На этот вопрос у меня всегда готов ответ:
– Я актуарий.
Игуана засмеялся в третий раз, но довольно натужно.
– Я имею в виду, что мои математические навыки – высочайшего уровня, а потому для тебя они бесценны. Я стопроцентно надежен. И, основываясь на том, что я видел и лично испытал за последние недели… Я полагаю, что из всех находящихся в этом помещении я – единственный, кто никогда не имел проблем с законом.
На этот раз никто не засмеялся. Никто не сделал попытки защитить свою честь и репутацию. Возможно, я попал в больное место. Возможно, я только что спас себе жизнь.
– Из всех нас я единственный, кто способен создать кредитное предприятие и все рассчитать, – добавил я.
Все помолчали.
– В определенных обстоятельствах нам может понадобиться такой человек, если все это не брехня.
А что, если брехня? Мою удавку привяжут к тому же самому квадроциклу или к другому?
Здоровяк выдержал паузу.
– Как скоро? – наконец спросил он.
– Как скоро что?
– Как скоро мы увидим, работает это или нет?
– Через две недели после начала работы банка, – сказал я. Мои исходные расчеты основывались на том, что первая стадия займет месяц. Но сейчас мне показалось, что это слишком долго.
– А что, если все провалится?
– Это я тоже учел, – сказал я. – Не провалится. Если никто не захочет брать кредиты, у тебя все равно останутся деньги в виде стартового капитала. Как минимум. А это уже немало. А если клиенты не будут расплачиваться по своим долгам и банк лопнет – хотя я не думаю, что это реалистичное предположение, – то гарантом послужит Парк приключений. Иными словами, ты в любом случае получишь назад то, что вложил. И, повторюсь: все эти деньги будут абсолютно легальными.
Я быстро покосился на Игуану. Он выглядел недовольным. В душе у него, подозреваю, бушевала буря.
– А что, если уровень доходов будет недостаточно высоким? – спросил Здоровяк.
Мои глаза сами собой обратились на повешенного. И я сказал то, что должен был сказать:
– Такой риск есть. Но я верю, что мы сумеем найти золотую середину.
– А что в ней золотого?
Я вспомнил папашу, который привез на своем старом «опеле» дочку, чтобы поиграть в Парке приключений. Моя идея заключалась в установлении такого процента по кредиту, чтобы он мог заинтересовать многих. На лице Здоровяка впервые мелькнуло нечто, похожее на выражение. Хотя более внимательный взгляд показал бы, что никакое это не выражение – он просто несколько раз открыл и закрыл глаза.
– Я думал, ты актуарий. А ты хочешь стать ростовщиком, – сказал он.
Мне показалось, что от тона, каким он это произнес, температура в сарае упала градусов на десять. Я решил, что сейчас не лучшее время, чтобы вступать в дискуссию о принципах взаимовыгодной банковской деятельности.
– В том-то и дело, – сказал я. – Я могу быть и тем и другим. Точность. Все должно быть просчитано с абсолютной точностью.
Здоровяк снова уставился на меня. Прошло несколько секунд, на протяжении которых решалась моя судьба. Я это знал. Мы здесь вдали от всех, и, не считая меня и покойника, здесь собрались только преступники. Не совсем идеальная обстановка для внезапного прилива позитива, как сказал бы Перттиля. Спустя некоторое время Здоровяк повернул голову к Игуане и едва заметно ему кивнул. Я не удержался и посмотрел себе за спину. Игуана несколько раз покачал головой, но затем вздохнул и кивнул в ответ. Даже если он согласился, явно сделал это с большой неохотой.
– Актуарий ты или кто еще, – сказал Здоровяк, – но мы глаз с тебя не спустим.
Он наконец поднял глаза к удавленнику, а когда снова заговорил, его голос звучал почти печально:
– Ты ведь знаешь, что деньги не растут на деревьях.
Дорога назад была точным повторением дороги туда. Глаза мне опять завязали. Сначала мы ехали по маленьким дорогам. В машине по-прежнему пахло лосьоном после бритья и хвойным освежителем воздуха. Из кондиционера на меня тянуло холодом. А. К. держал меня за руку. Никто не разговаривал. Никто, кроме меня, – когда мы выбрались на более оживленное шоссе, о чем я догадался по шуму движения.
– Кто это был? – спросил я.
Игуана ответил почти мгновенно:
– Предыдущий математик.
6
Когда я сообщил новости Эсе, он выглядел разочарованным, как будто старался проглотить что-то твердое и неприятное на вкус. Но его голос звучал спокойно.
– Это вопрос безопасности Парка, – сказал он. – А безопасность – это долгая оборонительная битва. А надежность обороны проверяется по самому слабому ее звену. Я давно разбираюсь с поступлением наличности. Это часть общей оборонной стратегии Парка.
– Оборонной стратегии? – спросил я.
– Я сформулировал эту стратегию некоторое время тому назад, и Юхани ее одобрил, – сказал Эса. – Она основана на лучших мировых военных практиках.
После моего посещения ночного сарая прошло три дня.
Мы с Эсой сидели в аппаратной, освещенной только светом, лившимся с экранов перед нами. Перевозка наличных никогда не входила в список официальных служебных обязанностей Эсы; он использовал для этого собственный внедорожник и не получал никакой компенсации ни за амортизацию автомобиля, ни за расходы на бензин. Я предполагал, что он будет только рад избавиться от лишней работы. Но мое предположение не оправдалось. Проблема с наличностью пока не находила решения. (Не говоря уже о трупе в морозильнике кафе «Плюшка и кружка» или о том, что я в любой момент мог оказаться в петле в заброшенном сарае.) У меня были две серые спортивные сумки, набитые деньгами. Проблема заключалась не столько в самих деньгах, сколько в людях, которые имели к ним касательство.
В билетной кассе получал деньги Кристиан – Венла по-прежнему сидела на больничном. Менеджер Парка Лаура подсчитывала выручку и передавала менеджеру по безопасности, который отвозил их в банк. Теперь я был вынужден освободить двух последних от этих обязанностей – как минимум, ради их собственной безопасности. А также потому, что я хотел спасти и Парк, и свою жизнь.
– Эса, – начал я, понимая, что мне придется прибегнуть к дипломатии разрядки. – Я уважаю твою работу и твою общую стратегию. Но это небольшое изменение в приоритетах обороны…
– Но ведь Парк приключений не переходит в наступление?
– Прошу прощения…
– Мы обороняем свою территорию. Этого достаточно.
Последние три дня у меня не было свободной минуты. Я управлял Парком, считал, заполнял формы, сдал несколько налоговых отчетов, предоставил необходимую документацию – одним словом, трудился не покладая рук. Я создал в программе Excel новый шаблон для бухучета с целью раскидать будущие возросшие доходы от продаж на определенный период времени, а затем, когда ситуация разрешится, сделать так, что деньги просто исчезнут. Занимаясь этим, я без конца напоминал себе, что моя главная задача – пережить трудные времена, расплатиться с долгами, избежать смертного приговора себе и удержать Парк приключений на плаву. Я нанес визит адвокату по имени Хеисканен – если верить визитке, которую он вручил мне вместе со счетом за свои услуги, звали его именно так – в его кабинете в Каллио и дал ему несколько поручений. Мне требовались его знания законов и его оперативность.
Все надо было провернуть за несколько дней. В теории. Но для начала разобраться с…
– Парк приключений всегда будет стремиться быть мирным, – сказал я, глядя Эсе в глаза. – Даю тебе слово. Наша стратегия нейтралитета и отказа от агрессии остается в силе.
На его скрытом в тени лице отражался лихорадочный блеск мониторов. Вероятно, то же самое относилось и ко мне. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Наконец Эса быстро, по-военному, кивнул:
– Ладно. Ты позаботишься о доставке наличности, а я ненадолго перейду в запас. Но помни: если ситуация ухудшится, я всегда наготове.
– Спасибо, Эса.
Мы еще немного посидели в тишине. Разумеется, у меня в голове роились тысячи вопросов, возникшие в ходе нашего разговора. Но я быстро усвоил одну фундаментальную истину: я не хочу знать обо всем. Если Эса разработал стратегию по защите Парка в случае нападения боевиков, это хорошо. Я сомневался, что Юхани много об этом думал. И почти слышал его голос: «Отличная идея, командир!» – огда он одобрил инициативу Эсы, даже не вникнув в ее суть. Я встал.
– Semper fi, – сказал Эса.
Я узнал это выражение. «Всегда верны» – евиз корпуса морской пехоты США. Вряд ли один из нас когда-нибудь служил в элитном американском военном подразделении, но я решил не озвучивать свои предположения относительно статистической вероятности подобного. Я поблагодарил Эсу за преданность делу, покинул аппаратную и вышел в кутерьму Парка.
Вечером главный зал был полон звуков и движения. Кое-кто из детей уже явно начал уставать. В этот час здесь гораздо больше слез и истерик, чем по утрам. Но некоторые дети становятся еще активнее и, предчувствуя скорое закрытие Парка, сбрасывают последние оковы послушания. Родители, прибывшие сюда утром, выглядят так, словно замышляют совершить преступление, а затем быстро покинуть страну.
Лауру Хеланто я нашел без труда. В правой руке она держала рулетку профессионального вида, а в левой – папку. Эту папку я уже видел. В последний раз – на своем кухонном столе, когда ее хозяйка показывала мне эскизы. Лаура стояла спиной ко мне. Я хотел с ней поздороваться, но заколебался. Что, если ей особенно дорога ее роль в управлении финансами Парка? Я сделал глубокий вдох, внутренне собрался и все-таки с ней поздоровался.
Лаура Хеланто повернулась и одарила меня такой непосредственной улыбкой, какой я давно не видел. Эта улыбка произвела на меня такой же гипнотически-отупляющий эффект, как и раньше. Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, зачем я ее искал.
– Франкенталер, – сказала она и ткнула рулеткой в бетонную стену.
Мы синхронно повернули головы в одном направлении. На стене красовались меловые изгибы.