Машинально попытался поскрести железную длань, но под рукой ощущался лишь холод металла. Красные огоньки в щелях забрала вспыхнули, а потом меня опустили на землю. Хоббит меланхолично прокомментировал из-под стола:
– У Зиночки плохой день. Танцы сдавала, однако.
Железная дева с лязгом открыла лоток подачи, подхватила со стола кувшин и махом залила в себя. А потом села и как-то очень по-человечески уперлась железной щекой в ладонь.
Кажется, я чего-то не понимаю. Что у них у всех такое минорное настроение? Ладно, как бы еще спросить-то?
– Чего народ так дружно сюда вылез?
– А где еще пить? В комнатах не разгуляешься.
С сомнением припомнив свою, вполне даже вместительную, я пожал плечами.
– И что, так будет после каждого экзамена?
– Кошкомант, не все так хладнокровны, как ты. Понятное дело, что у тебя склонность к риску, но обычным разумным от экзамена всегда как-то не по себе.
– О великая кукуруза, дай мне силу!
Раздавшийся из дальней беседки вопль заставил подскочить.
– Чего это он?!
Хоббит зачем-то покрутил ногой, вздохнул и пояснил:
– Факультет служения. Сдал и теперь ищет свой тотем. Не обращай внимания, он уже час так орет.
– Гхм. А вы?
Незнакомая девушка посмотрела на меня со странным выражением лица и промолчала, странно улыбнувшись.
– Это Мами, она с факультета Нянь, первый экзамен. Колыбельные сдавала, никак теперь не проснется.
Вообще-то было в ней что-то такое, что я бы ребенка скорее Зиночке доверил, чем этой миленькой, чернявенькой, чем-то на актрису из «Амели» смахивающей девочке. Но, похоже, у меня какая-то не такая реакция.
– Многораз, слушай, а это у всех после сдачи такое?
– Не у всех. Те, кто не сдал, уже ничего не испытывают.
– Но я себя нормально чувствую?
– Чертов некомант. Вот за это вас и не любят.
Зиночка… гхм, Зинаида, конечно! Я теперь даже в мыслях ее иначе не называть не решусь. Короче, она тоже кивнула.
– Слушай, мохноногий, я же тебя не оскорбляю? Чего ты цепляешься? Можно подумать, это я выбрал!
– Без соответствия внутренней сути ты бы даже направления не получил. А ты получил! Кошколюб.
Я все-таки пнул, но промахнулся и ударился пальцами о ножку стола. В ответ на мой вопль хоббит мерзко захихикал:
– Зло в очередной раз посрамлено! – И тут же минорным голосом добавил: – Но оно воспрянет! Оно всегда воспрянимает свое знамя!
– О великая чашка, дай мне силы!
Кажется, я здесь сегодня ничего интересного не узнаю. Но на обиженных воду возят, и уходить не хотелось. Пьют люди? Ну так и мне не грех. Впрочем, для успокоения совести я все-таки задал вопрос:
– Ты бы пояснил, что произошло? А то в самом деле как-то странно.
Хоббит попытался вылезти на свет, стукнулся головой обо что-то, ругнулся и наконец сел как нормальные люди.
– Владыка… это унизительно, когда тебя используют, начиняя знаниями словно пончик повидлом! В Училище нам все достается просто так, великие дары – без малейшего напряжения!
– Не вижу ничего страшного.
– Это пока! В нас запихивают знания не обращая внимания на наше мнение! Мы станем очень и очень значимыми фигурами там, дома, но эта сила и эти умения достались нам слишком легко! Неужели ты не ощущаешь себя оскорбленным?
– Посмотри на меня. – Я взял себя за щеки и слегка растянул. – Милашка, да? Я не просил этого, мне дано с рождения. Кто-то выбрал это за меня и одарил. Всегда был красавчиком – иногда это мешало, иногда помогало. Не вижу ничего страшного в том, что нам сделают полезные подарки. Главное научиться их правильно и вовремя применять.
– Вот-вот! Вам, кошколюбам, все впрок! Хоть что с вами делай, а вы все приспособите для собственного удовольствия!
Я прикинул, как почесывания можно применить для собственного… нашел штук восемь вариантов, покраснел и сменил тему:
– Как тут вообще с хозяйственными делами? Ты, вижу, рубашкой успел обзавестись? Мне бы тоже, мыльно-рыльные приобрести. Хотя чем платить не знаю, не то что карманы пустые, так даже карманов нет.
– К завхозу своего корпуса обратись. Отработаешь, тут все недорого.
– О великая салфетка, дай мне силу!
Подавив желание кинуть в молельца кувшином я попробовал с другой стороны:
– Почему вы все считаете, что кошки – зло?
– Да кому еще быть-то?
– Змеям, например?
– Это с какой стати символ мудрости и врачевания становится злом?
– Тогда пауки! У нас они считаются страшными, идеальный вариант на воплощение зла!
– Чем трудяги-строители вас не устроили? Не-ет, кошкомант, ты не сбивай. Символ злобы и разрушения в мирах един, он мохнат, хвостат и мурлыкает!
Кажется, сегодня я не узнаю ничего интересного или хотя бы полезного. Я потихоньку пропитывался атмосферой уныния, тянувшейся от каждого стола, все вокруг молча пили, переживая, что их насильно учат и вообще заставляют экзамены сдавать. Впрочем, не все:
– Мами, ты что-то хочешь спросить?
– Нет-нет, просто смотрю. – Она смущенно улыбнулась, поясняя: – Так красиво. Глаза. Кожа. Миленький такой. И ушки! Уиии!
Многораз вдруг одним движением оказался на столе, схватил меня за щеки и уставился в глаза. Потом со вздохом признал:
– Глаза. И ушки. Жуть. Первый экзамен самый травмирующий.
Я непонимающе уставился на них и пытался понять, что имеется в виду. Зинаида подняла салфетку и протерла наплечник, потом молча постучала по начищенному месту пальцем. Сначала я посмотрел, что там с ушами. Это изгиб «зеркала» такой, или они в самом деле стали длиннее?
Глаза… Да, тут сомнений не было. Зрачок стал овальным, вытянувшись сверху вниз. Выпилс молча сунул мне в руку стакан, чокнулся своим.
– За первый экзамен. И то, что он принес нам!
Мами мелко закивала, довольно щурясь в мою сторону. Потом высунула фиолетовый раздвоенный язык, попробовала воздух на вкус и снова заулыбалась. Во-от, а страшным считают меня!
– О великий кувшин, дай мне силу!
Не выдержав, я подхватил означенный предмет и отправил в сторону почитателя. Но Мами вдруг мурлыкнула что-то мягко, буквально две-три короткие ноты, и кувшин, пролетев метров пять, резко замедлился и повис неподвижно.
– Это что?
– Колыбельная.
– Кувшину?
– Времени. Пусть поспит.
Девушка улыбнулась совсем уж безумно и посмотрела в мою сторону тем самым легендарным «искоса, низко голову наклоня».
– Многораз?
Хоббит махнул рукой:
– Забей. Экзамены. У всех – свои. Вот у тебя что было? Случись это седьмицу назад, ты бы остался нормальным?
Вспомнив повара-циклопа я пожал плечами и согласно кивнул.
– О великий пирожок, дай мне силу! Э-э? Да-а! Великий пирожок, прими мое служение!
Зинаида тяжело вздохнула, скрежетнув бронированной щекой по латной перчатке. Хоббит проверил кувшин, ничего в нем не нашел и мрачно икнул. Кажется, ничего мне сегодня не узнать. А традиция требует от учащихся переживать и заливать свое горе алкоголем. Что же мне делать?
Я посмотрел на потолок и попросил:
– Еще три кувшина, будьте добры. Салат, мясную нарезку. И блюдо пирожков за тот столик. Пусть отметит как следует!
Глава 5
Полноценной попойки не получилось. Мои друзья были мрачны, да и вокруг продолжали переживать факт своего выживания на экзамене с таким надрывом, словно состояли в тайном ордене суицидников и провалили испытание на получение пожизненной стипендии. Единственным светлым пятном оказался новоиспеченный служитель пирогов, но после того как он приполз ко мне и стал делиться великими тайнами о разнице между пирожками с повидлом и с мясом, я решил, что пора и честь знать.
Завхоза найти, зеркало получить – не все же мне в доспехах свое отражение разглядывать. Бритву, мыло, полотенце… штаны нормальные, наконец! Выдернули как редиску и сунули в это безумие? Ну так пусть обеспечат условия!
О том, что было бы неплохо попрощаться, я вспомнил уже выходя из логова скорбящих. За спиной кто-то очень вовремя запел «Не для меня Дон разольется». Блин, да от наших в иных мирах не протолкнуться!
Решительно воткнув руку в стену я попросил:
– Мне к завхозу.
Потолок затрещал и прежде, чем я успел отпрыгнуть, с него упала огромная плита, вбившая меня в ставший жидким пол.
– Безобразие!
Сначала я ощупал себя, потом сделал это еще раз. Контрольное число конечностей после пересылки соответствует исходному… Приятно. Покончив с подсчетом повернулся к говорившему и заодно огляделся. По ощущениям меня никуда не перемещало, а именно выбило в нижний коридор. Но я стоял посреди заполненного стеллажами здоровенного зала с узкими, высокими окнами. Если бы меня сбросило с потолка, то я бы летел гораздо дольше. Это место реально напрягает!
– Стараешься, кладешь половички, чтобы чистота, чтобы здоровье! А они прямо из стен вываливаются, все в пыли!
– Совершенно с вами согласен.
– Э?
– Я вообще-то искал завхоза.
Возмущенно глядящий на меня колобкообразный человечек фыркнул и отвернулся, кинув через плечо.
– У нас обед.
– Я подожду. Или могу составить компанию.
– Выйдите, и зайдите как положено нормальному учащемуся.
– Это через дверь?
– Это в начале следующего семестра!
Сначала я хотел было возмутиться, а потом вспомнил местные особенности, откашлялся и коварно спросил:
– А вы, собственно, кто?
Колобок подпрыгнул, помахал в воздухе пухлым кулачком… и растворился в воздухе. Первое правило Училища – не задавай вопросы. Второе правило Училища – если вопрос задали, постарайся испариться. Я все правильно понял? Тогда приступим!
Осмотр стеллажей выявил прискорбное отсутствие системы в наваленном на полки хламе. Рядом лежали мечи, странные жезлы с кристаллическими навершиями, ночные вазы (из хрусталя), вафельные полотенца, несколько коробок подстаканников (без самих стаканов), целый ряд заколоченных ящиков с надписями на английском «Не открывать, если вам дорога жизнь!» и все в таком духе. Решив, что лучше взять самому и оправдываться, чем ходить в нестираной пижаме, пока сообразят выдать, я подхватил корзинку с крышкой и стал сваливать в нее то, что могло бы понадобиться.