С ума сойти! Ох уж эта Армария — страна суровых людей и не менее суровых контрастов.
Но самое замечательное было не только в том, что мы прекрасно поладили насчёт растений, но и в том, что Урлух отлично поставил на место Кларка! Тот как-то раз отпустил сомнительной красоты комплимент в адрес Виви, хотя обычно вёл себя довольно сдержанно.
— Не так надо за девами ухаживать, олух! — рыкнул на него садовник. — Они же, как цветы, — Урлух любовно приподнял пальцами увядающие лепестки ванили. — Их надо беречь от опасностей, кормить, поить и ни в коем случае не ломать.
Видели бы вы глаза Кларка! Он словно увидел перед собой морскую сирену, а не садовника. Впрочем, все мы удивились, ведь этот человек жил в одиночестве, у него даже детей не было, потому что всё своё время он посвящал любимой работе.
Откуда же он так хорошо разбирается в женщинах?
— Не хочу тебя обижать, — выдал, наконец, Кларк после того, как переварил отповедь, — но ты бы на себя посмотрел. Борода давно не стрижена, волосы не мыты, сам ходишь в грязной одежде.
— А ты попробуй, останься чистым, когда в земле ковыряешься? — вступилась я за Урлуха. Уф, сама от себя такого не ожидала! — Вообще-то, мы все тут не сияем чистотой.
Указала на испачканный подол рабочего платья.
— Вы-то потом помоетесь, а он так и будет ходить, — Кларк слегка смутился, но продолжал настаивать на своём.
— Потому что у него дел гораздо больше наших, — подала голос Виви. — Это мы повозились пару часов и обратно книги читать, ваши законы изучать, а ему и деревья надо обработать, и кустарники, не говоря уже об оранжерее!
И столько в ней было пыла, что я заволновалась, как бы она его опять не стукнула.
Всё-таки боевая она у меня.
— Короче, ничего ты не понимаешь в мужском обаянии, — резюмировала Крина.
Она тоже оказалась не из робких. Правда, учитывая, что она обладала весьма немалым ростом, а ещё парочкой вредных братьев, закаливших её характер, удивляться тут нечему.
— Смотри, расскажу твоему старшему брату, что ты путаешься с Урлухом, он тебе живо мозги на место вставит, — хмыкнул Кларк.
— А что ты вообще имеешь против него? — нет, ну какой наглец.
— Да то, что негоже воину в земле ковыряться, — задрал нос Кларк. — Куда больше доблести сражаться на поле брани, защищать страну от врагов.
Ой, что сейчас начнётся… Я уже представила, как Урлух разгибается, берёт вилы и протыкает ими задиру, но… тот лишь усмехнулся.
— Молод ты ещё судить о жизни, — поднял горшок с ванилью и понёс его в сооружённую оранжерею. — Поживи с моё, потом и суди.
Бросил через плечо и был таков.
Мы же с укором уставились на Кларка. Виви и вовсе покрутила пальцем у виска — местный жест, которому нас научила Крина.
Но это всё мелочи по сравнению с тем, что нам пришлось изучить с Виветтой! Законы тут были просты и суровы. Виноват — отвечай, невиновен — докажи. В основном доказывали в поединке, полагаясь на помощь Размара. Что самое удивительное, Крайлах подтвердил — это действительно работает, неважно, какие физические данные у противников.
— Если ты прав, то Бог тебе поможет. Даст силу, заберёт её у неправого, причём навсегда.
— Ого! — покачала головой. — Если так, то вряд ли откровенные лжецы согласятся на такое.
— Да, чаще всего признаются, чтобы избежать поединка, — Крайл хмыкнул, явно вспоминая курьёзный случай. — Но в таком случае им приходится либо терпеть позор, либо уплывать из Армарии и идти в простые наёмники.
— Что ещё больший позор, это я уже поняла из книг, — вспомнила старинную легенду, которую читала вчера на ночь.
О странствиях Кухыллина, пережившего много горестей, но, в конце концов, искупившего свою вину, пожертвовав своей жизнью в борьбе с иноземными захватчиками.
— Слушай, ну бывают же ситуации, где сложно найти правого. Как тогда быть?
— Приходят к королю в часы открытого приёма, и мы пытаемся найти разумный компромисс.
И тут я поняла, что вот он — мой шанс всё рассказать! Раз они открыты компромиссам, то пора рискнуть! Открыла было рот, собираясь начать каяться, вот только… не смогла вымолвить и слова.
Это что ещё такое?
Кашлянула, попыталась встать, чтобы подойти к шкатулке с драгоценностями и достать оттуда злосчастный кулон, но тело одеревенело.
Похоже, на меня наложили какое-то заклятие. О, Богиня, но когда? И как же теперь быть? И не наложили ли на меня ещё что-то, куда худшее, которое заставит всё-таки подсыпать яд братьям-королям?
Но на мои вопросы не было ответа. И самое обидное, что Крайлах ничего не заметил[1]! Точнее, он принял моё молчание и вытаращенные глаза за изумление относительно их судебной системы.
— Как ты заметила, мы достаточно тесно общаемся со своими подданными. Между нами куда меньше условностей, нежели и у вас.
Надо было что-то отвечать. Холод сковал мои внутренности, в какой-то момент мне показалось, что если я продолжу упорствовать и поколеблю уверенность мужа относительно себя, то меня скрутит смертельной судорогой. Поэтому я резко выдохнула и неимоверным усилием воли решила отказаться от признания. Сразу отпустило, стало легче дышать.
— Я бы посмотрела на ваш суд, — фух, кажется, я снова могу говорить.
Накатила неприятная слабость.
— Даже поучаствуешь после обряда и коронации, — обрадовал муж.
И опять мне стало не по себе. И если обряда я просто опасалась, то насчёт коронации были совсем печальные мысли. Не моё это место, вот правда.
— Кстати, как тебе подготовка к ритуалу?
Вчера мы ходили к жрецу, он дал нам строгие указания по диете и образу жизни. Есть только рыбу и морепродукты, пить исключительно чистую воду и по минимуму видеться с противоположным полом. Пришлось мне отказаться от посещения сада, благо, мы успели всё сделать, да и несколько дней без цветов вполне можно пережить. Крайлах тоже ограничил деятельность, работая в основном в кабинете.
— Нормально, только очень хочется гранатового сока, — пожала плечами, мол, ничего страшного. — А ты?
— Пока тоже нормально, завтра придётся запереться в кабинете и каким-то образом удержаться от того, чтобы не прийти к тебе, — он развёл руками, признавая свою слабость в этом плане.
— Мне тоже будет тебя не хватать эти три дня, — призналась я.
Но самое страшное было, конечно же, не это. Самое страшное, что я останусь наедине со своими мыслями, а они очень тревожные.
Мы проговорили с Крайлом до самой ночи. Целовались, гладили друг друга, но он больше не доводил меня до исступления, до той приятной дрожи, от которой казалось, что над головой открытое небо, а тело воспарило к нему и купается в неге звёздной пыли, от которой все думы и горести уходят в небытие. Есть только ты и он, и больше никто не нужен.
Жаль, что этот эффект временный.
[1] Обращаю ваше внимание, что в этом мире несколько иной тип магии, чем на том же Шиаре или Лурре. Чародеи преобразовывают Материю, зря её не используют, и пассивного магического зрения здесь не существует, его активируют только с помощью манипуляций с Материей.
Глава 8. Ритуал
Последующие три дня я провела наедине с собой. Виви и Крина приходили редко и ненадолго — таково было требование жреца.
— Это нужно, чтобы вы полностью сосредоточились на мыслях о вашем будущем муже, — пояснила Крина.
— Тогда почему мне нельзя с ним видеться? — резонно возразила я.
— Чтобы вы не наделали глупостей, — служанка скупо улыбнулась. — Все через это проходят, и вы пройдёте.
Да-да, предварительно сойдя с ума.
Единственное, что не давало свихнуться — это книги. Я их дочитала все! А это ни много, ни мало, а «Энциклопедия Армарии», «Легенды и сказания о деяниях предков», «Свод законов» (самый тонкий из всего), а также «Ботанический атлас». Последнее оказалось самым печальным, потому что местный климат мало чему давал развиваться за пределами оранжереи. Разве что имелось парочка видов ягод и трав, которых не было в Коринии, от того особенно интересных для меня.
Вот только выходить было нельзя, не говоря уже о беседах с садовником.
Что за глупости? Можно подумать, что я, увидев чужого мужчину, вдруг стану меньше любить своего будущего мужа!
— Дело не в том, что кто-то сомневается в твоих чувствах, — назидательно прокаркал жрец в ответ на мои слова.
Он пришёл накануне обряда, чтобы дать мне какого-то особого вина и поговорить по душам.
— А в чём же тогда? — мне изрядно надоело сидеть в четырёх стенах, отчего настроение было далеко от благодушного.
— В твоих глазах не должно быть никого, тогда в мыслях появится истинный. И если он — твой будущий муж, то свадьбе быть, а если нет — Размар это увидит. И чтобы он, не дай небеса, не ошибся, не увидел кого-то, кто случайно проник в твои мысли только потому, что ты с ним недавно общалась, это правило и существует.
— Размар что? — я даже подавилась собственной слюной от неожиданности. — Он будет читать мои мысли?
— Конечно, — кивнул довольный жрец. — И они должны быть достойными его внимания!
Розочки-кактусы, да я и не претендую на высшее общение! Просто соедините нас и отпустите с миром… в постель.
— А разве ваш образ не запечатлеется в моей памяти? — а ведь я действительно буду сейчас размышлять над нашим разговором, в том числе вспоминая выражение лица жреца.
Худощавого, горбоносого, хищного.
— Я — жрец, мне можно, — сказал и поднялся. — Я бы тебе посоветовал не переживать, а принять ванну с солью и пораньше лечь спать. Ритуал состоится на рассвете.
И тут у меня мелькнула мысль. Раз он жрец, может, я смогу рассказать ему о своей проблеме?
— Стойте! — окрик вышел сдавленным, словно печать безмолвия (так я про себя назвала то, что на меня наложили) уже начала действовать.
А может, то просто волнение.
— Что? — жрец обернулся, а я только сейчас поняла, что не знаю его имени.
Впрочем, наш Благодетель тоже своё мирское имя не афишировал.