– Он не мой, – пробурчала.
Просунув руки в рукава, влезла в платье, поправила подол. Потянулась к застежке на спине, но не достала.
– Яни, поможешь?
Поднявшись, он легко застегнул молнию и крючок. Я ощутила его прохладные руки на своей коже. И ничего! Ни трепета, ни волнения, ни дрожи в ногах. А когда меня легонько касался Эмес… От одной мысли в легкий жар бросило. Шмыгнув носом от злости, приказала мыслям и мимоходом не касаться этого самоуверенного мужчины. Я ему не тряпка половая, чтобы в его ногах валяться.
Яни поправил мне ворот платья и неожиданно обнял, крепко прижимая к себе.
– Что сделал Валынский, Аль? Он обидел тебя? Говори, иначе я сам пойду к нему, а это куда хуже.
– Нет, он… – Не зная, как объяснить ему, прикусила губу, подбирая слова. – Просто его зазноба сказала выбирать между ею и мной, а тут я с чаем, а от платья несет приворотным…
– Он решил, что ты его опоить собралась? – быстро догадался мой змей.
– Да. И… в общем, любезным Эмес не был.
– Ну и дурак. – Наг развернул меня к себе и заглянул в глаза. – А ведь ты к нему неравнодушна.
– Глупости. Просто обидно, – отмахнулась.
– Не ври. Я что, не видел, какой счастливой ты возвращалась после ваших занятий? Аленька, ты часами рассказывала мне о шахматах. Ты спишь с этой книгой…
– Я обожаю шахматы, а книга и вправду ценная! – возразив, отстранилась и взялась судорожно заправлять постель. – Но теперь ее придется вернуть.
Подняв тяжелый талмуд, погладила его обложку.
– Аля, ты ведь знаешь, что я тоже замечательный стратег в шахматах и у меня есть доска, но ты ни разу не предложила сыграть. И книга хорошая, но не настолько. Признайся хотя бы перед собой, что неровно дышишь к нему.
Взглянула на друга. Обманывать нага не было смысла. Он и правда далеко не юнец и видит намного больше меня.
– Я не знаю, что чувствую к нему, Яни. И не хочу думать об этом. Если чувства и есть, то у них нет никакого будущего, значит, давить влечение нужно сразу. Не позволять себе мечтать, надеяться, верить. Я не хочу оказаться на месте Самии, ждать месяцами, что на меня обратят внимание, бросят мимолетную улыбку, как кость собаке. Но ты прав. Рядом с Эмесом мне и хорошо, и мучительно неловко. Сердце бьется так, что, кажется, вот-вот выпорхнет. Я глупею и иногда несу такую чушь. И… – запнулась, почувствовав, как щипет глаза от наворачивающих слез.
– Аля… – Яни обнял меня и осторожно погладил по спине.
– Мне было так обидно. Он ведь даже слушать поначалу не стал, только когда я выпила этот чай. С радостью поверил, что я собираюсь его опоить, что задумала какую-то гадость. Но знаешь, я бы простила, если бы не его слова этой мымре Портовски – «Выбор сделан уже давно». При этом он так улыбался. У меня не было шансов обратить его внимание на себя. Ни малейшего шанса!
– Успокойся. Если он в тебе заинтересован, то не упустит, хотя к женщинам Валынский никогда особо трепетно не относился. А эта Портовски – одна из мух, на которых ведун давно не обращает внимания. Ну, летает рядом, ну, жужжит… Но, Аль, на Валынском свет клином не сошелся. Я увезу тебя к себе, и ты найдешь там достойного жениха.
– Да как же, – покачала головой, – у вас же избранные…
– Ты красивая, умная девушка, уверен, точно кто-нибудь тебя учует.
– Яни, ты отличный друг, но мы оба понимаем, что месяц давно прошел, а я толком так ничему и не научилась. Как была полный ноль с двумя черными черточками в магическом оке, так и осталась. Считаешь, что мужчины действительно обратят на меня внимание?
– Нет, подруга, ты была простой девушкой из внешнего мира, а стала темной ведьмой. Ты владеешь даром некромантии, и профессор Альтовски желает видеть тебя своей ученицей. Тобой восхищается лучший проклятийник Шаливара Вакулин и мечтает заполучить в свою группу. Ты развиваешься, и это главное. Так что не смей себя принижать. А глава Валынский, хм… Вот и пусть теперь локти кусает. Что-то мне говорит, что все с ним не так просто. Ты еще бегать от него будешь. Если он увидел цель, остановить его невозможно.
Мощный порыв ветра ударил в высокие окна лаборатории стихийной магии. Круглое помещение больше напоминало арену. Стены покрывали тяжелые металлические листы, поглощающие огненные файерболы. На полу – аккуратный квадратный слив, чтобы маги воды не затопили помещение. Сверху на потолке виднелись вентиляционные трубы. И это понятно зачем: старшекурсники здесь такие смерчи запускали, что просто жуть. Торнадо, не меньше! Порой их было видно с улицы как раз через эти широкие отверстия.
Но сегодня это помещение занимали мы, скромные бытовые маги. Значит, никакого магического ветра, только сквозняк, от которого мурашки по коже бегали.
Кутаясь в теплый плащ, я сидела в ожидании учителя стихийной магии Тращавля и слушала перешептывания одногруппниц. Они нервно хихикали и прихорашивались. К чему бы это? Руководитель практических занятий – старичок далеко за сотню, сухенький как пенек.
– Алевтина, а у учителя Валынского точно нет невесты? – Лами, убрав в сумку зеркальце, уставилась на меня не мигая.
– Есть, – процедила я и отвернулась.
Прошло две недели с нашей последней встречи. Я избегала ведуна, тщательно планируя свой маршрут на занятия, в столовую, в библиотеку. Несколько раз он приходил к нам в комнату, но я пряталась и просила Яни не выдавать меня. Мой наг, как храбрый рыцарь, принимал удар на себя. Постепенно я успокоилась, да и учитель, кажется, забыл обо мне.
– Как есть?! – спохватилась Мамия, возвращая мое внимание к их разговору. – Болтают же, что холостой и непростительно не обремененный ни невестой, ни любовницей!
– Я же рассказывала, с Портовски он крутит, – выдала Кортни. – Девчонки из тридцать второй комнаты видели, как она из его апартаментов выходила. Блузку поправляла. Вся красная, растрепанная…
– А может, это она себя в дар ему понесла, а учитель Валынский не оценил цветочек?! – захохотала Гелианна.
– Портовски, похоже, пытается запрыгнуть на последних улетающих свадебных пегасов. – Лами замахала ладонями, как крылышками. – Только зачем этот напудренный урюк учителю Валынскому, если вокруг полно свежих спелых абрикосов?
– Да, точно! Стелиться поди ходила, а он возьми и выстави, – съязвила Марджи. – Иначе блузочку у постельки бы поправила и в порядок себя привела. А не в коридоре на бегу. То-то она злобствует на практиках…
Судорожно вдохнув, я задержала воздух в груди и шумно выдохнула.
– Это когда такое было? – не унималась Мамия. – Когда ее у него видели?
– Три дня назад! – немного подумав, ответила Кортни.
– Значит, не считается. Вот сегодня посмотрим, среагирует ли он на нас?!
– Сегодня?
– Миленина, ты что? В каких облаках витаешь? Вчера учитель Валынский попросил нашу группу. Он отдал профессору Тращавлю весь курс зельеваров и теперь ведет у нас практику по стихийной магии.
Словно в подтверждение ее слов дверь широко распахнулась, и вошел Эмес собственной персоной. За ним семенили несколько домовых. Они вкатили в лабораторию магическое око и установили его на постамент.
Но мой взгляд был прикован к господину главе рода. Ведун на себя обычного не походил. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, темно-синий сюртук мятый, манжеты свисали из рукавов. На черных высоких сапогах грязь. Распущенные волосы ложились на плечи. Пил он, что ли?
Присмотрелась к лицу. Легкая светлая щетина покрывала подбородок и щеки, воспаленные глаза горели как шальные. «Надеюсь, разругался со своей несравненной Элоизой», – мысленно позлорадствовала и отвернулась.
По помещению разлился мелодичный перезвон, оповещающий о начале занятия.
– По местам, студентки. – Голос Эмеса соответствовал его внешнему виду: низкий, с хрипотцой.
Пройдя по лаборатории, он остановился у магического ока и тяжело взглянул на нас.
– Учитель Валынский, мы так рады, что вы взяли нас, – проворковала Мамия, кокетливо расстегнув верхнюю пуговичку на вороте розового платьица. – Уверена, вы сможете научить нас такому…
Девчонки как-то пошленько засмеялись.
Удушающая волна гнева прошлась по моему телу. Сжав в руке шариковую ручку, я старалась не поднимать головы.
– А практику по артефактному делу тоже вы будете у нас вести? – Мамия не унималась. – Мне так нравится мять глину голыми руками, придавать ей нужную форму…
– Студентка, встаньте! – неожиданно резко рявкнул Эмес. Муарти замялась, но выполнила его просьбу. – Значит, глину любите мять?! Что же, такие рвения похвальны. Назначаю вам двадцать часов отработки в лаборатории артефакторов. Будете там мять заготовки. Еще желающие потрудиться на благо родной академии есть?
В помещении повисла гробовая тишина.
Еще бы! Двадцать часов работ – это прямо зверство какое-то! Да за срыв занятий меньше давали.
Оторвавшись от раскрытой тетради, взглянула на ведуна и тотчас утонула в пламени его янтарных очей. Он, не скрываясь, следил за мной.
Атмосфера в лаборатории стала удушающей. Мамия продолжала стоять, теребя в руках край коричневой жилетки.
Моргнув, я снова опустила голову. Мне еще сплетен не хватало.
Шаги Эмеса разрушили повисшую тишину. Остановившись у моей парты, он поднял тетрадь, в которую я скрупулезно записывала все лекции. Рядом лежал блокнот Златы – иногда я сравнивала тексты и дополняла свои записи.
Ведун не спеша пролистал несколько страниц и замер. Я видела, что он что-то читает, но не понимала, что именно.
– Все верно, Аля, элементалей несколько больше, чем принято считать. Огонь, вода, земля, воздух – это основа. Но не стоит забывать, что холод, тьма, свет тоже наделены своей сущностью.
Зажато кивнув, я сообразила, что он просматривает мои пометки на полях. Там я, как правило, писала то, что недопоняла.
– Учитель Валынский, мне можно сесть? – подала голос Мамия.
– Нет. – Он перевернул еще пару страниц. – Я не люблю, когда на моих занятиях хромает дисциплина, поэтому проблемных студентов держу на виду. Вы же хотели быть в центре внимания, наслаждайтесь,