Я легко соскочила с кровати, пробежала по этажам до подвала, спустилась еще немного вниз и, нашарив на стене выключатель, открыла массивную деревянную дверь винного погреба.
В лицо ударили прохлада и специфический пыльный запах. Ряды стеллажей, заложенных винными бутылками, заполняли обширное пространство погреба; небольшая, облепленная паутиной лампочка – как же здесь без паутины, антураж, как-никак! – скудно освещала винные боезапасы.
Невзирая на стилизованно-средневековый антураж запустения и тлена, на незнакомый запах, обстановка чем-то напоминала близкую моей книжной душе библиотеку. Те же тишина и божественное уединение…
Дверь за моей спиной, не скрипнув ни единой петлей, медленно закрылась. Это я почувствовала только по движению воздуха: свисающие всюду паутинки качнулись, дернулись – и тут же замерли.
– Эй, что это за шутки?! – Вскрикнув, я метнулась к двери и ударила в нее всем телом. – Откройте!
Бесполезно. Из-за толстой деревянной двери не доносилось ни звука. Вино не переносит не только смену температур, но и шум.
Я барабанила по двери. Орала так, что все вино должно было скиснуть. Этот крик помогал мне справиться со страхом. Тот накатил чуть позже, когда, отбив кулаки и пятки, я сползла по двери вниз, села на корточки и приготовилась тихо скончаться от слез. Угрюмые каменные стены и сводчатый потолок уничтожали меня своей массивностью. Пыльные ряды бутылок намекали на долгие годы одиночества в подземелье…
Нет! Меня найдут! И скоро! Сегодня день рождения Артема, и близкие поднимут тост за его здоровье! Кто-то спустится в подвал и…
Ой, Артем.
Совершенно книжный штамп «догадка пронзила мою грудь», как оказалось, очень точно передавал ощущение от внезапного мысленного озарения. Мне даже показалось, что жуткое предположение возникло не в голове. Оно взялось из ниоткуда, шарахнуло по сердцу, заставило его замереть на некоторое время.
Артем. Он жив?!?!
Я подскочила вверх, ударила по двери…
Сергей убил Артема. Мой принц не выдержал неизвестности, не смог справиться с мыслью о предательстве друга – и вызвал его к себе для решающего разговора.
Сергей убил Артема… Огрел его костылем по голове… Или пустой бутылкой из-под шампанского… Взял его сотовый телефон и отправил меня сюда.
Но почему-то не убил. Пожалел. Не стал брать на душу дополнительного греха…
– Арте-о-о-ом!!! – завыла я. – Арте-о-о-ом!!
Слезы текли по лицу, я машинально полезла в карман, как будто в нем был носовой платок, и пальцы наткнулись на сотовый телефон.
Ну что за идиотка?!?! Мне надо позвонить!!
Утирая ослепшие от слез глаза, я нажала кнопочку и… На дисплее высветилась строчка: «Связь отсутствует».
Конечно. Конечно отсутствует! Иначе зачем бы меня заперли в этом каменном мешке?!
Но я не сдалась. Вытянув руку вперед и вверх, обошла весь погреб, пока не убедилась, что строчка «связь отсутствует» остается неизменной. Я даже прыгала, подносила трубку к дверному косяку, но более чем пятиметровая толща земли надежно блокировала сигнал.
Меня замуровали в каменной преисподней. Лишили связи. Но… не выключили свет.
Представив, как бы я перенесла заточение в этой чертовой винной могиле еще и без света, чуть было не сказала Сергею «спасибо». Он мог бы быть и более жесток.
А так… если бы не мысли об Артеме, сие злоключение с заключением я выдержала бы браво. Меня бы согрела мысль – я догадалась, кто злодей. Не ФСБ, а я, Алиса Ковалева, вычислила негодяя, и если бы… Если бы Артем меня послушал! Сейчас бы не я мерзла в каменном каземате, а дизайнер трясся перед следователем!
А может быть, он пожалел Артема? Ударил, оглушил, связал… Меня ведь он не тронул! Даже свет оставил!
А мог. Что ему стоило огреть меня бутылкой по маковке, спрятавшись за винными полками? Это ему раз плюнуть. Спортсмен. Лыжник. Прирезал бы осколком бутылки и уехал…
Развлекаясь подобными мыслями, я слонялась по неширокому проходу между стеллажами и начинала мерзнуть. Тонкий домашний костюм совсем не согревал, страхи леденили грудь.
За два с лишним часа я успела наприседаться и напрыгаться, гоняя кровь по венам, успела вспомнить добрым и недобрым словом близких и далеких, поплакать и позлиться.
…Толстая, полукруглая сверху дверь тяжело раскрылась.
Я замерла, готовясь к крику…
Вошедшая в погреб Верочка, кажется, испугалась больше меня.
– Ой! – вскрикнула она. – Алиса! Ты здесь… откуда?
И оглянулась на дверь, украшенную с обратной стороны щеколдой.
– Кто-то пошутил, – неопределенно пробор мотала я.
– А я… это… – все еще пребывая в некотором испуге от неожиданности, бормотала горничная, как будто оправдываясь, – Ирина Владимировна позвонила. Попросила принести в ее спальню бутылку розового муската. С нижней полки…
Вера прошла мимо меня, нашла нужную бутылку…
– Ирина Владимировна позвонила? – задумчиво переспросила я и взяла из рук бывшей коллеги мускат. – Я сама его отнесу.
– Спасибо! – крикнула вдогонку Верочка.
Заледеневшие в подвале ноги промахивались мимо ступеней. Холодную бутылку коллекционного муската я несла за горлышко на манер гранаты (или «коктейля Молотова»). И успевала думать: «Надо взять ножницы… Артем может быть связан… Потом вызвать «скорую»…»
Нисколечко не связанный Артем сидел на фортепьянном стуле. Живой и без единого синяка. В глаза мои он глянул только мельком – и тут же отвел взгляд. Опустил голову и принялся раскачиваться на руках, поставленных на стул между бедер.
– Ты… – прошептала я, – это ты?! Ты его отпустил?!
Вот случаются в жизни дни сплошных озарений. Мне хватило одной секунды понять: не Сергей, а Артем прислал сообщение, отправившее меня в подвал. Это его решение. И хоть запер меня в погребе Сергей, сделал он это с позволения бывшего друга. Бывшего, судя по всему, для себя, а для меня тем более.
– Ты… – тихо выдавила я, – как ты мог?!
– Алиса, – тоже едва слышно произнес Артем, – я не смог… Прости. Я тоже виноват, все так запутано…
Он поднял голову и прямо посмотрел в мои пылающие негодованием очи.
– Сядь, пожалуйста, нам надо поговорить.
– О чем?!
– Сядь, прошу, – поморщился в конец опальный принц.
– А где Ирина Владимировна?! Где Муслим?!
– Они скоро приедут. Сядь, нам надо поговорить.
Но прежде чем успокоиться на складной табуретке, я вынесла уточняющий вопрос:
– Это ты попросил маму отправить Веру в подвал?
– Да. Позвонил и попросил. Ты очень испугалась?
Я не ответила. На узком столике под мониторами стояла бутылка виски и два недопитых бокала. Красноречивый натюрморт: проказники мальчишки пили мировую и каялись в грехах.
Усмехнувшись, я села.
– Я тоже виноват, Алиса, – тихонько при ступил к покаянию Артем. – Если бы я не был так категоричен, так узколоб и упрям, ничего бы этого не было…
Судя по тяжело льющемуся вступлению, поведать Артем собрался о вещах по меньшей мере некрасивых.
Но я была слишком рассержена для выражения сочувствий.
– Не знаю, как начать, – поморщился Артем.
– Начни с главного. С начала.
Артем взял один из недопитых бокалов и вылил остатки виски в горло. Скорчил болезненную гримасу и кивнул:
– Кристина всегда была влюблена в Сергея. Но он не замечал. Точнее, замечал, но не делал попыток сблизиться. Они не пара.
– Почему?
– Не пара, и все. Я это знаю и сказал Сергею – приблизишься к моей сестре… прикончу. Уничтожу.
– Убьешь? – удивленно спросила я.
– Нет. Уничтожу. Есть много способов убрать человека с дороги, если у тебя деньги и связи. Перекрыть кислород…
– Но почему?! Ведь он твой друг! А Кристина – твоя сестра!
– Да! – выкрикнул Артем. – Мой друг – бисексуал и сестра – «цветок предгорий»!! С кучей родственников-гомофобов!
– Сергей… гомосексуалист?! – поразилась я.
– Нет, – сморщился Артем, – он бисексуал. Любит и женщин, и мужчин… Точнее, они его любят. Серега такой дурак… вечно новых впечатлений ищет…
– И?.. – протянула я.
– Несколько месяцев назад он уложил сестру в постель. Или она его уложила… Сережка же, – мучительно усмехнулся Артем, – такой болван. Сначала делает, а потом думает.
Аттестация отлично вписывалась в модель поведения ландшафтного дизайнера. Порхает мотыльком с цветка на цветок, везде хоботком отметится, но о завтрашнем дне совершенно не задумывается…
– А когда протрезвел, понял, что наделал. Кристина девственница. Была до той ночи. Ему пришлось пообещать на ней жениться.
– Но ты им запретил.
– Нет! – выкрикнул Артем. – Я ничего не знал! Догадывался, точнее, предположил, когда Кристина приехала кататься на лыжах. Но Серега струсил – нет, нет, сказал, мы не любовники. Ну… я и врезал – дотронешься до Кристины, уничтожу.
– Но ведь это не твое дело!! Они взрослые люди!!
– Ты ничего не знаешь!! – не хуже меня взревел Артем. – Ты не видела родню Наны! Ее братья не говорят – плюют. – Артем скривил лицо. – «Кругом сплошные педерасты!» Они даже не могут вставить «голубые», «гомики», «педики» или «секс-меньшинства»! Для них все они – педерасты! Грязь! И только так! Не говорят – рычат!
– Но… но ведь сейчас…
– Да им плевать, что, где сейчас! Они б Серегу на ленточки порезали! В мешке утопили!
«Сестру опозорил». «Чужую невесту грязный педераст обесчестил!» Убили бы и глазом не моргнули!
– Каменный век какой-то. – Я зябко передернула плечами. – А ты не преувеличиваешь?
– Нет, – грустно усмехнулся Артем, – я приуменьшаю. Поверь. Сплошные гомофобы. Сергей погубил бы не только Кристину, он обесчестил бы всю родню.
– Артем, прости… а ты… с ним…
– С ума сошла?! – отпрянул бывший принц. – Я узнал об этом совсем недавно! За стукал полгода назад в Германии с любовником…
– И как? Как после этого стал к нему относиться?
Артем опустил голову, помолчал какое-то время. Потом вскинул на меня глаза – совсем больные! – и сказал: