– Что ты делаешь? – спрашивает, когда моя рука движется вниз.
«Черт…», – беру себя в руки и отодвигаюсь.
– Ну хватит вам лобзаться, – слышу Дена голос сбоку. – Только вас и ждем.
Вечер плавно перетек в танцы, а после в воду.
– Давид, слезай с трона и свою жену хватай сюда, – зовет Артур, облизывая одну из девок.
Самар рядом напрягается, да я и сам бы ее туда не потащил.
– Нет, мы тут посидим или погуляем. Развлекайтесь без нас.
– Там торт есть в холодильнике. Если Самар хочет пусть берет.
– Ага.
Поворачиваюсь к ней и вижу, что она хочет что угодно, но быть отсюда подальше.
Встаю с кресла и подаю ей руку.
– Пойдем.
Она чуть ли не с радостью вскакивает, и сама тащит меня в дом.
– Кухня там, – тычу в правую сторону и иду следом, когда отпустил ее ладонь.
– А ты будешь?
– Давай, – ненавижу сладкое.
Она организовывает нам по тарелке и вилке с покрытым косом десертом. Садится напротив и тут же отправляет в рот кусочек.
– М-м-м… какой вкусный.
Сглатываю слюну наблюдая как она ест.
Я прав. Мне надо к Оксане.
Завтра отправлю Самар домой, а сам поеду к ней.
– Почему ты не ешь?
– Не хочу.
– Но…
– Ешь.
Пожимает плечами и продолжает опустошать тарелку.
– Значит Артур твой друг?
– Друг.
– И как долго вы знаете друг друга?
– Сколько помню себя. Кажется лет с пяти. Наши отцы были близкими друзьями. Потом отца Артура убили и мой помогал его матери финансово.
– А где сейчас твой отец?
– Жив здоров, это все что тебе нужно знать, Самар.
– Почему? Вы не общаетесь?
– Нет. И уже давно. Если ты доела, могу предложить свой кусок. Или пойдем на улицу.
– Ты сказал, что мы можем погулять?
– Не можем. Я устал.
– Тогда…
– Спать.
– А…
– Ты закончила?
– Да, – встает и убирает посуду в раковину, а после ополоснув тарелки ждет, куда я ее направлю.
Довожу девушку до лестницы и останавливаюсь.
– Ступай наверх, наша комната последняя налево.
– А ты? – вижу в ее глазах смятение.
– Скажу им чтобы не искали.
Она будто выдыхает и быстро поднимается.
– Ооо, наконец-то отправил женушку спать и пришел резвиться, – орет Семен. – Девочки обслужите нашего Даву как следует.
– Заткнись, а. Мы спать ушли, чтобы не стучали по дверям.
Друг смотрит подозрительно, но просто кивает мне и ни слова не говорит.
– Без проблем.
Обвожу глазами толпу и не нахожу там одного. Быстро иду в дом и поднимаюсь наверх, надеясь, что они с Самар не пересеклись.
Этот придурок если выпьет его несет.
– Пришла ко мне? – слышу голос этого трупа.
– Я шла в комнату, которая выделена мне и моему мужу.
– А может ко мне зайдешь?
– На хуй отсюда пошел, пока я тебе мозги не вышиб, – останавливаюсь за его спиной и тот резко отскакивает в бок.
– Дав… Да я пошутить просто решил. Ты чего?
– Свалил отсюда, чтобы я тебя не видел.
Быстро разворачивается и скрывается из вида.
Смотрю на Самар и пытаюсь понять в норме она или нет.
– Он тронул тебя?
– Нет.
– Ты в порядке?
– Иди к черту, – разворачивается и прошагав к нашей спальне входит в ту, а я стою и не пойму чего хочу больше, отшлепать ее или сначала высказать ей за тон, а потом уже отшлепать.
Когда столкнулась с этим маньяком в коридоре боялась, что Давид не успеет. Но благо он спас. Однако, я уже была зла на него и всю эту дурацкую вечеринку.
Вошла в комнату быстро, даже не потому что хотела показать характер, а больше, потому что страшно было за мои слова. Главное, чтобы не убил, а там буду драться до последнего.
Схватила свою сумку и побежала в ванную комнату, резко закрыв дверь на щеколду.
– Маленькая мышка, – позвал Мартынов, будто специально голосом из фильмов ужасов и с подобной маньякам интонацией. – Выползай из своей умывальной норки, буду тебе сам мех чистить.
– Ага, сейчас прямо, – отозвалась и вытащила свою пижаму. Будь я в джинсах и кофте не переодевалась бы, но в платье лечь спать еще хуже.
Принимать душ в этом доме не стала. На постель тоже ложиться не хотелось, но все же наступать в ванну, куда возможно ходили те самые жрицы из бассейна и их болячки подбирать не одно и тоже.
Поэтому я умылась, почистила зубы заранее прихватив из дома свою щетку.
На все ушло минут десять. Всего десять.
Встала и начала ждать. Чего не знаю. Но выходить так скоро не хотелось. Что странно Мартынова не было слышно вообще. Вряд ли ушел, да и сидеть тут смешно и по-детски глупо.
Набрала полные легкие воздуха и открыла дверь. Спокойно вышла из ванной и положив сумку легла в постель. Все это время игнорируя смотрящего за мной Давида.
Он стоял у окна. И в приглушенном свете ламп казался каким-то уж очень огромным. Но вида я не подала, отвернувшись от него и накрыв себя одеялом закрыла глаза.
Прошло больше двух или трех минут, прежде чем он зашевелился. Прошел в уборную, но закрываться не стал. Хотя я четко слышала, что мужчина в душе.
Ненормальный.
Зачем он это делает?
Когда вода литься перестала и я, приоткрыв глаза увидела голые ноги, шагающие мимо кровати, в край запаниковала.
Что если он голый? Что если приставать будет?
Но виду не подала и сильней заткнула одеяло под себя.
Давид лег в кровать и матрас совсем рядом со мной прогнулся. Сердце забилось в разы чаще, а рука сжалась в кулак, чтобы драться. Нога обрела вес, чтобы бить сильнее в причинное место и все мои волоски на теле были в ожидании.
– Я не трахаю, трусливых мышей. У меня на таких не стоит, – шепнул он в ухо, отодвинув волосы, а после плюхнулся на соседнюю подушку, пока я переваривала сказанное, а после закипала.
Но смысл ему высказывать что-то. Он же нарочно меня провоцирует. Но внутри все обивается лавой, потому что вулкан проснулся по щелчку.
Не надо Самар. Не стоит он того. Но я уже обернулась и смотрела в наглый профиль.
– То ли показалось, то ли нет, но льстишь ты себе отменно.
– Правда? А не ты ли тряслась здесь все эти двадцать минут и обматывала тощую задницу колючей проволокой.
– Ну ты и хам. Тощую?
– По крайней мере оценив параметры выпуклостей я там не обнаружил.
– Глазомер у тебя сбит, но доказывать что-то я не собираюсь. Лучше с потенцией разберись, рановато она у тебя поселилась, – отворачиваюсь чувствую себя победителем в дурацком баттле.
Но Давид резво укладывает меня на спину, еще и забирается сверху.
– Ты что творишь? Слезь с меня, – начинаю бить его кулаками, но обе моих руки оказываются зажаты огромной ладонью над головой.
Усмехается и устраивается поудобней между моих ног, которые из-за атласной ткани разъезжаются. Предатели.
– Это не смешно уже. Быстро слез.
Брыкаюсь, но все без толку.
Смотрю в его нахальные глаза и жду, что задумал он дальше.
– Значит, ты решила меня задеть словами в ответ на то, что на такую как ты у меня член не встанет?
От его прямолинейности я сначала была озадачена, но разве я не знала, что он такой? Чего удивляться?
– Да я бы скорее умоляла его этого не делать раз уж на то пошло. Попробуй хоть иногда не думать о себе и о том, что все вертится вокруг тебя. Я, кажется, об этом уже говорила и «тонко» намекала.
– То есть тебя не волнует моя потенция, – намеренно двигает своими бедрами и в мою промежность упирается огромная дубина размером с мою ногу.
Пытаюсь отползти, но, по сути, будто трусь. Какой позор.
– Мне показался писк? Или ты стонала только что?
– Чего? Да ты прямо воняешь нарциссизмом и самолюбием.
– Значит это была не ты? – снова двигает бедрами и происходит какая-то нездоровая ерунда, иначе не назовешь.
Он своей дубиной нажимает куда-то… Да куда еще? Куда надо, это же очевидно, и я пищу. И пищу от того, что при попытке застонать прикусываю язык до боли.
– Давид, я так понимаю, что эта игра тебе каже-а-ах, – не дает договорить и проворачивает тот же трюк, – черт побери… ты что творишь?
– Да, это и правда была просто мышь. Ты не умеешь стонать, Самар.
– Да пошел ты…
– Куда? – перебивает и ложится так, что я даже дышать не могу.
– К дьяволу, да поскорей, пока я могу дышать.
– У меня к тебе предложение.
– Сразу говорю «нет». Слезай.
– Так вот, – привстает и я выдыхаю. – Если твои трусы мокрые, то ты спишь голой со мной сегодня. Если они сухие, то я иду в другую комнату.
– Да ты… – начинаю быстро елозить и биться.
– Ты дерешься? Или мне показалось?
– Конечно я дерусь. Я дерусь за свои трусы.
– То есть признаешь, что намокла?
– У меня и под мышки мокрые, тоже будешь проверять? Я вспотела.
– Вспотела? – смотрит как на ненормальную, хотя такой я ощущаю себя сама, а потом начинает смеяться, но не слезает.
– Все? Посмеялся на ночь? Вот и славно. Теперь баиньки.
– А я ведь не шутил, – теперь его взгляд такой сосредоточенный.
Давид не отводит взгляда, медленно опускает голову к подбородку и целует его. Целует? Точно целует. Но смотрит в глаза, как и я в его.
Двигается дальше своим ртом к грудной клетке. Касается открытой кожи губами и колет щетиной, а руки опускаются к талии. Завороженная, не иначе я просто лежу и дышу отрывисто, прерывисто, часто, в общем дышала я через раз. Нахожусь в водовороте его взгляда и пропускаю момент, когда его пальцы скользнув по животу залезают под штаны и трогают трусы.
А после я понимаю разумеется, что руки мои были свободны. Их не удерживали. Потому и срываюсь. Как и говорила. Кулаки были готовы драться. Я и ударила. Может быть, не так сильно, как бьют мужчины, но видимо ощутимо. Потому что он схватился за нос и перекатился с меня громко выражаясь. Громко и нецензурно угрожающе.
Сжимаюсь в комок, потому что практически чувствую, как его руки хватают мое горло и сжимают его до предсмертного хруста. Брр… жуткая смерть.