– Придешь завтра на работу? Без опоздания? И будешь выполнять обязанности, за которые тебе платят?
Венла не стала долго раздумывать:
– Да.
– В девять утра?
– В девять утра.
– Хорошо.
Венла уставилась на меня:
– В самом деле?
– В самом деле.
– Значит, я могу просто сесть в машину и уехать?
– Я бы сначала отвязал кабель.
– Да, точно, – вспомнила она.
Она подошла к дышлу, отвязала кабель, показала мне свободный конец и бросила его на землю. Прошла мимо меня и забралась в грузовик. Уже собиралась захлопнуть дверцу, когда вдруг сказала:
– А что насчет рекорда продаж?
– А что насчет моего флагштока?
– Увидимся утром.
Венла вырулила с парковки и покатила к шоссе. Дала по газам, и вскоре грузовик исчез из виду.
34
Я еще раз обошел парковку и только потом открыл дверь здания Парка. Я поймал себя на том, что думаю о будущем не только в контексте выживания. Давно я этого не делал. Секунду спустя я уже всерьез прикидывал, во что обойдется полная переделка Большой горки. Средств потребуется немало, соответственно, и риск будет велик. Детские горки – это вам не шуточки. Тем не менее, мысль о модернизации Парка приятно грела сердце.
Я дописал список необходимых дел, внес в него последние поправки и закрыл папку. Огляделся по сторонам. Мое внимание привлекло кафе «Кренделек». Я не разговаривал с Йоханной по поводу замков на морозильниках; не спрашивал, почему они неожиданно появились, а потом так же внезапно исчезли. Мне не хотелось говорить ничего, что натолкнуло бы ее на мысль о том, что тело на дне морозильника – если она его видела – дело рук ее покорного слуги. С этим человеком меня ничего не связывало. Я с удовольствием позволю Йоханне думать, что визит полиции удивил меня как управляющего Парком приключений – не больше не меньше.
Это и в самом деле все. Я почувствовал, как с моих плеч свалилась еще одна гора. Я даже вернул себе способность смотреть на фрески Лауры. Мысли о ней по-прежнему туманили мне взор и раздирали внутренности, но я был рад, что сказал ей все, что о ней думал: что она пробудила во мне нечто такое, о существовании чего я раньше даже не подозревал. Теперь я понимал, что именно в таких обстоятельствах люди говорят о любви. Я не знал, есть ли на свете что-нибудь еще, что пробудит во мне такие же чувства – счастья, печали, пронзительной ясности и неопределенности. И все это одновременно.
Глядя на Парк, я не мог не признать, что и в этом отношении Лаура оказалась права. Несмотря ни на что, я достиг успеха. Как минимум, я максимально приблизился к успеху.
Мною владел целый букет эмоций, но над всем доминировало чувство победного облегчения. Я вышел в холл, чтобы открыть двери. Октябрьское утреннее солнце лежало низко над линией горизонта. Оно отражалось в окнах холла в виде квадратов и прямоугольников. За дверями толпились посетители. Это тоже новшество – очередь начинала собираться еще до того, как откроется Парк. Я нажал устройство на стене, и двери поехали в стороны. Я пожелал всем доброго утра и пригласил заходить. От толпы отделился коренастый силуэт. Я узнал его, и от владевшего мной чувства облегчения не осталось и следа.
Осмала явился один. Я отметил это машинально, лишь минутой позже сообразив, почему это важно. Если бы он пришел арестовать меня, то привел бы с собой подмогу. Должно быть, дело в чем-то другом.
– Я ведь вам не помешаю? – спросил он.
Странный вопрос. Я не мог представить себе человека, которого не встревожили бы регулярные визиты полицейского из Хельсинки и его неудобные вопросы.
– Ни в малейшей степени, – ответил я.
Моих ноздрей коснулся знакомый запах зерен средней прожарки.
– Кофе?
– Это было бы… Вы уверены, что я вас не отвлекаю?
– Давайте назовем это моим перерывом на кофе. В конце концов, я владею этим Парком.
Я услышал в своем голосе нотку гордости и понадеялся, что Осмала тоже ее уловил.
Мы с инспектором шли через холл, когда он вдруг остановился. Я заметил это не сразу и обернулся к нему с расстояния в полтора-два шага.
– Ничего, если мы не пойдем в кафе? – спросил он. – Давайте лучше посмотрим на эти стены. Моя жена читала о них в газете.
– Пожалуйста, – согласился я.
– Но вначале позвольте мне показать вам фотографию. – Он открыл папку, которую нес в руке.
Достал из папки лист формата А4, и я увидел цветное фото Здоровяка.
– Этот человек когда-нибудь приходил в Парк? – спросил он.
– Насколько мне известно, нет. Думаю, если бы такой человек посетил Парк приключений, я его запомнил бы. Он выглядит довольно… опасным типом.
Осмала кивнул и убрал фотографию в папку.
– Он крайне опасен. И вы абсолютно уверены, что никогда не встречали его? Может быть, в обществе вашего брата?
– Я абсолютно уверен. Как его зовут?
Это был честный вопрос. Я практически ничего не знал о Здоровяке. Даже его имени. Осмала моргнул своими светло-голубыми глазами.
– Пекка Копонен, – сказал он.
– Боюсь, я впервые слышу это имя.
Осмала улыбнулся. Кажется, раньше с ним такого не случалось. Почти не случалось. Затем он кивнул:
– Я так и думал.
– А что, этот Копонен что-то говорил насчет Парка?
Это был естественный вопрос. В конце концов, я – владелец и управляющий Парком приключений. Мне необходимо это знать. Но Осмалу мой вопрос удивил.
– Насчет Парка? Нет. Он ничего не говорил. Не секрет, что такие люди предпочитают не разговаривать с полицией.
Я ждал. Осмала чуть повернул голову и уставился на что-то у меня за спиной.
– Сколько у вас там горок?
– Тринадцать, – сказал я и тоже повернулся к Большой горке. Визжали дети. Гравитация – это весело.
– Думаю, вы знаете, что один из ваших сотрудников был осужден за присвоение чужих средств?
Я помнил эту тактику Осмалы. Он непринужденно болтает, но только ради того, чтобы притупить вашу бдительность. Так нападающий делает ложные финты при приближении к воротам соперника.
– Я что-то об этом слышал, – честно ответил я, понимая, что как владелец Парка приключений могу задавать определенные вопросы. Вопросы, ответы на которые очень меня интересовали. По целому ряду причин. – Полиция в чем-то ее подозревает?
Осмала шагал медленной тяжелой поступью. Я шел рядом с ним. Он посмотрел на Комодский паровоз, готовый отправиться от станции.
– Нет, насколько мне известно, – сказал он. – А стоит?
Мы подошли к стене Франкенталер и остановились полюбоваться ею. Я подумал, что и знаю и совсем не знаю человека, расписавшего эту стену. У меня снова появился шанс стать тем, кем я и был – озабоченным владельцем Парка приключений.
– Мне об этом ничего не известно, – ответил я. – Кто-то из моих сотрудников связан с этим Копоненом?
Осмала повернулся ко мне:
– Нет. Я не это имел в виду. Вы не замечали ничего подозрительного в поведении этой сотрудницы?
– Нет, – помотал я головой, чувствуя облегчение. Не знаю, как я реагировал бы, если бы выяснилось, что Лаура поддерживала со Здоровяком какие-то отношения. – Есть одна вещь, которую я обязан у вас спросить. Неофициально, если не возражаете. Я владею этим заведением и стараюсь, чтобы все здесь работало так гладко, как…
– Вас что-то беспокоит. Понимаю вас.
– Естественно.
– Полиция приходит сюда, задает всякие вопросы, роется в морозильниках и все такое…
– Да.
Осмала окинул меня оценивающим взглядом и двинулся к следующей стене – стене Краснер. Я следовал за ним.
– Я понимаю, – сказал он. – Но на данной стадии расследования я не имею права делиться с вами подробностями. Но не сомневайтесь: мы проверили самые разные версии.
– Но вы же только что сказали…
– Вам наверняка будет приятно услышать, – продолжил Осмала, игнорируя мои возражения, – что, если бы мы нашли между этими двумя людьми хоть какую-то связь, я пришел бы сюда с совсем другими намерениями.
Мы остановились.
– Буду с вами честен, – сказал он. – То же самое касается вас и этой художницы.
Осмала кивнул на стену Краснер.
– Вы, наверное, и сами смогли бы во всем разобраться. Но в этой ситуации все же есть нечто очень интересное.
– Какой ситуации?
– Неопытный владелец Парка приходит сюда из совершенно другой сферы. А здесь его поджидает сотрудница, которая успела кое-чему научиться, когда работала с умелым мошенником. И которой – на мой взгляд, несправедливо – дали срок вместе с ним. Разумеется, она сама подписала все документы, но она имела дело с виртуозом манипуляции. Можете догадаться, что мы сразу подняли это дело. Пыталась ли эта сотрудница обмануть вас? Была ли она в сговоре с Копоненом?
Я смотрел на фреску. Пока я слушал Осмалу, цвета на ней как будто стали ярче и продолжали набирать интенсивность. Осмала пожал плечами.
– Как вы сказали, вы ничего не заметили. Поскольку ничего и не было. Никакого контакта или связи. Лично я… – Осмала сделал глубокий вдох. – Я очень этому рад. Мне приятно видеть, как люди меняют свою жизнь, открывают в ней новую страницу. Только взгляните на эти фрески!
Краснер, Таннинг, де Лемпицка, Франкенталер, О’Кифф и Янссон. Я как будто видел их впервые. Осмала полез в карман пиджака и достал телефон.
– Мне пора, – сказал он.
– Понимаю, – не глядя на него, сказал я.
Муралы сияли, ослепительно яркие.
– За таким успехом, – сказал он, – всегда стоит намного больше самоотверженности и целеустремленности, чем мы видим со стороны.
Впервые за долгое время мои чувства обострились настолько, что ко мне вернулась способность строить точные расчеты, как в те времена, когда я работал в страховой компании. Я с абсолютной уверенностью знал все переменные уравнения.
– Это правда, – согласился я.
– Я вернусь в выходные вместе с супругой. Посмотрим на них еще раз. – Он шагнул к выходу.
– Двери для вас всегда открыты, – услышал я свой голос.