– это создание артефакта нулевого стандарта, способного сгенерировать эфирные вихревые кольца и управлять магнитным полем. Позднее я осознал, что энергия, извлеченная из эфира, может не только заставить работать самые сложные механизмы, но и переносить объекты на расстояние или полностью разрушить. К подобному результату я пришел не сразу. Когда только начал проводить опыты, в мой столичный особняк зачастили как представители ученого совета, так и полицейские. Кто-то из слуг шпионил и доносил о моих изысканиях. Пришлось построить тайник, чтобы до расчетов никто не добрался, и лаз, чтобы у нас с Ливией была бы возможность сбежать. Позже мы с женой переехали на остров, поменяв прислугу. Дорогой сын, ты еще слишком мал, чтобы я мог тебе обо всем рассказать. Но я опишу свои эксперименты. Надеюсь, когда-нибудь ты продолжишь дело всей моей жизни».
– Дорогой сын? – удивился Райнер. – А полицейские утверждали, что Агнус обвинял жену в измене и невзлюбил сына, поэтому отселил их в башню.
Марвел пожала плечами и перевернула страницу, продолжая зачитывать обращение принца Агнуса:
– «Переехав на остров, я приобрел репутацию отшельника и даже безумца, и теперь вельможи обходили мое жилище стороной. Но должен честно признаться: главная причина, по которой я увлекся теорией Тессела и забрался в такую глушь – болезнь моей драгоценной Ливии. Замок в Айсбери стал нашим спасением и убежищем. Здесь я переделал подземелье под алхимическую лабораторию, в ангаре собирал кое-какие механизмы. Но людское любопытство взяло верх, и спустя время слуги стали выказывать неумеренный интерес к моему увлечению алхимией и механикой, а в мое отсутствие наведываться в подземелье. Мне пришлось приспособить под секретные эксперименты комнаты в самом замке, а семью поселить в соседнюю башню, ведь опыты были небезопасны. Да и болезнь Ливии так было легче скрыть от слуг. О новой лаборатории знала лишь жена, мой помощник Читер да еще один работяга-плотник, который за хорошее вознаграждение согласился помогать. Ведь построить столь сложные механизмы в одиночку не представлялось возможным. Он же принял добровольное участие в опытах. Боюсь, это слишком сильно сказалось на его здоровье. В дальнейшем для экспериментов я решил использовать механические куклы…»
Марвел перевела удивленный взгляд на мужа. Она не знала, что ее поразило больше: то, что теория Тессела подтвердилась и Агнус все-таки создал уникальный артефакт нулевого стандарта или то, что он так тепло отзывался о жене, хотя слуги утверждали, что принц был тираном и мучил супругу. Во всем этом Марвел собиралась разобраться.
– Может, скелет в лаборатории и есть тот самый плотник, добровольно согласившийся на опыты? – догадался Райнер. – Хорошо бы еще раз посмотреть показания слуг, предоставленные Берком. Что-то я не помню в штате никакого плотника.
– Или в той кабине останки молодого лакея, который получил расчет, но остров так и не покинул. О нем говорил Поповский, – предположила Марвел.
Заметив, что жена отвлеклась от чтения на разговор, Морган забрал из ее рук дневник и положил под подушку. А сам притянул Марвел ближе и принялся покрывать шею поцелуями. Декана Моргана, безусловно, очень волновали опыты принца Агнуса, но раскрасневшаяся супруга в тонкой сорочке в данный момент волновала его куда больше.
– Нужно бы навестить библиотекаря Вольпе и почитать о профессоре Тесселе, а лучше изучить его монографию и запрещенные в Белавии книги. – Марвел проговаривала вслух список дел, рассеянно отвечая на поцелуи мужа. А он никак не желал говорить на серьезные темы и отвлекал жену.
Арт благоразумно уткнулся мордой в подоконник, делая вид, что спит. А Райнер наконец заставил жену забыть и о Тесселе, и от тех опытах, что занимали ее воображение. К сожалению, в этот момент входная дверь сотряслась от громкого стука.
– Кого еще принесло? – рыкнул Морган.
Марвел хихикнула, глядя на то, как растрепанный муж поспешно надевает халат и решительно направляется к двери с явным намерением поколотить нежданного гостя. Райнер прикрыл дверь спальни, а спустя несколько секунд в коридоре раздался встревоженный голос Фредерика Эштона.
– Как хорошо, что вы уже проснулись! Пожалуй, позавтракаю у вас.
Судя по шагам, гость прошел в гостиную, а Марвел вспомнила, что Рай как раз обещал принести им завтрак в постель, но отвлекся на чтение дневника и поцелуи.
– Вообще-то у нас с женой были другие планы на утро. Почему ты не позавтракаешь у себя? – с раздражением спросил Райнер.
– Из-за лиры Грин, – честно признался Фредерик и зазвенел посудой. – Она приглашала меня на совместный завтрак. А когда я не ответил на стук, пригрозила открыть дверь своим ключом. Видите ли, она беспокоится о моем самочувствии. В общем, я сбежал.
– Согласился бы на предложение, – проворчал Морган. – Готовить она не умеет, закупается в «Кулинариуме», так что риск отравления минимальный.
– Не в этом дело! – возразил Фредерик Эштон. – С ней же совершенно не о чем говорить! Прошлое наше чаепитие я едва высидел. Представляешь, я ей рассказываю о новом двухпоршневом двигателе, а она мне о какой-то сапфировой афише, которую я почему-то ей должен подарить!
– Не афиша, а аффиш! – фыркнул Райнер, поправив друга. – Это крупная брошь для…
– Да какая разница для чего! Меня это совершенно не волнует. – Фредерик понизил голос, а Марвел с Артом прислушались. – Знаешь, Рай, у меня такое чувство, что лира Грин меня преследует. Только не возьму в толк зачем.
Кот фыркнул, Марвел рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку, а Райнер совершенно серьезно предположил:
– Может, ты ей нравишься? Или ей стало скучно, вот и заходит по-соседски, как я раньше заглядывал к тебе. Ее комната теперь находится напротив твоей.
– Но она не ты! И даже не Ликанов! И не адепты-старшекурсники, с которыми можно обсудить механизмы и приборы, – возмутился Эштон. – Пожалуй, я лучше отсижусь у вас, да и чертеж новой модели амфибии на всякий случай захватил. Как раз обсудим, пока твоя Марвел спит.
– Что ж, давай позавтракаем, Фред, потом отнесу завтрак жене, и пойдем в кабинет.
Марвел довольно улыбнулась: она может позавтракать и позже, а сейчас есть более интересное занятие. Она достала из-под подушки дневник принца Агнуса и с предвкушением углубилась в чтение, уподобляясь Арту, когда тот с жадностью набрасывался на любимое лакомство.
Вечером территорию академии было не узнать. Аудитории, первый этаж учебного корпуса и холл студенческого общежития утопали в зелени. Яркие цветочные гирлянды украшали серые стены, на полу в кадках стояли пушистые низкорослые кустарники, в корзинах и вазонах красовались цветы. Мрачный замок заиграл красками, словно в склеп ворвалась сама жизнь – сочная, наполненная весенним ароматом и радостным смехом. Адептки нарядились в яркие платья и были похожи на редких птиц, прилетевших в Айсбери из южных стран. В парке на причудливо подстриженных шапках деревьев закрепили искусственные цветы, которые трудно было отличить от настоящих. На ветвях развесили бумажные фонарики со световыми кристаллами в сердцевине. Вечер сменил день, и газовые фонари, возвышавшиеся вдоль дороги, тускло мерцали. В центральной части парка на лужайке возвели деревянную сцену, на нее поднялись ректор с деканами – сооснователями академии. Речь Магнуса Стерлинга была пронизана горечью утраты. Он выразил соболезнование близким и друзьям магистра Сухинина, присутствующие почтили память преподавателя минутой молчания и запустили в вечернее небо черных воздушных змей. Те взмахнули бумажными крыльями, покружили над замком и растворились в темноте. После ректора слово взял декан Морган. Он говорил об учебных планах, дисциплине и не забыл поблагодарить Фениру Пламс и Бруно Арманьяка за организацию торжества. В конце выступления Райнер объявил о свадьбе с Марвел. Студенты захлопали, кто-то одобрительно засвистел, зажглись фейерверки, раздались взрывы от хлопушек, и мелкие блестки заискрились в воздухе, оседая на траву. Так студенческое сообщество поздравило молодоженов. Фредерик Эштон, завершая выступление основателей академии, напомнил будущим выпускникам о распределении в конструкторское бюро и мануфактуры и пожелал защитить дипломную работу на отлично. На этом официальная часть завершилась. К радости адептов и преподавателей начальник полиции Дюршак с советником Аткинсом отказались от ранее заготовленных наставлений. Ректор приказал всем веселиться, заметив, что весна олицетворяет саму жизнь, а значит, приветствовать ее нужно улыбками и смехом. Для студентов по всему парку расставили высокие тумбы с графинами, наполненными пуншем, в окружении легких закусок и десертов. Заиграла веселая музыка, молодежь разбилась на группки и разбрелась по лужайке. А преподаватели и члены попечительского совета прошли к одной из беседок, где для них накрыли стол.
Заметив Ликанова в компании Эрика, Марвел удивилась. Глеб так увлекся беседой со старым другом, что позабыл пригласить Марину, с которой в последнее время часто общался. Зато ректор Стерлинг сел рядом с Онорией и придерживал ее за локоть, словно боялся, что та сбежит. Рядом с лирой Стерлинг находился ее брат Герман Пирс, компанию ему составила студентка-старшекурсница с факультета алхимии. Герман коротко кивнул Марвел и тут же отвернулся к своей даме. Видимо, Пирс не желал чувствовать себя брошенным возлюбленным, а может, он не мог долго находиться в одиночестве. В любом случае, Марвел была рада, что Герман быстро позабыл о своем увлечении адепткой Уэлч и легко нашел замену.
– Райнер, мы давно не виделись. Ты сильно изменился, плохо выглядишь, – раздался мелодичный женский голос.
На другом конце стола Марвел заметила советника Аткинса. Рядом с ним сидела полная дама в бордовом платье, с сочными вишневыми губами и таким же ярким пером в темных волосах. Именно эта незнакомка и обратилась к леру Моргану. Хотя нет… незнакомкой она не была. Даже спустя столько лет сходство с портретом из кабинета Райнера было очевидным: рядом с Аткинсом сидела его супруга и сводная сестра декана Моргана Изабель.