Это была просторная каюта с удобными креслами и отдельными релаксаторами на каждый ряд из пяти кресел.
– Эх, красота, – произнес Тони, выбирая кресло в первом ряду. – Честно говоря, я ничуть не жалею, что мы съехали с квартирки в форте.
– Я тоже, но картошка была вполне на уровне.
– Картошка – да, картошка замечательная, – согласился Тони и прикрыл глаза.
Послышался хлопок – в двигателях включилось зажигание.
Запустились турбонасосы, по полу побежала легкая вибрация. Неожиданно открылась дверь, и в салон, вместе с непрошеным гостем, прилетели запах смазки и шум компрессора.
– Алле, это что за фокусы? Ваше место в солдатской! – резким, не терпящим возражения тоном заявил вошедший.
Тони приоткрыл один глаз и покосился на нахала. Это был пилот с лейтенантскими нашивками. То ли агеец, то ли балкат. Эти два народа были очень похожи – узкие плечи, длинные руки, оттопыренные уши и орлиный нос.
– Я тебе сейчас морду набью, – спокойно пообещал Тони.
– Эй, ты мне еще угрожать будешь?! – взвился пилот и двинулся по проходу к пассажирам.
Джим не удержался от смеха, таким комичным ему показался рассерженный агеец.
– Послушай, придурок, он сейчас тебя выбросит за борт, и ему за это ничего не будет, – сказал он, решив предупредить нахала по-хорошему.
– А кто вас тогда повезет? – ехидно проговорил пилот, остановившись.
– Сами справимся.
Двигатели включились в режим прогрева, вибрация пола усилилась.
– А маршрут откуда возьмете? Или по запаху полетите?
– Маршрут у тебя в архиве лежит, под двенадцатым или восьмым тизером, – спокойно объяснил Тони, не сдерживая издевательской улыбки.
Пилот был озадачен. Впервые он почувствовал свою полную ненужность.
– Так вы, наверное, неформатные?
– Разумеется, неформатные.
– Так это ж другое дело! – воскликнул агеец и расплылся в радушной улыбке в полсотни острых зубов. – Я форматных не переношу!
– Продвигаться по службе не дают? – угадал Тони. Агеец выглядел очень уж давнишним лейтенантом.
– Ну… – Пилот помялся. – И это тоже. Знаете что, пойдемте вперед, там у нас генеральская каюта. Раз вы свои, я вас по высшему разряду прокатить могу.
– А тебе за это втык не дадут? – спросил Джим.
– Не дадут. Мне про вас никакой информации не дали, статус не уточнили. Сказали лишь доставить от места до места, а разряд не указали. Так что милости просим, камрады!
Упрашивать Джима и Тони было не нужно, они охотно сменили салон на небольшую, но комфортабельную каюту. Когда судно стартовало, они уже лежали пристегнутые к койкам, чтобы легче перенести перегрузки.
55
Спустя час их скоростное судно вышло на крейсерский режим, после чего напарники оставили койки и, усевшись за столик, стали смотреть в иллюминатор на однообразный пейзаж.
Пару раз мимо пронеслись истребители сторожевой эскадрильи, мигнули на прощание огни бакенов, и стало совсем скучно.
– Жрать хочется, – сказал Тони.
– Тебе всегда хочется. У меня с собой два пакетика глюкозы.
– Большие пакетики?
– Грамм по пятьдесят.
– Мне этого недостаточно.
– Это нам на двоих. Можно сгонять в грузовой отсек, там еще остались порошковые сухари. Пшеничные. И литра полтора воды.
– Королевское меню, – сказал Тони, покачав головой. Он нисколько не кривил против правды. Любой из дней, проведенных вдали от домашней станции, когда напарникам не приходилось питаться магнезией, был для них настоящим праздником.
В дверь постучался пилот, и Тони великодушно разрешил ему войти.
– Ну как вы тут, в порядке? – спросил агеец, баюкая на руках небольшой пластиковый бокс.
– Ничего, хорошо тут. Тебе спасибо.
– А я вам вот чего принес! Гидро!
С этими словами пилот открыл бокс и начал выставлять на стол прозрачные цилиндры с водой. Это были лабораторные емкости, Джим и Тони с ними были уже знакомы.
Выставив воду, пилот добавил несколько плиток униктарина, который употребляли агейцы и геллисы.
Отдав подарки, пилот попятился к двери, но уходить не торопился, так и стоял, переводя свои синие зрачки с одного пассажира на другого. Те поняли правильно – за угощение следовало расплатиться, агеец ждал шоу.
– Что-то мне пить захотелось, – сказал Тони и, взяв один из цилиндров, резким движением сорвал контрольную проволоку.
Агеец прижался к двери и обнял длинными руками пустой бокс. Его предупреждали, что пассажиры будут пить гидро, однако ему в это не верилось до последнего.
Да, пару раз он видел, как геллисы посасывали какие-то растительные гидросодержащие препараты, но там гидро было не настоящим, а связанным. Здесь же обмана быть не могло, в сверхпрочных цилиндрах находился настоящий, великий и ужасный гидро.
Сняв крышку, Тони пригубил содержимое, чтобы удостовериться в его качестве.
– М-м-м, настоящая водичка. Почти родниковая, – сказал он и безбоязненно сделал несколько глотков.
– Усса-са! – воскликнул пораженный пилот. – И тебе не больно?
– Нет, не больно, – усмехнулся Тони и передал канистру Джиму.
Тот в несколько глотков допил остатки, заставив пилота сокрушенно покачать головой и прикрыться пустым боксом.
– Пойду, усса-са… У меня от ужаса по всему телу диффузия началась, – пожаловался тот и выскочил в коридор, громко хлопнув дверью.
Напарники посидели еще немного, затем Тони поднялся.
– Сухарей принесу. Натолчем с водой, каша получится.
– Давай дуй, а то я тоже есть захотел. Если б не запас сухарей, уже бы и на магнезию согласился.
Тони ушел, а Джим откинулся в кресле и задремал. В какой-то момент ему показалось, что он видит сон, будто они с Тони в составе штурмовой группы врываются на дифтский крейсер, бегут по бесконечным коридорам, стреляя налево и направо. Добегают наконец до мостика, вышибают дверь и… оказываются на кухне в квартире Джима.
А там его мама готовит оладушки, а рядом с ней сидят родители Тони и полковник Фарковский.
Мать Джима – Глория, улыбается им и говорит: «Ну вот и наши мальчишки, как раз к завтраку подоспели…»
– Эй, приятель! – откуда-то издалека донесся голос Тони.
– Господин капитан! – уже настойчивее произнес он. Джим открыл глаза и с удивлением огляделся.
– Я что, уснул?
– Уснул, приятель, даже не услышал, как я вернулся.
Тони уже успел перемешать с водой сухари, блюдо было готово.
– Что-то приснилось?
– С чего ты взял?
– У тебя слеза на щеке.
Джим мазнул пятерней по лицу и сел ровнее.
– Так что тебе снилось? – настаивал Тони, зачерпывая ложкой кашу из сухарей.
– Да бред какой-то, – отмахнулся Джим и взялся за ложку.
– Дом, что ли, видел?
– Кухню свою. А там мать, твои родители и полковник Фарковский.
– Ну, это не бред… Полковник Фарковский был нам кем-то вроде родителей.
– Может, родителем, а может, и «дядей Эдвардом».
Тони пожал плечами, и дальше они ели молча. После каши попили воды с глюкозой и легли отдохнуть. Джим опять уснул, но на этот раз обошлось без сновидений.
Напарники проснулись часа через два, когда судно стало маневрировать.
За иллюминатором что-то сверкнуло, Джим подскочил к окну. Там удалялась искрящаяся точка.
– Эй, Тони, тут ракета прошла!
В этот момент судно стало резко уходить влево. Джима бросило на иллюминатор, он еле успел ухватиться руками, чтобы не удариться.
Возле борта раскрылся ложный контур, который стал удаляться от судна в противоположную сторону. Через мгновение он исчез в яркой вспышке, и в ту же секунду двигатели заработали на полную мощность, сотрясая вибрациями корпус.
Джим вернулся на место, напарники пристегнулись и стали молча ждать развития ситуации. Минут через тридцать опасность миновала, двигатели вернулись на маршевый режим.
– Хорошо, что машинка у нас шустрая, – сказал Тони после долгого молчания.
– То-то я думал, почему без сопровождения идем.
56
На место прибыли через два дня в ночь по судовому времени. Джим сквозь сон почувствовал, как «круиз» ткнулось бортом в причал, как вздрогнул корпус от сработавших магнитных захватов. Окончательно просыпаться он не стал, решив подремать до того момента, когда кто-нибудь явится за ними на борт. Но, видимо, в столь поздний час прийти за ними было некому, так что Джим лежал и слушал, как после трехсуточной гонки судно расслабляется, пощелкивая шпангоутами, шелестя в трубопроводах техническими жидкостями и поочередно отключая ненужные теперь насосы и компрессоры.
Постепенно наступала полная тишина, двигатели остывали, а пилот, позевывая, думал о том, как завести разговор со штурманом насчет прошлого проигрыша и представить все так, будто это была шутка, а не игра на деньги. Как-никак половина жалованья.
Однако тишина на судне царила недолго. Вот загудели приводы бортовой двери, и в коридоре заухали чьи-то тяжелые шаги. Им навстречу заспешили шажки полегче, это был худенький агеец.
Гости и пилот остановились. О чем они говорили, слышно не было.
– Тони, вставай, – позвал Джим.
– Я уже давно не сплю, – ответил напарник.
– Ты храпел.
– Это я притворялся.
Тони потянулся и стал длиннее еще на четверть. Потом зевнул и сел на койке.
– Эх, подушку бы еще, этой тахте цены бы не было.
– Ты еще про одеяло вспомни и про кофе с булочкой.
– Да ладно, обошлись бы и без кофе. Морду бы помыть нормально, а то мы всю воду с собой возим. При Фарковском-то нам умели удобства создать. Пусть и не в генеральских каютах катались, но умыться всегда была возможность. И мыло он нам делал.
– Хорошее, кстати, мыло. Он его по каким-то старинным рецептам собирал, из нашенских журналов.
– Единственный человечный канкурт. А тут даже сортира нет, только реакторный отвал. Разве можно в реакторном отвале нормально посидеть? Кроме нас туда только радиоактивные отходы наведываются.
Наконец дверь в каюту открылась.