Пуля попала туда, куда я метил, и клон рухнул лицом вперед. Вот тут-то его и найдут.
А я резко ускорился, доставая нож.
Полминуты — и я увидел клеймо на его бедренной кости. Я не ошибся, все правильно. Это не оригинал.
Значит, остался всего один.
Глава 24
Я обследовал всю Мохаве. Я побывал на аванпосту Мохаве, где меня никто не узнал. Потом мы прошли через Ниптон, Новак, Боулдер-сити. Там я распрощался с караванщиками, получив свои деньги — больше, чем обещали, потому что караван шел по рискованному маршруту, да еще и надбавку за работу поваром. Что ж, похоже, что тест не врал, и я действительно был хорош в этом.
Оттуда отправился на дамбу, где в общем-то не нашел ничего. Зато оценил зрелище — даже по сравнению с Дамбой Паркера она впечатляла. Естественно, что на нее меня никто не пустил, но я посмотрел на нее снизу — на изливающиеся потоки воды, на эту огромную бетонную стену.
И без толку. Тогда я отправился в сам Вегас. Если уж что-то и было центром Мохаве, то это он. И город несколько шокировал меня.
Он сильно напомнил мне Нью-Рино, пусть и с тем нюансом, что на казино я так и не посмотрел — только на мелкое, заштатное, которое называлось «Атомный ковбой» и тем не менее, его хозяева тоже оказались запачканы криминалом. Они снабжали все окрестности наркотиками и алкоголем.
Но и там я не нашел никаких следов. Дальше были фермы Издольщиков и лагерь Маккаран, который я помог отбить от каких-то обдолбанных налетчиков.
И только там наткнулся на след. Меня приняли за какого-то шахтера из городка под названием Слоун. Как оказалось, он периодически приходил в лагерь, чтобы поторговать с караванщиками и предложить им шкуры и свежее мясо.
Слоун. Небольшой рабочий поселок, в котором постоянно были слышны взрывы и звук работающей техники из соседнего карьера, где добывали мел и известь для Республики. Похоже, что шум этот тут стоял постоянно, и никто уже не обращал внимания на него.
Я добрался туда под вечер, когда солнце уже стало садиться, и взрывы утихли. И бригада шахтеров как раз вернулась из карьера, после чего полным составом отправилась в столовую.
И тогда я увидел его. Еще один человек, похожий на меня, как две капли воды. Хотя на самом деле он был не человеком, а синтом. И об этом стоило помнить.
Два дня я жил в окрестностях Слоуна, не рискуя влезть туда. Я знал, что клон промышлял еще и охотой, по-видимому, пытаясь заработать дополнительные деньги.
И это было удивительно. Он ведь мог стать кем угодно — бандитом, охотником на мутантов, шерифом или рейнджером, как поступили все остальные.
Но он стал просто шахтером. Он надрывался, копал руду, работал со взрывчаткой, которая в любой момент могла сдетонировать прямо в руках и отправить его на Луну. Это было странно.
На третий день никто не вышел в шахту. Похоже, что это был выходной, и кое-как прикинув в голове дни недели, я понял, что это воскресенье. А клон как раз взял болтовку и отправился в ближайшие горы. Как я понял, на охоту.
Он шел по следу когтистых ящериных лап — похоже, собирался охотиться на гекконов. Шкуры, яйца, мясо — все шло в дело, я и сам не раз промышлял этим, когда с деньгами становилось совсем туго.
«Режим детектива», которым были снабжены все клоны Института помогал ему не терять след. А может быть, он им и не пользовался, кто знает. Возможно, что он обходился человеческим. Не знаю.
Но я вышел из укрытия и двинулся за ним. Услышал он меня практически сразу же, обернулся и посмотрел на меня. На его лице появилась растерянность.
— Здравствуй, — не знаю почему, но я поприветствовал его.
— Здравствуй, — ответил он, подумал немного, после чего спросил. — Значит, это все-таки правда? Мне говорили, что в Пустошах видели парней, похожих на меня. Что это значит вообще?
— То, что ты не человек, — ответил я. — Я думаю, ты представился Майком, а? Так тебя знают шахтеры?
— Точно, — кивнул он.
— Так вот, по Пустошам бродило одиннадцать таких же Майков, если считать меня, — пожал я плечами. — И ты — один из них. Институт создал десять клонов, которых выпустил наружу, сымитировал побег.
И тут, когда я увидел последнего, я понял, в чем дело. На что шел расчет Отца.
Я не сбежал оттуда. Меня просто выпустили. Потому что если бы они не хотели бы, чтобы я бежал, то я наверняка остался бы запертым в лаборатории в качестве подопытной крысы.
Как клонов выпустили специально, так и меня. Это вдруг стало кристально ясным.
Это все — всего лишь эксперимент. Я не знаю его целей, не знаю, зачем это делается. Точно так же, как я не знаю, зачем мы охотились на сбежавших синтов, как и охотники, и одновременно с этим похищали людей, заменяя их.
Так же, как не знаю, зачем они создали синтетических горилл. Так же, как не знаю, зачем они выпустили в окрестности Бостона огромное количество супермутантов.
Черт. Сейчас мне это казалось таким бредом. И я был всего лишь марионеткой. Вот и все.
— А ты? — спросил он.
— Я — оригинал, — проговорил я уже не так уверенно. И вдруг неожиданно для самого себя добавил. — Наверное. И я нашел и убил уже девятерых из вас.
— Ты пришел меня убить? — спросил он.
— Да, — кивнул я. — Потому что…
Черт. Как же тяжело осознавать, что кто-то все это время дергал тебя за ниточки.
— Потому что я должен знать, — сказал я. — Должен знать, что я — настоящий Михаил. Что я — тот, кто на самом деле пережил все, что выпало на мою долю. Понимаешь?
Это звучало так, как будто я оправдываюсь.
— Так вскрой себе ногу, — сказал он. — Ты, как и я, знаешь, что на бедре у тебя должно быть клеймо. Посмотри, настоящий ли ты.
— И как ты предлагаешь мне после этого жить? — я усмехнулся. — Никто не выживет, если ему располосовать бедро до кости. Я не могу.
Да. Я не мог. Я должен знать.
— Я не хочу драться, — вдруг сказал он, опустив винтовку.
Я ведь сам только что до всего дошел, верно? Им нужно было что-то проверить. Вот только вот, что именно?
— Я ведь тоже все это помню, Михаил, — вдруг сказал он. — Нью-Рино. Сан-Квентин. Новый Иерусалим, Догтаун, Джакншен-сити. И работу на Институт. Мы должны быть одним человеком, верно?
Я промолчал. Это звучало разумно. Вполне себе разумно.
— Но скажи мне, — проговорил он. — Если мы все — один человек, то почему не все клоны бродили по Пустошам в поисках друг друга?
— Потому что вы не знали, — ответил я.
— Ну и что? — он хмыкнул. — А все ли из нас стали шахтерами? Скажи, занимались ли они тем же самым, что и я?
Первые не успели обрести себя в мире — я убил их слишком рано. Если не считать того, на которого меня навел Институт…
Один попал в рабство в Фили, второй погиб, когда пытался спасти людей во время бунта в Спрингфилде. Третьего убили бандиты.
А остальные. Главарь бандитов, фрументарий, притворяющийся рейнджером, помощник шерифа, самогонщик, капитан в караване и вот теперь… Шахтер.
— По лицу вижу, что нет, — сказал он. — Так, может быть, несмотря на все произошедшее, мы — это разные люди? Ты ведь сам всегда сомневался, что синты — это безмозглые машины, верно? Да, ты ловил их и ликвидировал, но при этом у тебя в башке всегда крутился гребаный червячок сомнений.
Я молчал. Потому что он был прав.
— Я знаю об этом, потому что это знаешь ты. И хоть у нас общее прошлое, мы все равно не один человек. Ну или братья близнецы.
Он вдруг криво усмехнулся и продолжил:
— Ты знаешь, у тебя был шанс собрать огромную семью из очень похожих на тебя людей. Но ты просто убил их всех.
— Не было у меня такого шанса, — ответил я. — Они думали иначе.
— Они жили свою жизнь.
— Так, может быть, это потому что Институт заранее заложил вам эти идеи? — спросил я. — Может быть, он изменил характер? Может быть, все это спланировано?
— Тогда и то, что ты меня сейчас убьешь, тоже спланировано.
Меня словно по голове ударили. Я ведь сам постепенно подходил к этой мысли. Но все же… Все же…
— Какой сейчас год? — спросил я наконец.
— Семьдесят шестой, — ответил он.
Семьдесят шестой… Твою ж мать.
Я потратил на поиск клонов шестнадцать лет. Я прошел через всю Америку. А что если…
Что если Институт видел все моими глазами? Что если это все — всего лишь план по разведке местности. Ведь они были уверены в том, что смогут восстановить цивилизацию. Что, если в моей голове передатчик, который через какой-нибудь довоенный спутник отправляет им все, что я вижу, слышу, чувствую.
Что, если на самом деле я и есть синт?
— Шестнадцать лет, — пробормотал он.
— Отпусти меня, — проговорил синт. — Просто уходи. Не иди у них на поводу, не надо. Пусть делают, что хотят. Или оставайся. Представлю тебя братом, и пусть все, что они увидят — это то, как ты до конца жизни рубишь руду. Знаешь, сюда приходит не так много новостей, а из интересного — только мрамор, известь и мел.
Я посмотрел на пистолет в своей руке и опустил его. Да. Да, это может быть вариантом.
Десять синтов. Десять моих копий.
Эта мысль крутилась в голове, прожигала мой мозг, как раскаленная стрела. Но что если?
Нет. Я должен знать — оригинал я или нет.
Я вскинул пистолет, активировал систему прицеливания и навел ствол ему в голову. А потом нажал на спуск. И, как обычно, будто в замедленной съемке, увидел, как пуля, медленно раскручиваясь, отправилась в полет, и угодила ему точно в лоб.
Клон упал, даже не успев осознать, что именно произошло. А я вставил пистолет обратно в кобуру и двинулся к нему. И принялся раздевать труп, снял штаны, а потом ставшим уже привычным движением воткнул нож ему в бедро. Провел вниз и нащупал пальцами клеймо на бедре.
Да. Это все. Это последний. Значит, все должно закончиться.
Но что… Что, если и я сам?
Шестнадцать лет.
Я снова вытащил пистолет, посмотрел на него. Ощущение было такое, будто я увидел оружие в первый раз, хотя нажимать на спусковой крючок мне было так же привычно, как дышать. Даже мозоль на указательном пальце правой руки натер.