- Стрелецки, с тобой все в порядке? – спросил он. – По-моему ты не в адеквате.
- Чего? – не понял я.
Он сделал шаг ко мне, запустил руку в карман, и через секунду достал оттуда использованную капсулу из-под винта. Я прекрасно знал, что ее там не было. Более того, если бы мне вдруг пришло в голову употреблять винт, я бы выбросил капсулу там же, где и ширнулся. Вот ведь ублюдок!
Кровь ударила мне в голову и я, что было сил, свободной левой рукой зарядил в челюсть Стиффена, сбивая его с ног.
Один из патрульных бросился на меня, выворачивая ладонь с пистолетом. От боли пальцы разжались, и оружие упало на землю, а еще мгновение спустя меня били в четыре руки.
Я пытался сопротивляться, но сделать ничего толком не смог. Не прошло и тридцати секунд, как меня скрутили, завернув руки за спину и поставив в унизительную позу.
- В участок его, - махнул рукой Стиффен, потирая челюсть. – Посадите в камеру, я с ним потом разберусь.
Меня протащили через заднюю дверь. Натренированные патрульные держали меня так, что я даже дернуться не имел возможности. Хорошо, что до участка довели быстро, благо, было недалеко, но, когда так меня обшарили на глазах у всех сотрудников департамента, отобрали значок и второй пистолет, а потом бросили в одну из свободных одиночных камер… Такого унижения я никогда не забуду.
Сначала я колотил в дверь и требовал выпустить меня. Я орал, угрожал, ругался. Честно говоря, даже не помню, что именно я тогда говорил, но, возможно оно и к лучшему. Потом плюнул на все и улегся на единственной имеющейся в камере койке.
Не знаю, сколько конкретно времени прошло: может, час, а, может пять или шесть, но внезапно для меня дверь камеры распахнулась, и в нее вошел карцлер Брюс, как обычно одетый с иголочки. Я ожидал увидеть Каноля, может быть, Барнса, но уж никак не самое главное должностное лицо НКР в этом проклятом городе. Он смотрел на меня по-отечески добрым взглядом. Я поднялся и присел на край койки.
- Михаил, - проговорил он, удивив меня уже тем, что правильно произнес мое имя. – Я понимаю, что у тебя появились вопросы. Поэтому пришел поговорить.
- Вопросы? – невольно вырвалось у меня, и я понял, что вот-вот взорвусь. – Если честно, то только один. Какого хрена полицейские работают на Семьи?
- С чего ты взял? – спросил канцлер, не меняя выражения лица. Похоже, что его ни капли не задел мой тон.
- С того, что Галлас работает на Бишопа. А Стиффен – на Сальваторе. Этот ублюдок подкинул мне в карман капсулу из-под винта, чтобы был повод притащить меня сюда, и не дать мне разнести по камешку этот гребаный бар.
- Ни Галлас, ни Стиффен не работают на Семьи, - помотал головой Брюс. – Знаешь, я не должен тебе об этом рассказывать. Но я тебе верю. Потому что вижу, что ты честный человек, хоть и импульсивный. А Стиффену потом поставь пиво, потому что он тебя спас. Если бы его не было на месте, то тебя потащили бы не в участок, а прямиком на Голгофу. В безымянную могилу.
- Что? – я вдруг почувствовал, что моя картина окружающего мира переворачивается с ног на голову
- Не перебивай меня, будь добр, - мягким, но сильным голосом остановил меня канцлер. – Никто из них не работает на Семьи. Все они работают на меня, и на Республику. Ты же знаешь, есть такой прием как работа под прикрытием. Вот и все эти парни трудятся под прикрытием. И для них всех выгодно, чтобы не только боссы Семей, но и окружающие считали их продажными. Поэтому нужны такие как ты, как Каноль – те, кто честно готов исполнять свой долг.
- Но Галлас при мне застрелил человека, только потому что так сказал Бишоп, - попытался я выдать последний оставшийся у меня аргумент.
- Не разбив яиц, омлет не сваришь. Это большая политика, сынок, и тут приходится идти на жертвы.
И тут все сразу стало ясно и понятно. Копы внедряются в Семьи, и постепенно втираются в ближайший круг к боссам. Постепенно собирают информацию и улики, оповещая обо всем Брюса. И постоянно ждут момента, чтобы нанести удар, которым можно будет свалить с ног прогнившую структуру, а уже потом строить вместо нее новую.
Но тут явно не было места для меня.
- Сэр, я не хочу больше работать здесь, - проговорил я.
- Как хочешь, сынок, - кивнул канцлер. – Если хочешь, я похлопочу о твоем переводе куда-нибудь, где поспокойнее, подальше от политики. Может быть в Джанктаун? Тихий фермерский городок. Дадим тебе звезду помощника шерифа, будешь помогать Даркуотеру?
- Спасибо, канцлер, - ответил я. – Думаю, я так и сделаю. Все равно, я больше ничего не умею, кроме как ловить преступников.
- Ты хороший полицейский, - Брюс улыбнулся мне. – Я думаю, один из лучших в Рино. Кстати, если хочешь, ты можешь поучаствовать в нашем деле. Терренс все равно провалился, и не смог втереться в доверие Райтам. Ты сейчас сможешь прийти к ним и рассказать, что нашел их товар у Сальваторе. Как тебе?
- Нет, сэр, я не собираюсь играть в такие игры, - я помотал головой. – Моя работа – раскрывать преступления. Охранять закон.
- Ты можешь и этим заняться, никаких проблем. Если не захочешь уезжать, то всегда можешь забрать свой пистолет и значок у капитана. А пока что посиди здесь и остынь немного. Ты же сам понимаешь, что можешь глупостей натворить, - он повернулся, чтобы выйти, но остановился и бросил через плечо. – Насчет Сальваторе можешь не волноваться. Я с ними договорюсь, тебя не тронут.
Канцлер ушел, и я поймал себя на том, что хочу ему верить. И он в целом-то нормальный мужик, хоть и вел себя странно во время перехода. Надо же, понял, что я хочу свалить, и предложил должность, да еще и в самом спокойном городке Республики, по совместительству в самой большой дыре. Да и неглупый, судя по сложности схемы, которую затеял. Только как бы его самого не сожрали, боссы Семей это ведь сами те еще интриганы.
Только вот… Фрэнки все равно убьют ведь, и я ничего не могу с этим сделать. Из клетки не вырвешься. С другой стороны, что для меня вообще важнее: жизнь одного человека, хоть и очень хорошего, или благо Республики?
Давай возьмем менее абстрактно. Жизнь Фрэнки или Танди?
Я не задумываясь выбрал бы Танди. Более того, если бы потребовалось, я бы отдал и свою жизнь. Только вот, чего же на сердце так хреново, почему есть ощущение, что я сотворил какую-то подлость?
Нет, действительно, валить надо, пока этот город меня не переварил. На хрен его и на хрен политику.
***
Выпустили меня только глубокой ночью, после чего отправили домой, хоть я и предпочел бы остаться в участке. Не хотелось идти домой мимо магазинчика Фрэнки, не хотелось видеть то, что там произошло. Я ведь прекрасно знал, что меня там ждет.
Но пришлось. Однако я твердо решил, что на работу завтра не приду. А, может и послезавтра. Да вообще никогда, черт подери. Пошли они на хрен, пусть занимаются чем хотят, а я больше в их игры не играю. Пойду к канцлеру и скажу, что согласен ехать в Джанктаун.
Кук уже заканчивал работу над трупом. Коронер выглядел не выспавшимся и злым, похоже, что его подняли из постели посреди ночи. А вот Фрэнки выглядел плохо, в обгоревшем трупе даже не получалось узнать обычно приветливого и обходительного хозяина магазина.
Белок мышц от высокой температуры спекся, мышцы укоротились в длине, и теперь мужчина выглядел так, будто собирался с кем-то боксировать. Разве что, вряд ли ему удалось бы нанести хоть один удар.
- Ну что тут? – спросил я, остановившись за коронером.
Он оценил мой внешний вид: растянутый ворот пиджака, отсутствие двух пуговиц на рубашке, окровавленный воротник, наливающийся под взглядом синяк, растрепанные волосы, и только потом ответил:
- Похоже, несчастный случай. Напился, заснул с сигаретой в руке прямо за рабочим столом. Вспыхнули бумажки, потом стена, от нее шкафы в торговом зале. А там ведь алкоголь. Разгорался пожар незаметно, а потом вспыхнул в полную силу.
- Это Райты, - ответил я. – Ублюдки все-таки добрались до него. А я не смог им помешать. Есть сигарета?
- Не курю, и тебе не советую, - помотал головой Кук. – В любом случае, никаких улик тут нет, Терренс уже все посмотрел. Явных телесных повреждений тоже. Я взял элементы тканей для анализа, если подтвердится, что он был пьян, то никто даже не станет открывать дело.
- На хрен, - я сплюнул. – Тебе нужно тело? Если дела не будет, то его нужно похоронить. Я займусь этим.
- До утра все равно придется подождать, а потом, если подтвердится факт опьянения, то сможешь забрать. Стрелецки, отправляйся домой пока что, помойся, поменяй одежду. Постарайся прийти в себя. Не нужно тащить труп на Голгофу прямо сейчас, - Кук подумал секунду и спросил. – Вы друзьями были?
- Да нет, - я пожал плечами. – Просто. Человек он был хороший. Настоящий.
- Такие в наше время редко встречаются, - кивнул коронер.
На следующий день я действительно не пошел на работу. Купил три бутылки виски, две из которых ушли местному священнику, отцу Тулли, на оплату церемонии, дал по полсотни баксов двум бомжам, за что они с радостью сопроводили нас на Голгофу, и даже помогли вырыть могилу.
Докапывал я ее, правда, в одиночку, ожесточенно втыкая лопату в местную рыхлую почву. Тулли попытался, было, торопить меня, но я сказал, что хочу сделать все как положено, а если он не прекратит болтать, то я вырою еще одну могилу, на этот раз для него. Видимо, решив, что я действительно на такое способен, святой отец заткнулся и больше не мешал моим мыслям.
Когда с рытьем было закончено, он прочитал молитву, заплетающимся от количества принятого на грудь алкоголя языком, после чего отправился прочь. А я остался посреди Голгофы с последней бутылкой виски. Поставил крест, вырезав на ним ножом имя и дату смерти. Вместо даты рождения поставил вопросительный знак. Подумал, и добавил чуть ниже: «Стал пешкой в политике больших фигур».
Потом нажрался как свинья, и наутро не помнил, как попал домой. Кое-как вымылся, собрался и, поддерживая ладонями голову, чтобы она не р