— О! — Значит, дело в ней. Внутри все сжалось от стыда и обиды. Поцелуй означал для Брейди совсем не то, что для нее. — Что ж, хорошо. — Эспин собрала остатки гордости. — Тогда давайте делать вид, что этого не было.
Как будто в ее жизни было недостаточно взлетов и падений. Она потянулась к Брейди. Потом уговорила себя, что у них не может быть ничего общего. Потом он поцеловал Эспин и перевернул ее мир, а теперь она повела себя по-дурацки. Решительно, за выходные ей нужно поставить голову на место, иначе она не сможет прийти в понедельник на работу.
— Извините, — сказал он.
Извинение только ухудшило дело.
— Не стоит. Мне не следовало заговаривать об этом. Мы взрослые люди, и… — Она больше не могла смотреть ему в глаза и отвернулась. — Все в порядке.
— Эспин…
Женщина прервала его, потому что сил у нее не осталось:
— Мне пора уходить. Спокойной ночи.
Дверная ручка легко повернулась. Дверь приоткрылась, но тут же опять захлопнулась. Эспин с удивлением увидела прижатую к двери руку Брейди.
А через мгновение она спиной ощутила жар и поняла, что он стоит почти вплотную к ней. Дрожь прошла по коже. Эспин повернулась — осторожно, чтобы не оказаться ближе к нему, но то, что она увидела, заставило ее задрожать еще сильнее.
Перед ней стоял не суровый Брейди и даже не добродушный Брейди. Это был мужчина, который ее целовал, и в груди Эспин вспыхнул крошечный огонек надежды.
Его взгляд скользил по ней, но Брейди не шевелился, и это ее насторожило.
— Брейди?
— Тот поцелуй был необыкновенным, Эспин. — Огонек разгорелся сильнее, окрасил ее щеки. — Но это не должно было случиться.
На сей раз слова не показались ей обидными, возможно, оттого, что Брейди провел пальцем по лицу Эспин, от виска к подбородку, и она разучилась думать. И дышать.
А потом уже ничто не имело значения.
Его рот был жарким и голодным, но не торопливым, Брейди хотел наслаждаться вкусом, а не пожирать. У Эспин подогнулись колени, и ей, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за него.
В ответ он прижал ее к двери. Сзади было прохладное дерево, спереди — пылающий Брейди. Руки, высвободившись, смогли начать исследование.
На сей раз Эспин не спеша, аккуратно изучала его тело. Он проделывал то же самое с ней. Его руки медленно скользили от ее шеи вниз, к талии, к бедрам.
— Брейди…
— Ммм, — выдохнул он, сжимая зубами мочку ее уха.
— Вы говорили… — Эспин с трудом вспоминала слова, а легчайшие прикосновения его губ к ее вискам только мешали, — что это больше не повторится.
Брейди напрягся, затем прижался лбом к ее лбу:
— Я был не прав.
— Ох… — Больше она ничего не могла сказать.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
— Хочешь, я остановлюсь?
— О боже, нет.
Брейди улыбнулся, и его рука скользнула под блузку Эспин. От его прикосновений по ее коже побежали мурашки.
— Ты все еще хочешь уйти?
«Ну, хватит, Эспин. Хватит плясать вокруг да около».
— Нет.
— Это хорошо.
Эспин предполагала, что Брейди возьмет ее на руки и отнесет в спальню, но он продолжал целовать ее. Молодая женщина рассердилась. Она хотела его здесь и сейчас, а он, похоже, не спешил.
Эспин возилась с его майкой, пока он наконец не поднял руки, чтобы она могла ее снять. Увидев его широкие плечи, она решила, что Брейди, скрывая грудь под одеждой, совершает преступление против женской части человечества.
— Теперь твоя очередь, — пробормотал он.
Брейди помог ей снять жакет. Потом поднял ее руки вверх. Он снимал блузку медленно, лаская руки Эспин. Бюстгальтер быстро последовал за блузкой.
Эспин не была скромной или стеснительной, но Брейди столь внимательно изучал ее, проводя пальцами по груди, что она начала краснеть. Он дотронулся большими пальцами до сосков, и она охнула от пронзившего все тело наслаждения. Брейди поднял ее на руки и прижал к себе, и она ощутила прикосновение его кожи к своей. Он улыбался, целуя ее шею, а Эспин требовался более тесный контакт.
Брейди наконец двинулся вперед, и она вознесла благодарность небу. Эспин не знала, да и не хотела знать, куда он направился, только замечала краем глаза, что освещение меняется. А потом он опустил ее на кровать.
Сначала женщина возмутилась, когда он отстранился, но смотреть, как он раздевается, тоже было приятно. Невозможно вообразить такую великолепную фигуру. Она повернулась на бок, подперла голову кулаком и окинула мужчину долгим нежным взглядом.
Брейди заметил, что она смотрит на него, и поднял бровь.
— Просто любуюсь зрелищем, — сказала Эспин.
— Но для меня ты открыта не полностью. Это нехорошо, — заметил он и протянул руку.
— Я всегда стояла за равноправие.
Она позволила Брейди помочь ей встать на ноги.
Туфли Эспин потеряла, но не имела представления где.
Брейди расстегнул молнию на ее джинсах, запустил два пальца под пояс и стянул их. Они упали на пол. Он опустился на колени. Эспин положила руки ему на плечи, и он принялся целовать ее ноги, поднимаясь все выше. Она пошатнулась, когда он добрался до бедер. Вскоре трусики оказались там же, где и джинсы. Брейди поднялся и опять уложил Эспин на кровать.
Потом отступил на шаг, и она увидела удовлетворение на его лице. И почувствовала себя сильной и сексуальной.
— Вот теперь вид гораздо четче, — заявил он. — Великолепный пейзаж.
— Ты заставляешь меня краснеть.
— Это что-то новое.
— Действительно, так бывает не часто.
Усмешка Брейди была невероятно сексуальной, и каждый нерв в ее теле напрягся. Брейди присоединился к Эспин в постели, и она утратила способность дышать глубоко.
— Принимаю это как вызов, — сказал он. — А я люблю вызовы.
И он коснулся губами ее груди.
Брейди — человек решительный, целеустремленный. Эспин поняла это, поработав с ним. И испытывала к нему уважение. Но как только его рука скользнула между ее бедрами, она почувствовала и благодарность.
А когда первая легкая дрожь начала сотрясать ее тело, благодарность возросла.
Очень, очень возросла.
Глава 6
Брейди никогда не стремился нарушать установленный порядок. У него были два младших брата, которые постоянно переворачивали дом с ног на голову. Кто-то же должен обладать чувством ответственности. Спать со своей служащей — значит напрашиваться на самого разного сорта неприятности и скандалы, но сейчас ему было все равно.
Эспин вздохнула, обдав его грудь теплым ветерком, скатилась с него, легла на спину и потянулась, не понимая, видимо, сколь эротичное зрелище она собой являет, потом перевернулась на живот и приподнялась на локтях.
— Вот теперь мое «я» чувствует себя лучше, — сказала она и одарила его веселой улыбкой.
«Некое разнообразие по сравнению с обычным «Хорошо ли тебе было?»», — отметил он про себя.
— Только твое «я»? — поинтересовался Брейди.
— Ну и все остальное тоже. Но моему «я», правда, нужна была поддержка.
— Почему?
— Потому что недавно оно получило сильный удар от тебя. — Она провела рукой по его груди. — Горячий парень, неженатый, серьезный, безразличен к моим женским достоинствам. Мое «я» страдало.
— Ну, извини. — Он потянул завиток ее волос и улыбнулся, когда тот встал на место. — Я не собирался бросить тень сомнения на твои женские достоинства. Они прекрасно работают.
— Благодарю вас, мистер Маршалл. — Эспин закатила глаза. — Вы умеете заставить женщину улыбнуться.
— Всегда пожалуйста.
— Надеюсь. Мне было бы неприятно думать, что это оказалось для вас тяжким трудом.
Брейди чувствовал себя хорошо оттого, что она смеется. Странно, но хорошо. Эспин, с ее подходом к жизни, заставляла увидеть все в ином свете. Даже секс.
Эспин состроила гримасу и легонько стукнула его:
— Может, мне стоило прислушаться к предупреждениям Лорен?
Меньше всего Брейди хотел обсуждать в постели Лорен и ее поступки. Но Эспин едва ли отступится.
— Лорен предупреждала тебя? О чем?
— О, это была очень милая лекция, прочитанная, я уверена, с лучшими намерениями. Мне посоветовали не забивать себе голову тобой, потому что ты не ловишь рыбу в пруду предвыборной кампании.
— Лорен права. — (Эспин подняла одну бровь.) — Обычно, — добавил он. — Но, наверное, из всякого правила есть исключения. У меня такое чувство, что ты — исключение из многих правил.
Она усмехнулась:
— Только иногда. Но, знаешь, я полностью одобряю эту установку. Служебные романы осложняют жизнь, по крайней мере, а в случае неудачи могут многое пустить под откос. Всеобщий мораторий на них — правильная управленческая политика.
Брейди был полностью с ней согласен.
— И тем не менее мы здесь, — вздохнул он.
— Увы. — Рука, лежавшая на его груди, скользнула ниже, ее пальцы начали очерчивать круги вокруг его пупка. — Лорен намекнула, что уже пережила нечто подобное и хочет избавить меня от сердечных мук.
— Ну…
Эспин расхохоталась.
— Если бы ты видел свое лицо! — Она села и натянула простыню на бедра, то ли не сознавая, то ли не заботясь о том, что ее грудь осталась неприкрытой. — Давай не будем паниковать. Ты мне нравишься. Ты умница, ты горячий, то, что ты сейчас творил, просто удивительно, но это всего лишь секс. Замечательный секс, — добавила она, — но только секс. — Она засмеялась. — Ты шокирован?
Отрезвляющее заявление. Немного оскорбительное, но такое, какого Брейди еще не приходилось слышать в постели. И ничто в голосе или мимике Эспин не говорило, что она лукавит, что на самом деле она охотится за чем-то большим.
— Ты опять умудрилась меня удивить.
— Бедный Брейди. — Она погладила его подбородок. — Наверное, в этом городе нелегко быть красивым богатым холостяком.
Она что, смеется над ним?
— Ну, если ты так ставишь вопрос…
— Нет, я серьезно. Я видела, как люди к тебе относятся, слышала, что о тебе говорят. Не сомневаюсь, что женщины стоят в очереди с сетями и капканами, чтобы тебя изловить. Лорен сказала то, что сказала, заботясь, наверное, больше о тебе, чем обо мне. — Эспин засмеялась и легла рядом с Брейди. — Я просто вижу, как девушки в свадебных нарядах толкают тебя к алтарю. И близость, — она провела рукой по его бедру, — можно понимать как решающий шаг в этом направлении. Если женщина поставила перед собой такую цель.