А потом пришел приступ головной боли, который заставил меня свалиться на песок и громко закричать. Последнее, что я запомнил – это как я полз, захватывая песок правой рукой.
Чуть позже пропало зрение. А потом отключился и слух.
Глава 8
Прошлое. Всем нам оно кажется прекрасным и вспоминается с ностальгией. Так уж работает человеческая память, что из ее заполненных илом омутов проще извлечь приятные воспоминания. Особенно, если сейчас ситуация вокруг не самая хорошая.
Да и более того, чем хуже то дерьмо, в которое ты вляпался, тем лучше кажется прошлое. Даже если оно и не было чем-то особо хорошим, всегда вспоминаются лучшие моменты.
Это смешно, но старики, которые живут сейчас, при рассвете НКР, все равно ностальгируют о прошлом, на которое пришлось их молодость. С моей точки зрения, это выглядело очень смешно: сравнивать Шейди Сэндс времен молодости Танди, с полями кукурузы, браминами, набегами рейдеров и радскорпионов, и нынешнюю столицу крупнейшего государства на территории постъядерной Америки.
Спустя какое-то время, я понял, что ностальгируют они именно по своей молодости. Бабушки вспоминают о том, что они тогда были интересны противоположному полу. Деды свою утерянную потенцию.
Вот и кажется всем, что раньше было лучше. А на самом деле – всегда одно и то же.
Мне снились родители. Отец, как обычно в свои выходные в джинсах и короткой рубашке-поло, готовил барбекю на заднем дворе. Мать в легком летнем платье сидела за столом, рассматривая движущиеся по небу облака. Оба они были счастливы и смеялись.
Это был прекрасный летний день, один из многих, что были у нас, как у семьи, пока папа не погиб в схватке с рейдерами. Во второй раз замуж мама так и не вышла, до сих пор не могла забыть его.
Но я еще не знал, что нам предстоит расстаться навсегда. Тогда мне было восемь, и я был абсолютно счастлив, играя с кожаным мячом, который отец притащил из очередной командировки. И для меня не существовало ни радиоактивной пустоши, ни мутантов, не вооруженных бандитов. Только мама и папа, запах жареных на угле котлет из мяса брамина, летнее небо, лужайка и мяч.
Я не хотел просыпаться.
Но никто ничего у меня не спросил. Реальность пробила дыру и сон стал утекать, словно вода из треснувшего аквариума. И мне оставалось только биться на дне, словно медленно умирающая от удушья рыбина.
Тогда я открыл глаза. Первым, что я почувствовал, была ужасная слабость во всем теле. Только потом я понял, что из пустыни неподалеку от города попал в какой-то дом. И, судя по запаху пищи, доносящемуся откуда-то из коридора, дом был жилой.
Я проглотил слюну, мгновенно наполнившую рот, и попытался оглядеться. Окно было плотно закрыто занавесками, которые почти не пропускали света. Рядом стоял большой письменный стол из какого-то темного дерева, стул ему под свет, и книжный шкаф. Что именно за книги там стоят, я разглядеть не мог.
Кровать подо мной была более чем мягкой, белье чистым и даже целым. А вот от меня пахло не очень: застарелым калом, потом и мочой. Подо мной лежали какие-то застиранные тряпки.
На руках было множество следов от уколов, а грудь и обе руки покрывали плотные бинтовые повязки. Похоже, что кто-то за мной ухаживал, но я и предположить не мог, кому это могло понадобиться.
Я сдернул с себя одеяло и поставил обе ноги на пол. Сел, помогая себе руками. Было неприятно, но в целом терпимо. По крайней мере, кричать от боли мне не хотелось. Гораздо сильнее беспокоила слабость в ногах. Сколько я вообще так пролежал?
Дышалось, в принципе, нормально. Да, полной грудью дышалось, если подумать и даже ребра практически не болели, хотя, может, все дело было в тугом бинте через грудь.
Однако было все основания надеяться, что мое легкое занимает нормальное положение, а кровь в грудной клетке больше нет. Ну, и то хорошо.
Я подошел к окну, отдернул занавеску и увидел достаточно большой сад, в котором играло несколько рыжих детей. Еще было видно угол противоположного крыла здания, и в нем мне без труда удалось признать особняк Райтов.
Ну и да, если ты видишь компанию из сразу нескольких рыжих, то это наверняка члены Семьи Райтов. И слово «семья» здесь имеет оба смысла: они все друг другу родственники. Ирландцы рьяно отстаивали то, что кровь – не водица, а уж сам Орвилл наплодил целую кучу детей. И как только ему это удалось, и что немаловажно, как выдержала жена?
Но теперь у меня оставался только один вопрос: как я попал к ним в особняк. Неужели они нашли меня в пустыне и выходили? Неужели не знали о награде за мою голову, и каким образом я добился того, чтобы в такой дыре как Нью-Рино меня объявили персоной нон-грата?
И в их интересах бы сдать меня Брюсу. Но они этого почему-то не сделали.
Услышав за дверью шаги, я быстро нырнул в кровать, снова прикрывшись одеялом. Закрыл глаза, наблюдая из-под ресниц за вошедшей в комнату девушкой, которая притащила поднос с бинтами, несколькими шприцами и какой-то мазью в глиняном горшочке, запах которой я почувствовал за несколько шагов.
Черт, ну и выставят же мне Райты счет за лечение…
То, что девушка – одна из них, было довольно очевидно, достаточно посмотреть на рыжие волосы и веснушки на бледном лице. Конечно, сыновья Орвилла берут себе в жены местных, но почему-то у большинства родившихся детей все равно что костры на головах развели. Хотя, может быть, это и просто мутация.
И ведь ладная вполне. Повыше и попышнее, но коровой далеко не выглядит. С чуть ли не вываливающейся из лифа простенького платья большой грудью. И волосы – чуть ниже плеч, шелковистые. Хорошие у папаши Райта гены. Или, может, она в мамочку пошла?
Девушка поставила на стол поднос, аккуратно скрутила одеяло к ногам, открыв для себя операционное поле. Мне, наконец, надоело ломать комедию, и я «очнулся».
- Сколько времени прошло? – спросил я, открыв глаза.
- Забавно, - девчонка усмехнулась. – Обычно спрашивают «кто я», в лучшем случае – «где я». А ты сразу начал с такого сложного вопроса.
- На первые два вопроса я и так ответы знаю, - я состроил веселую мину. – Зовут меня Михаил Стрелецки, я бы бывший детектив. А попал я, очевидно, в рай, иначе с чего бы я сейчас вижу ангела?
Рыжуля фыркнула, наклонилась надо мной и принялась развязывать повязку. Я слегка приподнялся на локтях, чтобы помочь ей, и скоро увидел то, что со мной сотворили пули. Кстати, выглядело это не так уж и плохо: шрам, конечно, останется жуткий, но разве хоть кто-то сейчас живет без них? У Джимми Ди они и вовсе на лице.
Кстати, а не сдал ли меня наркоторговец своему боссу? Впрочем, ведь все равно не узнаешь, пока не спросишь, да и-то, скажет ли он правду. Вот в том, что Сьюзен предала меня, ч не сомневался, но у меня оставался только один вопрос.
Зачем девушке было это делать?
С левой рукой все тоже было нормально, тут пуля прошла вскользь, всего лишь слегка надорвав кожу. Тут даже шрам обещал быть не очень большим, да и не должен был мешать движению.
Вот с правой все было похуже, и все благодаря моим «талантам» хирурга. Впрочем, и тут: бицепс работал, пальцы послушно сжимались и разжимались, а что еще нужно?
Пока девушка мазала мои раны какой-то мазью, я решил расспросить ее.
- Ну, так как тебя зовут, ангел?
- Бекки, - ответила девушка. – Бекки Райт.
- Я и не сомневался, что ты одна из дочурок мистера Райта, - я усмехнулся. – Ну, раз мы теперь знакомы, может быть, скажешь, сколько я тут провалялся?
- Сегодня вторая неделя пошла, - Бекки захватила ладошкой еще немного мази в горшочке и шлепнула мне на грудь. По идее это должно было вызвать боль, но лекарство причиняло только небольшой холодок, а ее легкие и нежные поглаживания…
Так как одеяло она сдвинула, укрыться мне было нечем. Я решил, что скрещивать ноги, пытаясь спрятать отреагировавший на прикосновения девушки член, бессмысленно. Она все равно поймет, да и выглядеть я буду глупо.
- Вот как, - на лице девушки появилось смешливое выражение. – Так что же мы, выздоравливаем?
- Считай это комплементом, - я брякнул первое, что мне пришло в голову. Подумал немного и добавил. – Твоей внешности и твоему врачебному мастерству.
- Спасибо, - она кивнула, продолжаясь улыбаться.
- И как меня нашли? – продолжил я расспросы.
- Не знаю, - она пожала плечами. – Тебя притащили Конор с Марти. Выглядел ты совсем плохо, две дыры, да еще и легкое пробито. Но отец сказал, что нужно обязательно тебя вытащить… Повезло, тебе, что Конор вернулся из Шейди на каникулы. Он там на доктора в университете учится.
- Ты ведь знаешь, что меня ищут? – я посмотрел на нее как можно более серьезным взглядом. - Я крепко наступил на хвост канцлеру, и он теперь считает себя обязанным прикопать меня на Голгофе.
- И к чему ты мне это говоришь? – отложив в сторону горшочек с мазью, Бекки принялась бинтовать мои раны бинтами, судя по легкой желтизне, изготовленными из вываренных тряпок.
- К тому, что я могу представлять опасность. Если кто-то узнает, что вы меня прячете… Вам конец. Да и вообще, если серьезно, ты не знаешь зачем твоему отцу понадобилось спасать меня? Что он хочет взамен?
- Насчет того, что хочет папа, тебе придется спросить у него самого, - девчонка пожала плечами. – Думаю, раз ты очнулся, он с тобой скоро поговорит. А вот насчет поисков… Тебя уже похоронили.
- В смысле? – не понял я.
- Я не должна этого знать, но случайно подслушала, - Бекки наморщила носик. – Большой Хесус не решился рассказать о своем провале канцлеру. Говорят, ты не только вырвался из конюшен, но и устроил ублюдкам Мордино настоящую резню. Но они знали, что ты ранен, и что без срочной помощи не жилец. И хоть твоего трупа не нашли, решили представить людям канцлера одного из своих рабов. Так что…
- Так что Брюс выполнил обещание, - задумчиво, прервал я ее.
- Какое еще обещание? – непонимающе посмотрела на меня девушка.
- Он обещал, что отправит моей матери мое оружие вместе с медалью. А меня похоронят, как героя, чтобы не порочить образ полиции. Да и самому Брюсу будет проще прикрыть свою жопу, чем если станет известно, что я спер из его сейфа кучу компромата и искал способ добраться до столицы…