Разговор увял, и какое-то время мы ехали молча.
Обогнув рыночную площадь, черепаха вышла к амфитеатру — открытой арене, окруженной ярусами зрительских мест. И у каждого из четырёх входов шумела толпа, то есть мне видно было только южный и западный, я просто предположила, что на противоположной стороне, у восточного и северного, всё точно также.
В самую очередь попали. Вслух я жаловаться не стала, но внутренне напряглась — в толчее мне может стать дурно. Попросить немного подождать?
Рик подал мне руку, сперва помогая выбраться из салона, затем — спуститься.
Погонщик поклонился:
— Я буду ждать вас на этом же месте. Господин, госпожа, приятного времени.
— Отлично, — кивнул Рик, увлекая меня к Амфитеатру.
Меня удивило, что он взял курс на глухую стену между южным и западным входами. Неужели выражение моего лица была настолько красноречиво недовольным?
Однако Рик смотрел не на меня. Он зачем-то направился к узенькой дверце, выглядевшей служебной. При нашем приближении дверца распахнулась, выскочил лакей в серебристом костюме:
— С прибытием, господин, госпожа!
— А? — только пискнула я.
— У нас нижний ряд, — пояснил Рик с ухмылкой.
Это же самые дорогие места!
Вот это да…
— Прямо по-королевски… — протянула я.
— Угу, — Рика моё сравнение то ли не впечатлило, то ли вовсе огорчило — не смогла уловить. Мне показалось, что он отстранился, замкнулся в себе.
Что я не так сказала?
Глава 31
Широкий коридор, облицованный ноздреватым песчаником, привел нас прямо на арену, где в центре круглой площадки из бревен, досок и балок наспех возвели ступенчатый помост, на который, очевидно, поднимутся «Птицы».
Отсюда, с нижней точки, амфитеатр показался мне огромным колодцем. Мы с Риком на дне, воронка расходящихся стен уходит ввысь бесконечно далеко, и над нами только безоблачное ярко-голубое небо, по которому черным росчерком пролетела и исчезла птица.
Я так и замерла с задранной головой и приоткрытым ртом.
— Интересное начнется минут через пятнадцать, — хмыкнул Рик, выдергивая меня едва ли не из трансового состояния. Смотреть в небо со дна…
— Концерт же позже начинается?
— Увидишь.
Рик увлек меня к нашим местам. Если билет на верхние ярусы — это билет в определенный сектор, в котором ты сам устраиваешься на любой уступ, сам беспокоишься о своём удобстве, то нижний ярус оказался укрыт толстыми разноцветными попонами, на которых разложили (что поразило меня больше всего) именные пледы. От вышитых букв веяло родным привкусом бытовой магии. Действительно, по-королевски. Впрочем, повторять не понравившееся Рику сравнение вслух я не стала, промолчала.
Из коридора, по которому мы пришли, выпорхнула стайка девиц в пышных серебристых платьях, на головах знакомые причёски-«торты».
— Кажется, принц не единственный, на кого открыт сезон охоты, — не удержалась я от легкой провокации.
— Эти барышни сумасшедшие, — доверительно поделился Рик.
Кроме нас и хищной стайки на первом ярусе устроились в основном парочки и редкие одиночки.
Я прошлась взглядом по трибунам: свободных мест не видно, а из проёмов всё идут и идут, серебристый ручеёк течёт бесконечный.
— «По-королевски» это вон в той коробке, — указал Рик на пустующую ложу, прикрытую занавесом из полупрозрачного тюля. — Смотри наверх.
Послушно подняв голову, я не увидела ничего особенного: круг безоблачного неба, вид из колодца, ничего не изменилось.
— И что я должна увидеть?
— Смотри, — повторил Рик. Боковым зрением я ухватила, что он сверился с часами. — Три, два…
Внезапно ярко-голубое небо словно залило густо-синей краской, цвет потемнел на глазах, в амфитеатре резко потемнело.
Колодец накрыло крышкой.
— А?
— Амфитеатр построили с таким расчётом, что как только солнце уходит за Западный горный хребет, сцена погружается в полумрак. Эффектно, правда?
Когда через пару минут загорелись магические светлячки, и я увидела парящее над помостом ведро.
— «Птицы» любят устраивать небольшое шоу до, скажем так, официального начала, — тут же пояснил Рик.
Ведро качнулось, накренилось, и на деревянный помост полилась светящаяся холодным белым светом краска.
Трибуны взорвались приветственными криками, с каждой минутой они становились всё громче. Кажется, я оглохну раньше, чем «Птицы» выпорхнут! Стоило так подумать, и светлячки погасли, магическое сияние охватило помост целиком, начали открываться люки. Ударили барабаны, сходу задавая ритм, в который немедленно вплелась какая-то гипнотическая мелодия. Первая песня еще не началась, а мне уже показалось, что меня тронули за душу.
Магия?
Певцы появились из-под сцены на подъемных тумбах, разом начали танец.
И мигом захватили моё внимание.
Не знаю, как такое возможно, наверное, действительно какое-то ментальное воздействие, разрешенное законом. Окружающий мир просто перестал для меня существовать. Мысли все до единой вылетели из головы, и остались только голоса «Серебряных птиц», под бой барабанов сливающиеся с мелодией в единое целое, сияние магии и резкие словно дикарские движения певцов.
Песня сменялась песней, сердце учащенно билось.
Двухчасовой концерт промелькнул для меня как одно мгновение, и когда «Птицы» объявили финальную песню, испытала острое огорчение. Почему концерт не может идти до утра?! Умом я понимала почему — так, как выкладывались «Птицы», на моей памяти никто и близко не выкладывался.
— Это потрясающе! Они великолепны!
— Не сомневался, что тебе понравится, — усмехнулся Рик.
Я хлопала, прыгала, кричала вместе с трибунами.
Я совершенно не представляла, в какой момент я успела вскочить.
Концерт — что-то невероятное! Надо будет поблагодарить и рыжего, и даже стиралку, потому что, если бы не её шуршание в кустах, я бы ни за что не приняла приглашение. Когда я последний раз так хорошо проводила время? Вспомнить мне не удалось.
— Спасибо! Спасибо! «Птицы» благодарят вас за вашу поддержку, веру в нас, за вашу любовь к нашему творчеству! Сегодня мы хотели бы предложить на ваш суд совершенно особенную для нас песню, постфинальную!
Трибуны взрываются криками.
Свет гаснет, темнота длится минут пять, и когда мягкая подсветка её развеивает, взгляду открывается совершенно новая сцена. Помост каким-то образом исчез, теперь певцов отделяет от зрителей прозрачный магический купол. Эксцентричные костюмы с яркими перьями сменились на светлые, с розовым отливом, тоги. Бой барабанов сменяет нежность флейты.
— Моя сестра, — подхватывает другой участник группы, — недавно получила счастливое предложение руки и сердца. Увидев, как Совушка сияет, я за один вечер написал эту песню. Называется «Белый танец»!
Нежная мелодия зовёт, и как-то очень естественно парочки с нашего яруса выходят на свободное пространство. Кто-то кружится, кто-то вполне уверенно танцует вальс, кто-то просто начинает переминаться с ноги на ногу обнявшись.
— Мили? — окликнул Рик.
— М?
— Позволь пригласить тебя? Танцуешь вальс?
— Да. Нет. То есть… — в прошлом году Катарина пыталась завлечь меня в танцевальный класс, и я даже отходила месяц, пока мне окончательно не надоело танцевать за неимением реального партнера, с воображаемым.
Я растерялась, сходу не подобрала слов, и Рик воспользовался моим замешательством, в результате я толком не поняла, как оказалась лицом к лицу с ним. Моя рука уже лежала на его плече, а его ладонь — на моей талии. Взгляд глаза в глаза…
Неожиданно для себя самой я уступила, даже расслабилась, позволила Рику закружить себя под всё убыстряющуюся мелодию. Ноги едва касались пола, мне показалось, что я взлетаю как настоящая птица. Только лечу не по небу и даже не по залу, а в глазах Рика.
— Чибис, я люблю тебя! — истошно, с диким надрывом заорала одна из хищниц с причёской-«тортом».
Что именно она сделала, я не поняла. Купол лопнул, вместе с ним разбилось вдребезги волшебство момента, а девица рванула к одному из участников группы, пытаясь захватить в удушающие объятия.
— Говорил же, сумасшедшая, — выдохнул Рик.
С падением купала половина трибун будто сошла с ума, и к центру арены, прямо на нас, хлынули безумцы, желающие во что бы то ни стало дотянуться до певцов.
Глава 32
На нас стремительно надвигалась живая стена, орущая, тянущая руки. Это была уже даже не толпа, а человеческое цунами. Я отчетливо представила, как меня захлестывает, сбивают с ног, как я падаю и больше не встаю никогда. Толпа в буквальном смысле размажет меня по арене, а бежать некуда — поток ополоумевших людей хлынул от трибун к центру арены, и навстречу «нашей» волне, с противоположной стороны идёт точно такая же.
«Птицы» среагировали мгновенно — нырнули в люки. Каменные плиты закрылись наглухо, отрезая арену от безопасных служебных помещений. Кажется, та самая сумасшедшая, которая пробила купол и рванулась к кумирам первой, успела запрыгнуть следом.
Она не пострадает…
Толпа не заметила исчезновения кумиров.
Вот и сходила на концерт.
Меня хоть опознают потом? Стиралку жалко, сиротой останется. Хотя принц наверняка заберёт её к себе.
Кромешное бессилие почему-то обострило восприятие, мне показалось, что время обретает объём, глубину, и одна секунда вдруг вместила столько мыслей, сколько у меня и за минуту не бывало.
Сейчас вся моя недолгая жизнь промелькнет перед глазами, оборвется.
Сквозь общий рев в уши врезались отборные ругательства Рика. Он вдруг дёрнул меня к себе и потащил навстречу толпе. Я только пискнула.
Нас охватило мягкое свечение магического щита. Рик вскинул руку, словно хотел то ли отвесить толпе оплеуху, то ли рассечь живой поток надвое, и мы с Риком к моему безмерному изумлению внезапно действительно оказались этаким волнорезом. Обезумевшие парни и девушки, почти все с перекошенными от страха лицами обтекали нас справа и слева.