В салоне меня и правда встретили как принцессу, только повели не в примерочную, а вглубь помещения, а там на меня набросилась целая стая пираний. То есть выпускниц нашего же бытового факультета. Меня загнали в ванну с травяным отваром, на лицо намазали маску, взялись за волосы (ах, ваши кончики посеклись!), за руки (ах, давайте подпилим овальную форму, чтобы ноготки стали подобны лепесткам яблони?), за ноги (ах, ваши пяточки станут мягкими как у новорожденных!). После ванны было кресло, стрижка, укладка и макияж. И, наконец, меня проводили в примерочную, где меня ждали бархатное платье цвета спелой вишни и серебристая накидка из тончайшего кружева.
Я подошла к зеркалу и замерла, рассматривая своё отражение.
На бытовом факультете чары красоты отрабатываешь на себе и на подружках. Катарина колдовала надо мной сотни, даже десятки сотен раз. Но никогда ей не удавалось создать столь поразительного эффекта.
Девушки из салона на первый взгляд лишь подчеркнули мою природную внешность, но сделали это так, что в зеркале отразилась величественная красавица. Я увидела в себе королеву.
— Мили, — хрипло выдохнул Рик, появившийся за моим плечом.
Я обернулась.
Он смотрел на меня потемневшими глазами и, кажется, не дышал.
— Да, Рик?
— Я… — он тряхнул головой, очнулся и усмехнулся, маскируя отразившуюся на лице неловкость. — Не хватает украшений. Позволишь?
Кожи коснулось тепло его пальцев и холод серебряного ожерелья. Рик щёлкнул застёжкой и поспешно отступил. Мы замерли друг напротив друга глядя глаза в глаза.
Почему-то, как Рик протянул мне аккуратные серёжки-гвоздики, я запомнила, а вот сюрприз почти не произвёл на меня впечатления — Рик привёз меня на показ мод.
Глядя на моделей, с трудом ковыляющих на огромных, ходульных платформах, полуобнажённых, завёрнутых лишь в гигантские перья заморских птиц или на моделей, кутающихся в одеяла и прижимающих к себе плюшевые игрушки, с которыми обычно спят дети, но точно не взрослые леди, я откровенно не понимала, что происходит и к чему весь этот взрыв творчества. Невозможно представить, чтобы кто-то вышел на улицы города или тем более явился во дворец в платье, у которого вместо юбки хрустальная люстра.
Оказалось, за творчески-шокирующей частью шла более приземлённая и понятная. Один жакет, укороченный, из розового твида, мне даже приглянулся.
Кульминацией показа стала демонстрация… свадебных платьев.
Огромные платья-торты оставили меня равнодушной, как и платья, от лифа до подола украшенные всё теми же перьями, только белыми (это уже не торжественный наряд, а карнавальный костюм белой гусыни).
Когда на подиуме представили коллекцию модельера, эпатажности предпочитающего элегантность, я невольно мысленно примерила сначала одно платье, затем другое.
— Нравится? — Рик наклонился к моему уху. — Я могу организовать примерку.
— Зачем?
— Пока ты размышляешь над моим предложением, почему бы одновременно не начать присматривать платье, м?
— Потому что мода изменчива. К моему выпуску из академии все эти платья будут считаться безнадежно устаревшими.
— До выпуска? — удивился он.
Неужели, он считает, что это слишком долго? А ведь говорил, что готов ждать…
— Признаться, я опасался, что ты планируешь думать ещё дольше, — Рик хитро улыбнулся.
И тут я вдруг подумала: а действительно, зачем ждать, зачем откладывать? На подиум вышла модель в расшитом искрящимися кристаллами атласном платье с высоким воротом и открытыми плечами, в платье моей мечты…
Мы возвращались в академию в карете, Рик держал мою руку в своей. Мысль о том, что можно не ждать так долго, никак не желала отвязаться… И, кажется, дело тут было не только в платье…
Глава 49
Дни пролетали один за другим, наполненные счастьем, нежностью, долгими разговорами в тишине и — совсем немного учебой. Я уже начала привыкать к странному положению. Большинство сокурсниц оставили идею со мной подружиться. Да и преподаватели стали относиться ко мне спокойнее — по крайней мере, никто уже не пытался напоить меня кофе на уроке. Уже хорошо.
Я начала думать, что всё может сложиться совсем неплохо. Я доучусь на своём бытовом факультете, Алекс доделает расчёты по своей научной работе, а дальше… Думать про «дальше» мне всё ещё было страшновато. Я плохо представляла себя в королевском дворце. Хотя уже начала привыкать к мысли, что когда-нибудь мне придётся там оказаться.
Да и по рассказам Рика (я всё ещё продолжала называть его так — привычнее) королевский дворец не такое уж страшное место. К тому же, несмотря на всякие этикеты, королевские особы имеют некоторую свободу действий. Если вдруг мне приспичит собственноручно испечь пирожки, никто не посмеет мне это запретить.
Например, прадед его высочества, король Гарвин с прозвищем «Железный», имел странную привычку — раз в неделю собственноручно мести террасу, на которую выходили его покои. И никто не возражал. В основном, конечно, потому, что король имел ещё одну привычку: в случае чего, без особых сомнений, рубить провинившимся подданным головы. Так что даже шептаться на эту тему мало кто решался.
Я хихикала и возражала, что уж что-что, а рубить головы мне вряд ли понравится. И вообще, смертную казнь давно отменили. На что принц невозмутимо отвечал:
— Зато у нас есть королевская тюрьма. Её-то никто не отменял.
Единственное, что омрачало моё безоблачное существование — я скучала по стиралке.
В жизни бы не подумала, что такое возможно. Но всякий раз, возвращаясь в комнату, я с тоской смотрела в опустевший угол. Никто не ворчал, никто не воровал шторы, никто не изменял мои платья согласно собственным представлениям о красоте. Казалось бы, надо радоваться, а не получалось.
Алекс больше не являлся в мою комнату ни через окно, ни каким-то другим способом. Так что даже спросить, как она там, мне было не у кого. Впрочем, я не сомневалась, что стиралка живёт в поистине королевских условиях и не знает недостатка ни в роскошной одежде, которую можно в своё удовольствие постирать, ни в чистой воде, да и вообще ни в чём.
Всё шло хорошо, ничто не предвещало беды. И это утро тоже.
Я собралась на занятия, мечтательно обдумывая, как мы встретимся с принцем, когда стемнеет. Он обещал какой-то сюрприз, и я гадала, что это будет. Какие-то заморские фрукты, которые я ни разу не пробовала? Или новое украшение? Я бы, конечно, предпочла фрукты. Они вкусные, а что делать с украшениями, я понятия не имела. Разве что складывать их в шкатулку.
С этими мыслями я пришла на занятия.
Ничего особенного я не заметила, потому что сосредоточенно читала параграф. Вчерашняя встреча с принцем несколько затянулась, и я не успела толком подготовиться. И теперь пыталась наверстать упущенное.
Это продолжалось до тех пор, пока Катрина не шепнула мне на ухо:
— Что-то не так.
Я удивлённо огляделась по сторонам.
И действительно, все взгляды были прикованы ко мне. Впрочем, я уже успела к этому привыкнуть. Только взгляды эти были не льстивыми и восторженными, как обычно, а… насмешливыми.
Но ни обдумать это, ни даже толком удивиться я не успела. В аудиторию вошла магистр Бельмани. Глаза её метали молнии — давненько я не видела её в таком ужасном настроении.
— Миларис Тарсен, — громко объявила она. — К доске, отвечайте задание.
Вот тут-то я действительно удивилась.
Чёрт, и как же невовремя!
Обычно я успевала подготовиться к занятию, а тут… Было чертовски обидно, и всё же я вышла к доске.
Вопросы сыпались на меня, как из рога изобилия. Один, другой, третий… Не удовлетворившись сегодняшним параграфом, магистр Бельмани стала гонять меня по материалу всего курса. И не только этого — она и первый зацепила.
Даже на экзаменах она никого так не допрашивала.
Я отвечала довольно уверенно. В конце концов, ну не зря же я зубрила всё это время. Лишь на паре вопросов засыпалась. Я же не Алекс, который с лёгкостью запоминает книги целиком, а самая обычная студентка!
И всякий раз, когда я ошибалась, на лице магистра Бельмани вспыхивала злорадная, мстительная улыбочка.
Когда этот чудовищный допрос закончился, преподавательница брезгливо поджала губы.
— Очень слабо, студентка Тарсен, — заявила она. — Так всегда бывает, когда вместо того, чтобы учиться, бегаешь по мальчикам.
Она обвела взглядом притихшую аудиторию.
Кажется, никто не ожидал такого даже от неё.
Битых полчаса гонять студентку по всему материалу — и ведь это не экзамен, а самый обычный урок.
— Имейте в виду, девочки: та из вас, что усердной учебе, а впоследствии и работе, предпочтет интрижку с мужчиной выше себя по статусу, в надежде на лучшие перспективы, — в этом месте она снова ухмыльнулась, — рискует остаться ни с чем.
Сердце упало вниз. Я уже понимала, что эта её воспитательная речь как-то связана со мной. Но как? Почему? Это совершенно не укладывалось в голове.
— Садитесь, студентка Тарсен, — она словно только что вспомнила о моем существовании. — Ставлю вам «три». Исключительно из жалости.
Мои щеки вспыхнули. Это было унизительно и несправедливо. Что значит «три» из жалости? Я ведь почти на всё ответила.
Впрочем, спорить с ней я не стала. Давно уже знала: выйдет только себе дороже. Уж она-то найдёт возможность отыграться на излишне разговорчивой студентке. Да и не слишком меня сейчас волновала эта тройка. Судя по всему, случилось что-то другое, что-то непоправимое…
Неужели с принцем?
Или с Алексом?
До конца пары я сидела как на иголках. А когда, наконец, прозвенел звонок, была готова сорваться и побежать в общежитие. Только вот в какое из них — к аспирантам или к боевикам?
Но Катрина сказала:
— Сиди здесь, к тебе сейчас и так много внимания. А я всё выясню.
Она действительно вернулась минут через пять. С улыбкой на лице.
— Ну? — нетерпеливо спросила я.
— Да ерунда, — отмахнулась она. — Дело в том, что король запретил принцу жениться на девушке с нашего факультета. Там такая забавная история… — она хихикнула. — Но главное, тебя ведь это не касается… У тебя есть Рик, а с принцем просто недоразумение вышло.