Словно услышав Тони, где-то на западе захлопали минометные выстрелы. Прошло совсем немного времени, и заработала зенитная защита форта. Заревели стартующие ракеты, загрохотали артавтоматы, расходуя снаряды повышенной мощности.
Несколько мин были перехвачены уже над фортом, один осколок со звоном врезался в бронированные жалюзи окна. Джим с Тони переглянулись, а майор лишь развел руками.
– По крайней мере у вас будет возможность и дальше получать столь необходимые вам препараты из ядовитой флоры. Вы ведь посылали робота собирать их для вас? Я видел этот ящик, там было много всего, но в основном мне показалось, что это грунт. Вы употребляете грунт?
– Нет, просто грунт налипает на поверхность корней, достаточно его просто счистить, – пояснил Джим, которому показалось оскорбительным предположение, что они с Тони едят землю, как какие-нибудь сумасшедшие. Чтобы подтвердить сказанное, он снял со стола небольшую коробку, куда поместилось несколько десятков разноцветных корешков, орехов и клубней, которые по показаниям датчиков и после пробы на вкус оказались годными к употреблению.
– Вот, майор, это все, что удалось извлечь полезного, остальное – увы, пришлось выбросить.
– Да, я видел, как робот выносил ящик. Значит, что угодно вы есть не можете? – В голосе майора послышались нотки разочарования.
– В этом нет необходимости, сэр, – невозмутимо ответил Джим, а Тони отошел в угол, с трудом сдерживая смех.
46
Каждый новый день приносил полковнику Эйкеру новые проблемы и беспокойства. Технические службы згаппо, а также других разведок сообщали о подозрительной активности канкуртов в планетном районе. Скоростные перехватчики, зонды, станции широкополосного сканирования двигались к району непрекращающимся потоком.
Все меньше оставалось сомнений в том, что канкуртские спецслужбы что-то разнюхали. Они и раньше имели некоторую информацию о процессоре, но теперь, похоже, знали, где искать.
– Что же нам теперь делать, сэр? – спрашивал бедняга Лоут после получения очередной тревожной телеграммы.
– Работать, полумайор, работать. Если противник поймет, что его здесь неласково встретят, он поостережется бросаться сломя голову, а это даст нам верных полгода. А за полгода… За полгода мы успеем сделать многое.
Впрочем, Эйкер и сам не верил тому, что говорил. Он присутствовал на всех отчетах научной группы и слышал из уст разработчиков, что они «на острие открытия», что «все может решиться в ближайшие сутки». Однако верилось в это с трудом: полковник ежедневно тратил по две коробки наноскоба и чувствовал, что скоро всем представителям имперской власти на этой планете придется туго.
Геллисам было все равно, кто станет ими править – дифты или канкурты. Они все так же будут заниматься собой, есть всякую дрянь, сочинять анекдоты про императора и насмехаться над форматированием.
Пребывая во власти невеселых дум, полковник Эйкер получил доклад о прибытии срочного сообщения.
– Сэр, это настоящая бомба! Это потрясающе! – прокричал молодой лейтенант из геллисов, которому не светило даже второй степени форматирования.
– Что? Что такое? – растерянно спросил Эйкер, выходя из задумчивости.
– В Сингоне обнаружена целая подпольная структура! Склады с оружием, триста бойцов, агентура в муниципалитете! Мы ждали вторжения извне, а канкурты давно здесь!
– Объявите тревогу! Вызывайте резервы, мы немедленно выдвигаемся! – в тон лейтенанту закричал Эйкер. – А где этот Сингон находится?
– Двести семьдесят километров на северо-запад, сэр, – подсказал один из операторов, поскольку лейтенант убежал объявлять тревогу. – Между прочим, промышленная жемчужина нашего края…
«Триста бойцов и агентура в муниципалитете», – мысленно повторил полковник и побежал к лестнице, чтобы спуститься в подвал. Он уже знал, как добраться до базы группы быстрого реагирования.
Не прошло и десяти минут, как мощные турбины дискорамы уже уносили группу в небо. В десантном отсеке царило легкое волнение, бойцы уже знали, что на этот раз их ждет реальное дело, а не болтовня с болотными гидроскопами.
На персональный передатчик полковника пришло сообщение о вылете еще трех дискорам с отрядами из других регионов. Разумеется, ждать их следовало с запозданием минут в сорок, но полковник был настроен решительно.
– Нам придется начинать одним, сержант, – сказал он.
– Как скажете, сэр. Бойцы у меня хорошие, мы работы не боимся.
– Три транспорта с подкреплением уже в воздухе, но им далеко лететь, прибудут с опозданием.
– Я все понимаю, сэр, если мы будем ждать, вражеские агенты могут смыться.
– Да, сержант, именно так.
– Не беспокойтесь, сэр, мы прижмем их и не дадим ускользнуть. Кстати, я заметил, как вы сегодня надевали экипировку. Ничего не перепутали и не пренебрегли сапогами.
«Ну разумеется, вся схема осталась в архиве», – подумал полковник. Ему казалось странным, что сержант удивляется такому положению дел. Файл в архиве, немного анализа, и вот он – закрепленный навык.
– В этот раз я не стану блокировать предохранитель вашего штуцера, сэр. Начнете стрелять, когда захотите.
– Спасибо, сержант, – ответил полковник и только сейчас обратил внимание на то, что у сержанта и других солдат перчатки четырехпалые. Потом посмотрел на свои руки – пальцев было пять, перчатки обладали функцией адаптации.
Странно это, странно и непривычно – всего четыре пальца. Хотя чего же здесь странного, ведь и сам Эйкер не имел раньше ни имени, ни тела. Говорили, будто общий стандарт был снят с каких-то неведомых «человеков», но что это такое, полковник не знал. А впрочем, какая разница, с человеков или с геллисов. Тот же сержант Фойтер – отличный парень. Если бы все геллисы были такими, канкуртам ни за что бы не удалось закрепиться в планетном районе.
В порыве доброжелательности Эйкер тронул сержанта за плечо и спросил:
– А вот скажите мне, сержант, хотелось бы вам получить возможность высокого форматирования?
– Геллисам это недоступно, сэр. Что толку хотеть невозможного?
– Ну да, конечно, но вдруг появилась бы такая возможность?
– Знаете, сэр, за всех геллисов сказать не могу, но лично я бы от форматирования отказался.
– Почему? – удивился полковник. Ему казалось, что всякий белковый организм спит и видит, как бы получить способности к формату.
– Если меня отформатируют хотя бы раз, я не смогу заниматься сексом, – сказал сержант и вздохнул.
– Но что это такое? Что значит заниматься сексом?
Беседу сержанта с полковником услышали другие, в отсеке стало тише. Сержант взглянул на часы – времени было достаточно, и он принялся объяснять полковнику Эйкеру, что имел в виду.
После двадцатиминутных повторений, уточнений и демонстрации каких-то тонкостей на пальцах Эйкер наконец понял, о чем говорил сержант, однако ему, отпрыску цивилизации жидкокристаллических ризоидов, предпочитавших кластерно-матричный метод размножения, трудно было понять, как и почему белковые организмы готовы тратить свою жизнь на такие глупости.
47
Поскольку база злодеев располагалась почти в центре города, сажать дискораму пришлось неподалеку – во дворе летнего детского клуба.
С земли транспорт наводили двое полицейских – они уже знали о готовящейся акции и как могли содействовали группе быстрого реагирования.
– Еще левее, левее! Вы садитесь на большое дерево-люкс, оно может ударить вас зарядом электричества! Примите левее! – разносился на открытой волне голос полицейского. Он был в панике, и полковник Эйкер мог его понять – посреди обычного неспешного дежурства в тихом городе вдруг приходит сообщение о какой-то ужасной банде террористов, а потом прилетает пятнадцатитонная дискорама, для которой нужно срочно найти место в загроможденном постройками центре города.
Солдаты уже выстроились вдоль поручня, готовясь выпрыгивать наружу, однако дискорама все еще скользила над сверкающими кронами люкс-деревьев. Ими был засажен весь двор.
– Садись на грибки! На грибки садитесь! – принял решение полицейский, поняв, что нужно пожертвовать малым.
– Что означает грибки? Ответьте! – уточнил автопилот.
– Ну вон те, смотри, возле песочниц! – срывая голос, кричал в рацию полицейский. – Прозрачные кубы из бромостекла, видишь?
– Вижу. Прозрачные кубы из бромостекла вижу.
– Это и есть грибки! Садись на них, они расколются, но хоть аварии не будет!
– Хоть аварии не будет… – повторил автопилот, и дискорама стала снижаться.
Корпус тряхнуло, что-то заскрежетало по обшивке, громче завыли турбины, и дискорама наконец ударилась опорами о землю.
Распахнулась дверь, солдаты посыпались наружу, еще больше шокируя местных полицейских.
– Где они? Куда идти?! – орал на них сержант, но полицейские только разводили руками и жмурились.
После шума и поднятой пыли прохожие при виде раздавленных дискорамой грибков в ужасе разбегались – на улице становилось пустынно.
Наконец удалось выяснить, что противник находится совсем недалеко. Оставалось только пересечь улицу, обогнуть жилой дом и выйти к комбинату здорового питания «Трижор», в здании которого и в тайных подземных помещениях располагался преступный синдикат.
Следуя за сержантом, солдаты стали перебегать улицу, чем вызвали недовольство водителей автомобилей. Они раздраженно сигналили, выкрикивая из окон ругательства, однако группа не обращала на них внимания, невозмутимо пересекая проезжую часть.
«Ну наконец-то настоящее дело», – подумал полковник, стараясь не отставать от капрала. Еще сотня метров, и они должны были достигнуть комбината.
Поворот за угол, кустарник с непривычно зелеными листьями, высокий забор, а за ним на здании надпись – «Трижор».
«Четыре этажа, а мы оттуда как на ладони», – успел подумать полковник, и в этот момент с крыши комбината хлопнул гранатомет.
Бойцы попадали на асфальт, а граната, не найдя другой цели, врезалась в припаркованный фургон и порвала его в клочья. Волна гари и раскаленного воздуха ударила по затаившейся пехоте.