихли, караульные совещались, что делать дальше. Их останавливало то, что лейтенант все-таки оставался начальством и нес за все ответственность. А как он будет объясняться, это его личное дело. Но если они копнут глубже и найдут того охранника, которого я треснул кольтом по голове, то беды не миновать. Лейтенант без труда прочитал ход моих мыслей.
— На случай тревоги у них есть особый приказ, и тогда нам конец.
— Система тревоги подключена к освещению?
— Нет. Отдельная проводка.
Меня осенило. Решение найдено. Дав знак моим спутникам следовать за мной, я побежал к коридору, который проходил перпендикулярно к тому, где были мы. Повернув направо, я нашел вход в подземелье и открыл его, благо Фучилла любезно показал мне, как это делается. Лейтенант, изумленный моим знанием крепостных тайн, протянул мне фонарик. Но тащить его и Сейбла в этот лабиринт не было времени. Оставалось довериться. Я взял фонарик и протянул ему мой кольт.
— Ждите меня здесь.
Не обращая внимания на жуткие экспонаты прошлого, я пробирался на звук работающего движка. К счастью, отмычка не понадобилась: помещение было закрыто на простую задвижку. Открыв дверь, я увидел старинный двухцилиндровый мотор, который вращал такой же допотопный генератор. Я выдернул пробки, и маховик медленно остановился. Тусклые лампочки позади меня погасли. С помощью фонарика я довольно быстро проделал обратный путь.
Едва я повернул массивную плиту, как перед самым моим носом сверкнул выстрел. Я рухнул на пол и, чертыхаясь, перекатился на другую сторону коридора. Выпавший из моей руки фонарик не разбился, и в его луче я увидел корчившегося на полу охранника, его стон слился с отзвуком выстрела. Лейтенант помог мне встать.
— Необходимость, сеньор. — Он протянул мне кольт.
— Надо спешить. Скоро появятся другие.
— Они не успели включить сигнал тревоги?
— Вы их опередили.
Охранники здесь были не самые ушлые ребята, но кое- чему из все же научили. Я специально не гасил фонарик, чтобы они видели его свет. Когда мы дошли до пересечения коридоров, я посветил в одну, потом в другую сторону. Увидев по лучу фонарика, что я выбрал направление, они выстроились с ружьями с противоположного конца коридора, ожидая появления наших силуэтов. Я мгновенно повернул руку и осветил их всех. Теперь мишенями были они. Их минутного смятения было достаточно, чтобы заработал мой кольт, и с каждым выстрелом их становилось на одного меньше. Последний успел выстрелить, но перезарядить ружье не успел. Пуля попала ему в грудь, и он упал как марионетка, у которой перерезали нитки.
— Те, что в секретном отделении, слышали нас?
— Нет. А если и слышали, посчитают, что это не их дело. У них свои приказы.
— Теперь идем в кабинет.
Тела лежали там, где мы их оставили. Сейбл спокойно посмотрел на них, он понимал неизбежность происшедшего. Эти люди несли смерть, и вдруг она выбрала их самих. Они не заслужили жалости.
Лейтенант встал, рванул на себе мундир так, что на пол посыпались пуговицы, оторвал один отворот, вырвал с мясом две медали и бросил их на пол. Потом растрепал свои прилизанные волосы, и они повисли ему на глаза.
Я ухмыльнулся, наблюдая его подготовку. Но в это время зазвонил телефон, и лейтенант автоматически поднял трубку. Он дважды сказал «да», внимательно слушая, затем поблагодарил звонившего и положил трубку.
— Это мой брат. Он работает телефонистом на коммутаторе у сеньора Ортеги. Сеньор Ортега и начальник полиции Сабин направляются сюда с тремя машинами вооруженной охраны.
— Он не сказал, зачем?
— Карлос Ортега получил радиосообщение от своего агента в Майами. Они предполагают, что может произойти то, что и произошло.
Я показал на телефон.
— Связь с городом прямая?
— Да, сеньор.
Набрав номер отеля, я вызвал Анжело на испанском языке. Все разговоры на английском будут особенно прослушиваться. Когда он подошел, я стал нести какую-то чушь про женщин, не давая ему вставить ни слова, чтобы отцепились лишние уши. Потом сказал:
— Ты помнишь посудину, которую Хосе не мог оставить и капитан ушел?
Он сразу все сообразил.
— Да, очень жаль, сеньор.
— В какой порт он направился?
— В прогнозе сообщили, что ураган после нас пойдет на Флориду. Так что он ушел на Майами.
— Попробуй связаться с ним по радио. Скажи, пусть ждет монет с неба.
— Что, сеньор?
— Он поймет. Спасибо, малыш.
Итак, мы почти у цели.
Лейтенант щелкнул каблуками, шикарным жестом отдал мне честь и вытянул руки по швам.
— Я готов, сеньор. — Он замялся, смущенно улыбаясь. — Если вы не против, хорошо бы небольшой шрам. Дамы… они любят… вы понимаете…
Удар обрушился на него на полуслове. Шрам так шрам. Чего не сделаешь для хорошего человека. Крови было достаточно, чтобы картина выглядела натурально. Пару недель походит с опухшей рожей и фингалом под глазом — зато герой. Правда, сейчас, весь в крови, он лежал без сознания рядом со своим капитаном, но с более радужными перспективами.
Пакетик с героином я обнаружил в кармане капитана и высыпал порошок в чернильницу. Взломав дверцы оружейного ящика, я взял четыре гранаты, подвесил их на поясе и кивнул Виктору Сейблу следовать за мной.
Было пять минут пятого, всходило солнце.
Теперь все было кстати — и ураган, и то, что не было подачи электричества из города, и что тюрьма зависела от ветхого генератора. Двое часовых у главных ворот не заметили нас в темноте, а когда я неожиданно возник перед ними, они растерялись. Капитан приказал им впустить меня, но не сказал, что я выйду. Их минутного замешательства было достаточно. Когда один из них повернулся к телефону, чтобы получить дальнейшие распоряжения, я шарахнул его кольтом по голове. Другой схватился за ружье, но я быстро разлучил его с ним тем же способом. Он отлетел к стальной решетке. Когда я его ударил, он был далековато от меня и удар его только оглушил. Он вскочил и, выхватив короткий нож, висевший на поясе, бросился на меня. Не желая лишнего шуму, я дал ему сделать выпад, отскочив в сторону. Удар прошел по касательной, и я почувствовал, как мне к ребрам словно приложили раскаленное железо. Перехватив его руку, я вывернул ее и ударил его коленом между ног. Он взвыл и задохнулся от боли, а чтобы ему полегчало, я огрел его рукояткой кольта.