Указываю рукой на кресло, которое он может занять.
– Что ж, тогда перейду к делу. Мне тут вернули мой чемоданчик. Видно, ошибка произошла? – кладет на стол небольшой кейс, содержимое которого мне хорошо известно.
– Нет, Виктор Семенович. Это не ошибка. Когда вам его возвращали, было сообщение от меня.
– Припоминаю, но решил, что это какая-то шутка, того сопляка.
– Не шутка. Теперь мой бизнес практически чист и отмывание денег через мои рестораны прекращено.
– Ты о закрытом покерном клубе? Или вообще?
– Вообще. И вам стоит это запомнить. Я занятой человек, чтобы бегать по незапланированным встречам и объяснять то, что должно быть, итак, понятно.
– Но это же бред. Кому нужен твой чистый бизнес? Когда твой отец…
– Вам лучше говорить об этом с моим отцом. Эти заведения мои. И не имеют ничего общего с Санаевым.
– Оно и видно. Ты совершенно не в своего отца. У него есть все. Деловая хватка, сила, преимущества…
– И потому вы сотрудничали со мной? Еще одно слово и вы Виктор Семенович поймете, что есть у меня. Пистолетом пользуюсь я по сей день, хотя теперь плачу налоги.
– Мы еще поговорим, Давид.
– Если я того пожелаю.
Жду, когда он выйдет из кабинета и тут же срываюсь, стукнув по столу.
Ненавижу таких, как он. Эти сравнения с отцом. С этим ублюдком…
Хватаю ключи и уезжаю в клуб. Где сегодня были еще недовольные бывшие «компаньоны».
– Артур, – жму руку другу, который стоит у двери в вип-комнату.
– Привет. Смотри, прикатил и пытается права качать со своими шлюхами. Коксовый мудак уже отхватил от охраны. Теперь этот. Новый месяц начался, бабок нет, а эти дебилы только очнулись, решив, что ты игры затеял.
– Зато когда вели дела, казались умными. У меня сегодня прямо день открытых дверей.
Вхожу в комнату, и шалавы сразу начинают работать.
– На месте стойте. Гера, а тебя в гости звали?
– Давид, я к тебе первому, как всегда, показать новых девочек. Просто посмотри. А умения какие, закачаешься.
– Ты этих девочек в своих притонах держал бы лучше. Здесь теперь ничего такого не будет. Вы все там оглохли, что ли? Или мне стоит прикончить кого-то одного из вас, чтобы до остальных дошло?
– Дав, это же смешно. Мы все были в шоколаде. Бизнес процветал. К чему эти перемены? Или ты под ментов просел.
– Я сейчас твой язык в решето превращу. Если ты мне хоть слово подобное скажешь, сучонок.
Его охранник тут же делает пол шага назад, но друг снимает предохранитель на своей пушке и поднимает ее вверх, чтобы всем было видно.
– Ну так что, Гера, поймешь наконец кто тут хозяин, или продолжим разговор?
– Ты ошибку совершаешь, Давид, – поднимает руки, а его шавка опускает ствол.
– Если ты про то, что отпускаю тебя живым, то я могу это быстро исправить. А если нет, то забирай свой шалавий ансамбль и пошел нахрен.
Больше ни слова. Вышел из випа и из клуба быстро, даже не обернулся.
– Я порой и сам не знаю, на кой черт ты это затеял.
– Давно хотел. Сам знаешь.
– А как там твоя жена поживает?
– Отвали от нее. Больше никаких подкатов.
– Понял. Но, если что я готов твое место занять.
– Я тебе сначала яйца оторву.
– Да ладно? Прямо так. Не ожидал от тебя.
– Закрыли вопрос.
– Да все-все, – проходимся по пустому клубу, где ведут уборку сотрудники. – А дальше что? Начнешь благотворительностью заниматься?
– Посмотрим. Так, просто меня не отпустят.
– Отец?
– Скоро даст о себе знать. Уверен, что первым делом активизирует свои каналы.
– А если все пойдет не по плану?
– Тогда буду решать по старинке. Но постараюсь изначально обойтись.
– Тоже, верно. Ладно, я поеду. Если что звони.
– Давай.
Вечером возвращаюсь домой в надежде на отдых, потому что задолбался сегодня. А там она встречает меня почти на пороге, и все планы летят к черту.
Самар стоит в облегающем и при этом не коротком платье. Я даже не вижу выпирающих сисек, которые обычно при провокации аж вываливаются. Я не вижу красных губ, которые сучки облизывают, давая понять, насколько глубоко принимает глотка ее обладательницы.
Она просто стоит и поправляет чертовы шторы. Немного оттопырив свою «тощую» попку, а красивые черные волосы свисают до середины спины. Голова поднята вверх, и ее тонкая шея выделяется. Хочется сжать ее рукой и смотреть на остаточные отметины от моих пальцев, пока она будет сдавленно кончать…
«С ума схожу, не иначе.»
Опускаю голову все ниже, блуждая по стройным ногам, и вижу ее босые ступни, которыми она стоит на мягком стуле.
И больше ни хрена я не вижу. Даже Анастасии, которая пристально наблюдала за мной.
– Не упади, – даю о себе знать, потому что начинает раздражать то, что она меня не видит.
– Ой, – опускает руки и повернувшись улыбается мне через плечо. – Привет.
И все. Она продолжает заниматься той же херней.
Ладно.
– Сейчас приму душ и спущусь на ужин. Анастасия приготовь все.
– Конечно, Давид.
– Приятного аппетита заранее, – доносится невинный голосок и смолкает.
– Заранее?
– Я просто уже поела, – снова беззаботный вид, еще и плечами пожимает. – Оливер приготовил очень вкусную рыбу. Тебе понравится.
И снова ее зад передо мной.
– Значит, будешь сидеть, пока не поем я.
Ставлю точку и ухожу наверх.
Срываю с себя одежду. Кажется, что по венам ярость течет, а не кровь.
– Вот же сучка мелкая.
Как зверь в клетке мечусь туда-обратно.
В душе немного успокаиваюсь, но не до конца.
В таком состоянии не стоило, наверное, спускаться к ужину, но уже поздно двигаться обратно.
В столовой Самар нет. Зато ее голос слышен с кухни.
– Ну, разумеется. Как еще меня можно вывести из себя сильней.
Вхожу туда, и пространство до этого огромное, оказывается слишком маленьким. А эта девчонка стоит с ложкой и пробует какую-то хрень, улыбаюсь.
– Ммм, как же это вкусно, Оливер. Просто невероятно, – трогает за плечо его и снова лезет в сковороду.
– Сюда иди, – все присутствующие тут же перестают улыбаться и поворачиваются в мою сторону.
– Ты меня зовешь? – спрашивает самая невинная особа и красный сок на губах.
Да твою ж мать, сколько можно?
Подхожу и хватаю ее за руку, быстро таща за собой.
– Аккуратней, эй-эй… – царапает мою кисть, которая намертво держит ее тонкое предплечье.
– Быстро за мной сказал.
– Да, итак, иду, – фыркает, за что я разворачиваюсь и с удовольствием шлепаю ее по заднице.
Нереальный кайф приносит. Ладонь не жжет, потому что бил не со всей силы, разумеется, а наоборот греет.
Самар взвизгивает и бежит вперед, но руку ее я так и не отпустил.
– Ты что себе позволяешь? – верещит, когда останавливаемся в гостиной.
– Карим, выйди, – требую от ее охранника.
– Давид, я останусь.
– Карим, это супружеский разговор. Поэтому я требую, чтобы ты вышел, – грозно смотрю в его сторону, но ублюдок только после ее кивка двигается с места.
– Супружеский? Серьезно?
Складывает руки на груди, словно это она меня сейчас отчитывать будет.
– Ты что устроила? – оставляю без ответа ее ехидство.
– Я устроила? Что за выкрутасы, Давид? Что за претензии невысказанные?
– Я попросил тебя, быть незаметной. Точнее, приказал. Какого хрена ходишь по дому и выебываешься?
– Я делаю что? Ты… да ты… Послушай. Я не могу жить в доме и делать вид, что меня здесь нет. Ты заключал этот договор. Стоило подумать о том, что не выносишь присутствие посторонних на своей территории, прежде чем идти на подписание чертового пакта с моим отцом. А теперь сплошные претензии, что я видите ли, воздух ворую. Ты еще с меня деньги за продукты бери.
– Я с тебя такую плату возьму, что не вывезешь. А пока, будь тихой мышью и не вылазь их норы, пока не позвали.
Она выпрямляет спину, и я уже предчувствую, что она сейчас выдаст.
– А вот хрен тебе.
Стоит сама в шоке от своих слов, ну а я… А я был готов.
– Хрен? – делаю пару шагов в ее сторону, а девчонка жмется, отходя подальше.
Кивает в подтверждение своих слов и моего вопроса.
– Мне? – уже совсем близко и она падает на диван с тонким писком. Ну точно мышь.
Ноги оголяются, пока она не опускает их и не стягивает ниже юбку.
Откидывается на спинку и я, вклинив одно колено между стройных ножек, наклоняюсь к ее лицу, упираясь руками по обе стороны от ее головы.
Самар часто дышит и упрямо смотрит мне в глаза.
А я блуждаю по красивому лицу: тонким губам, острому носику, бледноватым щекам и распахнутым от страха глазам, очерченным черными ресницами.
Ненавижу целоваться.
Думать о том, где побывали губы шлюхи, согревающей мою постель. Но не она… Она даже не умеет. Не знает, что это такое…
Пока размышляю об этом, прикасаюсь к ее носу своим, а через секунду накрываю рот. Одной рукой удерживаю мышку за шею, жадно обхватывая губы. Она от неожиданности делает вдох и раскрывает их, впуская мой язык.
Настоящий взлом с проникновением. Но чертовски вкусным. Ее губы пахнут клубникой. Самар неловко шевелит ими, а я просто сметаю все попытки даже отвечать мне. Нет грубости привычной в движениях, просто срываюсь и действую напористо. Словно голодный, пожираю ее, вылизывая девичий рот изнутри. Прикасаюсь к нежному языку, который будто прячется в углу.
Ласкаю как могу, как хочу это делать…
Рука, что была на шее, давно не контролирует девушку. Она спустилась ниже и исследует тонкую талию, что выгнулась дугой и словно жаждет соприкосновения наших тел. Большим пальцем, задевая грудь, хочу еще и еще. Резко подхватываю ее под ягодицы одной ладонью и усаживаю ее на себя верхом, сев на место Самар.
Девочка так увлечена, что даже не замечает этого. Прижимается так плотно и обнимает сама, не позволяя мне, хоть немного воздуха ухватить, войдя во вкус. Ощущаю ее твердые соски, которыми она ластится и трется о мой торс. Маленький рот активно танцует с моим. А я, задрав проклятую юбку, опускаю руки на бедра, с которых веду ими по аккуратной маленькой попке.