Сжимаю ручку двери и забегаю в общежитие. Не думать. Не думать. Не думать!
Как он вообще мог до такого додуматься? Хотя…
И плевать. И пусть. Видеть его больше не хочу. Я ему что, товар?
Облезет!
***
Следующую неделю Марк не дает о себе знать. На пары не приходит, сообщения не пишет и больше не звонит. Поначалу это нервирует, потому как я жду подвоха. К вечеру второго дня напряжение снижается, а на четвертый я даже начинаю чувствовать себя бодрым и очень счастливым человеком.
Жаль вот только, что на шестой просыпаюсь подавленной. В очередной раз проверяю телефон и, не обнаружив ничего, кроме странных видеоприколов с котиками от мамы, тащусь в универ. Марк там снова не появляется, и где-то в глубине души я начинаю отчетливо понимать, что хочу его увидеть.
А вот на седьмой день случайно узнаю, что он заболел. Кажется, ангина. По крайней мере, именно об этом треплется Элька с подружкой в туалете. Она долго разглагольствует о том, что она-то точно поднимет его на ноги, и, громко цокая каблуками, выходит в коридор.
Я еще минуты две сижу в кабинке, чтобы переварить услышанное, а еще придушить странного червя необоснованной ревности.
Сказала и сказала, подумаешь! Меня это вообще волновать не должно. Не должно же?
Но, несмотря на все «не должно», остаток учебного дня я нахожусь в аморфном состоянии. Постоянно кошусь на телефон, а по возвращении в общагу пересиливаю собственную вредность и пишу Марку сообщение с вопросом, как он….
Глава 23
Марк.
Сразу после диалога с Евой еду в офис. Рус как раз проводит там встречу.
Честно говоря, после скандала с Евой уже абсолютно все равно, что Руслан в курсе нашего обмана. Ее ожидаемое бегство волнует меня гораздо больше. А ведь задумывалось все иначе…
Полный провал по всем фронтам, не иначе.
Рассекаю ладонью воздух и, оттолкнувшись ладонями от коленей, в который раз поднимаюсь с дивана, вымеряя шагами расстояние между окном и зоной ожидания. Несколько секунд смотрю на темный экран смартфона, сжимая и разжимая его в руке. Сколько раз я ей уже позвонил? Десять? Пятнадцать?
Слушать долгие гудки порядком поднадоело, но я снова заношу палец над номером ее контакта. Секунда, две, три…
Лейкина выключила телефон.
Хотя чего я, собственно, ожидал?
Застывшие в ее глазах слезы до сих пор не выходят из головы. Меня ломает, как конченого нарика, от желания поговорить с ней и все же быть услышанным. Она ведь отвечала на поцелуи искренне. Это чувствовалось в мягкости ее движений, расслабленности тела. Отражалось яркими вспышками в светлых радужках, пока я самолично все не испортил. Провел между нами черту своим признанием, разделив время на до и после.
Нужно было молчать. Лучше было промолчать.
Снова смотрю на часы. Я торчу здесь больше часа. Нервы уже на пределе.
Убираю телефон в карман и поворачиваю голову на шум. Дверь в переговорной открылась.
Руслан вышел первым, за ним еще двое мужчин. Все они обменялись рукопожатиями, перебросились парой фраз и разошлись.
– Пришел, – Рус сунул руки в карманы, правда, перед этим махнул, мол, пошли, поговорим.
Так мы оказались в кабинете. В отцовском кабинете, где все по-прежнему меня угнетало. Старший брат отца смотрится в его кресле инородно. Да кто угодно так бы смотрелся в этом месте.
С его смерти прошел не год и не два, но я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что его больше нет.
– Присаживайся.
Голос Руслана выводит из состояния подкатившей скорби.
– Постою. Зачем ты с ней встречался? Мог бы сказать все мне. Сразу.
Неосознанно складываю руки на груди, готовясь защищаться. Зная Руса, мне это явно пригодится.
– Ты действовал через нее. Я тоже решил действовать через нее. Не зря же ты заплатил ей денег.
– Руслан!
– Теперь она знает, что ты не только заплатил ей денег за ваш обман, а еще и фактически купил ее у того паренька.
– Она не собственность и не вещь, чтобы ее покупать. К чему ты вообще клонишь?
– К тому, что дал тебе шанс сказать правду раньше, чем она заведет тебя в ловушку. Ты неплохо все это провернул. Но не думаю, что сделал это один.
– Старый начальник службы безопасности отца помог сделать наше с ней совместное прошлое правдоподобным.
– Действительно, картинка вышла красивой. Пока ты сам же себя не выдал. Честно говоря, я не лез в твое прошлое и ничего не проверял. Даже мысли такой не было до нашего похода в театр. Мне бы и в голову не пришло, что ты захочешь соврать и прокрутить что-то подобное. Но история с бывшим парнем… Ты среагировал на него так, словно это ваша первая потасовка. Ты прокололся сам как человек, который ни разу не сталкивался с подобным быдлом, что сомнительно за год отношений…
– Почему тогда подписал бумаги?
– Не должен был? В эту поездку я многое увидел, например, то, что ты действительно не сидел без дела и все эти годы вникал в бизнес. Ты почти все знаешь, даешь хороший анализ, принимаешь верные решения. Ты взял на себя ответственность за маму и сестру. Я полностью тобой доволен.
– Тогда к чему все эти намеки про серьезные отношения и свадьбу?
– Ты же сам сказал, что у тебя есть невеста.
– Потому что ты выдвинул это одним из условий!
– Когда? Когда ты выписался из клиники и еще полгода просаживал деньги?
– Я… Все было не так.
– Ну конечно!
Рус отталкивается ладонями от стола и разворачивается к окну, сунув руки в карманы брюк. Напряжение между нами нарастает, а тишина становится звенящей. Терпеть не могу нравоучения. Все мои слова здесь не больше чем ложь. Жалкие оправдания, о которых я и так знаю.
Смерть отца коснулась не только мамы. Как бы я ни хотел этого отрицать, но я правда сорвался, в прямом смысле слетел с катушек. Почти год жизни выброшен в мусорное ведро. Потом еще полгода реабилитации и необдуманных поступков, когда все вокруг кажутся врагами.
Руслан тогда тоже прилетал поддержать маму и засунуть меня в клинику.
– Так что афера была лишней.
– Я был уверен, что ты хочешь присвоить дело отца.
– Если бы я этого хотел, сделал бы сразу, как Равиля не стало. Не помогал бы ни тебе, ни Илоне. У меня в городе еще появились дела, поэтому останусь еще на две недели. Поживем с женой у вас. Заодно посмотрю, как ты будешь справляться здесь.
Руслан обводит кабинет взглядом и, выдвинув из-за стола кресло, кладет ладонь на спинку.
– Примеришься?
– Не думаю, что работать здесь мне будет комфортно.
–Если хочешь стать хорошим бизнесменом, забудь все предрассудки. И кстати, жду вас с Евой на ужин перед своим отъездом. Думаю, пары недель тебе хватит, чтобы с ней помириться.
– Ты ее не знаешь. Лейкина такое не простит. Особенно после того, как ты это ей преподнес.
– Я думаю, ты найдешь выход.
Руслан улыбается, но почти сразу отвлекается на телефонный звонок.
Из офиса еду в клуб к Домину. Звонить Еве сегодня уже бесполезно.
***
Запиваю таблетки, выписанные врачом, и откидываю голову на подушку. Какого черта я вообще поехал на дрифт после клуба в тот день?
Точно! Отвлечься и придумать план дальнейших действий. Отступать от Евы теперь не хотелось вдвойне. Что бы она ни озвучивала и как бы ни пыталась показать, что ей все равно, ее тело говорило иначе.
Ярко и очень наглядно.
Только вот ночной заезд на расчехленном кабриолете подпортил все мои грандиозные, созревшие той ночью планы. Пятый день валяюсь тут, температура вроде спала, но состояние от этого сильно не улучшилось.
Телефон в очередной раз пиликнул, но я не среагировал. Это сто процентов Элька. Достала уже. Названивает и постоянно пишет какую-то сопливую муть о том, как сильно переживает. Будто я тут при смерти.
В дверь звонят.
Нехотя поворачиваю голову на звук, все еще чувствуя легкий озноб. С пятого класса так не болел. Угораздило же.
В дверь снова звонят. Это начинает действовать на нервы. Жутко раздражает. Поэтому приходится вылезти из кровати, чтобы открыть. Правда, чем ближе я подхожу к экрану с камеры домофона, тем больше падает моя агрессия.
Удивительное и невероятное. Первые секунды я даже приписываю себе глюки, но, когда звонок повторяется, снимаю трубку и пропускаю Еву в квартиру.
Она пришла? Сама?
Дергаю задвижку и открываю дверь, прислушиваюсь к звукам поднимающегося лифта.
Ева выходит из него буквально через минуту, сразу поворачивая голову в сторону моей квартиры.
– Привет, – взмахивает рукой и делает нерешительный шаг.
– Ты как?
Она явно обеспокоенно осматривает мою заспанную и сильно помятую рожу. Как можно правдоподобнее кашляю в кулак, хотя кашля у меня нет, от температуры мутит просто, и пропускаю Еву в прихожую.
Боковым зрением замечаю, как она ставит на пол какой-то пакет.
– Бывало и лучше, – растираю ладонью лицо. – Сама видишь.
– Я тебе написала, ты не ответил, и я подумала…
– Спал, наверное, телефон не проверял, – рассматриваю ее взволнованное лицо, мысленно радуясь тому, как прекрасно складываются события. Мне не так плохо, как она думает, и этим стоит воспользоваться.
– Извини. Я тебя разбудила, да?
Она пятится и уже нашаривает рукой дверную ручку. Хочет уйти? Серьезно?
– Не разбудила. Нормально. Что там? – смотрю на пакет, желая отвлечь ее внимание от намечающегося бегства.
– А там… Да так. Мне сказали, у тебя ангина, – Ева переступает с ноги на ногу, оставаясь при этом в куртке и обуви.
Значит, она тут только потому, что я якобы лежу дома с ангиной. Ладно, уже что-то.
– Пройдешь?
– Наверное, это не очень удобно…
– Пришла ведь уже.
Лейкина прикусывает уголок нижней губы и нерешительно наклоняется, чтобы расстегнуть сапоги. Выпрямившись, вжикает молнией на пуховике, принимая из моих рук плечики.
– Спасибо. – Поднимает с пола пакет. – Там мед и варенье малиновое, мама давала, если Савка заболеет, но этого клеща никакой цианид не возьмет, не то что простуда.