т-вот набросимся на них. Мы пытались с ними поговорить вот так, как с вами сейчас, — но они сбегали или игнорировали все вопросы. Сначала я не понимала почему. А потом мы подружились с соседской девчонкой, и Кертис нечаянно поджег ей платье. Родители тут же запретили ей общаться с нами. Но главное не это, а то, что она могла пострадать. Больше ни с кем дружить не хотелось. А тут многие такие, как мы. И профессора не относятся к нам как к чудовищам. Не уходите, пожалуйста.
Я не знал, что ей сказать. Впервые в жизни сидел и молчал, глядя на смутившуюся девушку. Меня тяжело поставить в тупик, но Кэрри это удалось. А виновница моего замешательства отводила взгляд и разглаживала складки на платье.
— Насчет сцены… — пришлось сменить тему. — Не бойся. Мы все отрепетируем. Уверен, у тебя получится.
— Спасибо, — улыбнулась Кэрри. — Спокойной ночи.
Она выпорхнула из комнаты, а я так и сидел, задумавшись. Ничего не бывает без воли богини. Значит, не случайно оказался именно здесь, с этими ребятами. Возможно, я нужен им. Хоть я и не профессор и никогда не смогу показать сложное заклинание защиты. Но для меня они перестали быть чудовищами. Я не боялся их растущих сил. Почему-то крепла уверенность, что студенты справятся. Вон, перестали же взрывашки жечь все направо и налево. Дени не кидается на людей с когтями. Регина тоже не шипит по поводу и без. О способностях Лизи и Джема мне до сих пор приходилось догадываться, но уже хорошо, что они не стали их прилюдно проявлять.
Пришлось признать, что мне нравилось в академии. Нравилось рассказывать студентам о чем-то новом, проводить практикумы, общаться с ними. Даже заглядывать в библиотеку к рыжему коту. Если бы еще у меня самого было право преподавать.
Весь следующий день мы посвятили сценарию. Я набросал общую канву, а ребята вносили свои поправки. Так, они наградили богиню Адалею не только бюстом, но и платьем один в один, как у Айдоры. От Аверса мы взяли привычку все время отводить взгляд, когда с ним говорит деканша. Богиней Неба, к моему удивлению, избрали Элену. К этому образу присоединили длинную косу и глубокое декольте. Долго думали, кто же станет ее супругом. Остановились на профессоре боевой магии Драгане Филоре. Профессор был крайне харизматичным персонажем. А еще он часто оглядывался, словно за ним кто-то следит. Мне было ужасно любопытно, каким представят бога Тьмы. Сначала студенты упирались, не хотели раскрывать карты, но затем признались — бог Тьмы на всех посматривает свысока, даже старается казаться выше ростом, чтобы было удобнее смотреть сверху вниз. Не замечал за собой такого. Да и ростом меня богиня не обделила. Но говорить ничего не стал. Это их спектакль, им виднее.
Роли распределили по жребию еще ночью. Богиней Неба стала Регина. Лизи — посланницей богов Миртой. Ленору предстояло изображать меня. Дени — супруга Адалеи. Кертис и Джем стали слугами Даранта, Ветром и Зноем. А Кэрри, кажется, смирилась с образом Адалеи. Слова тоже писали скопом. Взяли в библиотеке записанную легенду — и перекроили ее на новый лад. Затем поделили группу надвое — Ленору, Джему и Лизи предстояло заниматься костюмами, а Дабл Кей, Регине и Дени — декорациями. Сам я примерил роль постановщика. С важным видом осмотрел будущую сцену, наметил, что нам понадобится для спектакля, и пообещал на выходных отправиться в город вместе со студентами. В хлопотах прошел целый день. Вечером с ног валился от усталости, но достаточно приятной. Мне приходилось играть в спектаклях, но ставить их еще не случалось. Что ж, если решу вернуться к балаганному способу жизни, сменю амплуа.
Утром я еще глаза не успел открыть, как вся группа толкалась у моей двери. Они так шумно спорили, что снова появился Аверс и пообещал спустить их с лестницы, если не замолчат. Пришлось поторапливаться. Даже позавтракать не удалось. Хорошо, хоть успел умыться и одеться.
Погода радовала. Наша дружная гурьба катилась по знакомой дороге к городу. Студенты обсуждали костюмы и покупки, а я наслаждался одним из последних теплых дней. Смотрел на деревья в золотистых одеждах, на блеклую синь неба и думал о том, как бы проводил время, если бы не очутился в академии. Вариант первый — женился бы на Амалии и строил бы планы побега от «прекрасной» женушки. Второй — колесил бы по стране с балаганчиком. В наших фургонах давно прохудились крыши, и я бы пытался найти способ устранить течь, чтобы хоть как-то перезимовать. Наверное, ставили бы новую пьесу. Интересно, где сейчас те, кого я привык считать своей семьей? Восемь лет — немалый срок. И мне их не хватало.
Вдали показались хлипкие домишки предместий Кардема. Но и они выглядели шикарно по сравнению с фургончиком балагана. Год работы — и смогу купить нечто более приличное. Элена, правда, не оставляла попыток уговорить меня вернуться домой, но я снова и снова отказывался. Не потому, что до сих пор злился. Главная причина моей злости преспокойно жила на том же этаже и каждый вечер ужинала со мной. Но не хотелось видеть разочарование в глазах родителей. Элена написала им, что я жив-здоров. На мой взгляд, этого было более чем достаточно, чтобы не волноваться о пропавшем сыне.
— Вы сегодня такой загадочный, профессор Кроун. — Регина чуть остановилась, дожидаясь меня.
— Просто день хороший, — ответил я.
— А можно личный вопрос? — Регина понизила голос, чтобы вокруг не было лишних ушей. — Вы встречаетесь с профессором Дагеор?
Я закашлялся. Вот тебе и студенты!
— Что за глупости? — гаркнул на змеюшку. — Мы с Эленой… гм… дальние родственники. Очень дальние.
— Так я вам и поверила. — Регина заливисто рассмеялась. — Когда вы вместе, между вами искры летят.
— Не веришь мне — спроси у Элены, она подтвердит. Мы давно не виделись, лет так… восемь. А теперь неожиданно встретились в академии. Бывают совпадения.
По лицу Регины видел, что она мне не верит. Но зачем оправдываться? А говорить, что Элена — моя сестра, нельзя. Потому что у Альбертинада дер Кроуна нет сестры с таким именем.
К счастью, мы вошли в город, и девушки тут же убежали в направлении лавок готового шитья. Форма академии не предполагала разнообразия, но на выходных можно было от нее отдохнуть и щегольнуть нарядами. Вот и старались, как могли, раз уж я получил пропуск на всю ораву. Парни оказались куда более хладнокровными и битый час помогали мне выбирать все необходимое для декораций и костюмов. Каждый таскал по несколько тюков, но никто не жаловался. Я еще раз сверил список. Можно было возвращаться в академию, только ребятам явно хотелось погулять. Поэтому я приплатил знакомой подавальщице, оставил наши покупки под ее присмотром и разрешил студентам побродить по городу.
Мне тоже хотелось отдохнуть, и я углубился подальше от шумных торговых палаток. Мне нравилось просто бродить по городу, слушать, как переговариваются случайные прохожие, и быть собой. Последнее время мне сильно не хватало этой возможности. В мантии было жарко. Я снял ее и нес в руках. Что ж, Аланел, пользуйся редкой минутой одиночества.
— Ал, дружище! — От звука знакомого голоса у меня в груди что-то оборвалось. Бежать? Куда? Улица вела только в одном направлении, а за спиной раздавались торопливые шаги того, кого я предпочел бы век не видеть. Но пришлось обернуться и нацепить на лицо улыбку.
— Здравствуй, Альбертинад.
Кроун. Собственной персоной. Немного похудевший с нашей последней встречи. Заросший щетиной и слегка в подпитии.
Как он меня узнал? Мы же виделись всего раз. Но признал же я его. Что ж, теперь никуда не спрячешься. Главное — чтобы никто не видел нас и не слышал.
— Какими судьбами, бродяга? — хлопнул он меня по плечу.
— Проездом, друг. Проездом, — изобразил я бурную радость. — А ты? Отдыхаешь от работы? Помнится, ты собирался в Кардем на некий таинственный пост.
— Э, нет, — помрачнел Кроун. — Идем выпьем. Расскажу, как я докатился до жизни такой.
— Хорошо, — постарался увести его подальше от трактира «Три гуся», где хранился наш скарб, но Кроун направился прямиком туда. Тьма его раздери!
Мы вошли в большой зал. Единственное, что мне удалось, — увлечь Кроуна за самый дальний стол, скрытый в тени от назойливых взглядов. К нам подошла Лайза.
— Эй, красотка, подай-ка нам пива и колбасок, — загоготал Кроун. — Праздную встречу со старым другом.
Я бы не назвал нас друзьями. Ни старыми, ни новыми. Но Альбертинада это не смущало. Он залпом осушил бокал с пивом, послал Лайзу за добавкой и подпер щеку кулаком.
— Ох, милейший Аланел, знал бы ты, что за оказия со мною приключилась, — протянул он. — Помнишь нашу славную пирушку в Ливанделе?
— Конечно. Такое разве забудешь? — искренне ответил я.
— А я вот забыл. Почти все, веришь? Сидели мы с тобой, выпивали. Я рассказывал тебе о работенке в Кардеме. А потом бац — лежу себе в кустах, а какая-то истеричная девица скачет по мне и кричит: «Где он, паршивец? Где?» Двинул ей в ухо, та мне лицо расцарапала. Два дня на лекаря потратил. Ну, думаю, привел лицо в порядок — надо ехать в академию. Я же профессор, Аланел. Хоть по мне и не скажешь. Неблагодарная работа, мерзкая, зато платят хорошо. Бац — а вещичек моих нет. Кучер уверяет, что лично отвез меня в Кардем. Приехал сюда, расспрашиваю людей. Говорят, нет никакой академии. Представляешь? Я написал своему покровителю, Густаву эр Данилону. Великий ум, светлая голова. А он ответил, мол, «место у груди богини пусто не бывает». Представляешь? И остался я без кронных, друг мой Ал. Вот, осел здесь, работаю в лавке ювелира, зачаровываю амулеты, талисманы. Тоска.
Кроун хлюпнул носом и осушил второй бокал. Мне стало его жаль. Если бы не я, работал бы он в академии — и горя не знал. Но признаться в этом? Ни за что.
— Может, тебе денег занять? — спросил у горемыки.
— Не надо, я не бедствую. Ювелир хорошо платит. Да и клиенты время от времени подворачиваются. Эй, Лайза! Повтори!
Скорее бы он напился. Тогда можно будет осторожно улизнуть. Сам я к выпивке не притронулся, а вид еды вызывал тошноту. Дернула же меня тьма! Надо было уходить, как только справились с покупками. Но нет, на прогулки потянуло.