Медленно поворачиваясь, Гран не отрывал глаз от пола. Едва он обвел взглядом всю надпись, руны замерцали и по контуру круга взвился золотистый свет. Не слишком яркий, чтобы пришлось закрывать глаза, но все же достаточной силы, чтобы Грана нельзя было толком разглядеть. Зато прекрасно просматривалось другое. В этом круге света из завертевшихся сполохов сформировался силуэт огромного медведя. Настолько четко и правдоподобно, что казалось, зверь вот-вот зарычит. И вот ведь странно, Гран при этом никуда не делся. Все так же в человеческом обличье стоял в центре круга. Получается, именно медведь и есть его тотемный зверь?
Но все исчезло в один миг: и эфемерный образ, и сияние. Чуть растерянный Гран несколько раз сморгнул и перевел взгляд на декана.
— И что? — спросил он, явно этим выражая нашу общую мысль. По крайней мере, мою точно.
— Ты можешь превратиться в своего тотемного зверя, — задумчиво ответил Вейнс, — и делать это как раз таки по желанию, а не случайным образом. Но этому тебе придется учиться. И то не могу обещать, что успеешь это сделать до конца семестра. Шанс, конечно, есть. Но тут главное не только твое усердие, но еще чтобы никто не узнал о нарушении запрета. Если Вандис или его соглядатаи прознают о наших занятиях, вас выставят отсюда еще до закрытия факультета.
Гран ничего не ответил. Все так же пребывая в растерянности, он вышел из круга и присел на место.
— Кто следующий? — Декан оглядел нас. — Реф?
Тот вроде как даже успел задремать. Но все же ответил:
— Я вообще-то не уникальный маг, а самый что ни на есть обычный боевой. Насколько я понял, вы очень даже в курсе, за какие такие героические заслуги я здесь оказался.
— А, ну да. — Декан кивнул. — Кто тогда следующий?
— Давайте я. — Тавер бодро направился в центр круга и затараторил: — Я вообще-то артефактор, но у меня, как и у Грана, есть, так сказать, элемент непредсказуемости. Вот, к примеру, нужно создать артефакт с определенными свойствами. Я создаю. Да, в лучшем случае такие свойства есть, но они обычно лишь второстепенные, а основное предназначение оказывается совсем другим. А я ведь такого и близко не замысливал. Так что у меня это, скорее, не уникальность, а как бы сказать… недоразвитость моей магии. — Он чуть виновато улыбнулся.
— Обычно никому из уникальных магов не дается особенность без возможности ее контролировать, — возразил Вейнс. — Давай посмотрим, — он кивнул на рунную надпись.
Тавер так же обвел ее по кругу взглядом. Так же взвился вверх золотистый свет и замелькали хороводом сполохи. Они мирно соединялись между собой, словно детали неведомой конструкции. И вдруг что-то ярко полыхнуло прямо посредине, и тут же все исчезло.
И что все это значит? — тут же спросил Тавер.
Кхм… — Вейнс по-прежнему смотрел на то место, где до этого полыхнула вспышка. — Насколько я понимаю, ты сам неосознанно задаешь некие другие свойства своим созданиям. Почему так происходит — этого я понять не могу. Как и не могу сказать, можно ли это исправить. Но думаю, стоит попытаться хотя бы поменять соотношение сторон. Чтобы основное свойство все же ты задавал осознанно, а побочные уже были бы, так сказать, случайными.
Следующей в круг вызвалась Дарла.
— А ты уверена, что ты — некромантка? — на всякий случай уточнил декан.
Миловидная блондинка чуть обиженно поджала губы.
— Уверена, конечно.
— Получается, именно в несоответствии внешности с призванием и есть твоя уникальность?
— И не стыдно вам обижать девушку? — Дарла насупилась еще больше.
Вейнс совсем растерялся.
— Вообще-то некроманты и не способны обижаться…
— А я вот такая вот нетипичная. Ну, мы смотреть мой дар будем или как?
Декан в ответ просто кивнул, видимо, опасаясь лишним словом Дарлу задеть.
Снова взвился по кругу свет, снова замелькали сполохи. Но кроме этого под потолком началась разрастаться темная хмарь, подобно грозовому облаку. Да только золотистые сполохи продолжали туда-сюда хаотично носиться, сводя всю мрачность темноты на нет.
— Тут сложно сказать что-то совсем уж определенное, — осторожно произнес Вейнс. — Но я читал упоминания о подобном. Как бы выразиться… Ты все же не совсем некромант. Тут сущность смерти выступает чуть ли не с противоположной своей стороны. Ты не управляешь смертью, ты, наоборот, способна дать крохи жизни. Ты не просто поднимаешь мертвых, ты даешь им возможность хоть ненадолго снова ощутить жизнь. Отсюда и эмоциональность. И твоя — как все же более склонной к жизни, чем к смерти, и тех, кого ты, так сказать, оживляешь. Одно дело — выдернуть умершего из небытия в неких своих целях. И совсем другое — пригласить его ненадолго обратно в жизнь. По сути, твое влияние на мертвых из-за этого куда сильнее, чем у всех других некромантов.
Дарла так впечатлилась, что даже ничего не сказала. Просто молча прошла на свое место.
А следующей в круг робко вышла Аниль.
— Я как бы и так знаю свой дар прекрасно. Он отдельно от моей магии целительства и никак с ней не связан. Я могу создавать защитный барьер. Это, конечно, не такой уж и редкий дар, я читала об этом, но все равно считается уникальным. Так что лично у меня в этом никаких загадок нет.
— Да, защитный барьер — одно из самых распространенных явлений уникальной магии. — Вейнс кивнул. — Но предлагаю проверить его прочность. Попробуй сейчас создать.
Аниль чуть вытянула руки и вдруг враз побледнела. Тут же над центром зала возвысился уже знакомый искристый купол.
— Реф! — Декан перевел взгляд на снова задремавшего боевого мага. — Атакуй купол.
— Вы, конечно, извините, что ставлю под сомнение ваши методы обучения, — скептически отозвался Реф, — но вам не кажется, мягко говоря, неблагоразумным использовать боевую магию в явно не предназначенном для этого помещении?
— Я же не прошу тебя сравнять тут все с землей, — улыбнулся декан. — Просто небольшой боевой заряд, чтобы проверить прочность купола.
Рефу явно не хотелось даже лишний раз пальцем пошевелить, но он все же встал. Вот только посланный им сгусток света в одно мгновение разрушил защитный барьер.
— Ну вот. — Аниль совсем расстроилась.
— Ничего не «ну вот», — тут же возразил Реф. — Ты учитывай, что все же мой уровень магии больше, чем у любого другого боевого. Так что этот пример не показателен.
— Тем более прочность защитного барьера зависит от тебя самой, — добавил Вейнс. — Ты вполне можешь добиться от него такой непробиваемости, что даже Реф не сможет разрушить.
Реф, конечно, хотел возразить, но тут декан на место целительницы вызвал меня. Наблюдая за остальными, я очень боялась того момента, когда придется выйти самой. Как бы ни любопытно мне было узнать, какой именно магией я обладаю, но в то же время я безмерно опасалась, что мой дар окажется какой-нибудь ерундовиной. И это окончательно похоронит мои шансы стать выдающимся магом.
— Значит, ты из другого мира? — улыбнулся мне декан.
Я кивнула.
— У меня пока магия вообще никак не проявлялась. Вроде как есть некий уникальный дар, но я понятия не имею, какой именно.
— Давай посмотрим. — Вейнс указал на рунную надпись.
Встав в центре зала, я неспешно обвела взглядом расположенные по кругу руны. Ничего особенного я не почувствовала, но по периметру, как и у остальных, взвился приглушенный свет. Вверху чуть ли не под самым потолком вспыхнули золотистые сполохи… И все. Больше ничего не происходило. Сполохи мерцали, не перемещаясь вообще. И никаких зрительных образов или еще чего-то не возникало. Единственно, едва заметно проблескивали серебристые искорки. Но их было совсем мало, да и те с трудом различимы. Так продолжалось не меньше минуты, пока все вдруг не исчезло.
— М-да… — изрек декан в крайней растерянности.
— Что? Все совсем плохо? — уныло поинтересовалась я.
— Да как бы сказать… Ты, наверное, вообще самый уникальный маг за всю историю мироздания. Не считая некоего дара, у тебя нет магии вообще. Вот у всех есть пусть и в малом количестве, но какая-нибудь из основных видов: некромантия, прикладная, целительство или боевая. А у тебя нет. Совсем. Кажется.
— Кажется? — Я тут же ухватилась за это мелькнувшее сомнение.
— Я заметил кое-какие странные проблески, — задумчиво пояснил Вейнс. — Очень похоже на одну из типичных магий. Но при этом они выглядели явно инородно, словно ты получила их откуда-то извне. Да и то я не уверен, что это не было игрой света.
— Ну а редкий дар? — напомнила я. — Он у меня какой?
Я ждала любого ответа. Даже чего-нибудь вроде: «Ты умеешь жонглировать лягушками на расстоянии». Но декан просто-напросто развел руками.
— Я не знаю.
Ну все. Даже он не знает. Я чуть не взвыла в полный голос. Мечта стать великим магом в очередной раз лопнула как мыльный пузырь.
А Вейнс все так же задумчиво продолжил:
— Ты же видела, твое магическое отображение пребывало в недвижимом положении. Это значит лишь одно: твой дар пока не проявил себя. Он как бы в спящем состоянии. Из-за этого его невозможно распознать. Но по степени сияния могу сказать, что это нечто очень сильное. И… — Он вдруг замялся.
— Ну давайте уж, добивайте меня, — вздохнула я.
— Судя по тому, что магическое отображение никак с тобой не контактировало, твой дар, скорее всего, не поддается волевому управлению. Ну то есть ты не сможешь контролировать его проявления.
И, конечно же, добрый Реф не мог не сказать свое веское слово:
— Остается лишь надеяться, что это не что-нибудь вроде поджигания взглядом того, на кого Кира посмотрит. А то я заранее опасаюсь, что стану первой потенциальной жертвой.
— И не зря опасаешься, — зло отозвалась я.
— Потому что ты смотришь на меня чаще, чем на других? — Реф хитро мне улыбнулся.
— Так, ребята, хватит, — прервал зарождающуюся перепалку Вейнс. — Потом решите, кто на кого и как часто смотрит. Кира, — он перевел взгляд на меня, — ты, главное, раньше времени не расстраивайся. Уникальный дар никогда не дается тому, кому он не нужен. Магия — слишком сложное и совершенное явление, чтобы в не