– Она беременная, – стал говорить с врачом, схватив того за ворот халата, марая его в кровь. – И, если вы выйдете и скажете типа: «Мне очень жаль…», я вырву сначала язык, а потом руки, а дальше уже по ходу сориентируюсь.
– Мы сделаем все необходимое для сохранения жизни обоим.
– Правильный ответ, – сказал, пошатнувшись и почти упал на врача.
– Вы ранены? – мужчина обеспокоенно посмотрел на него, и я вспомнила.
– Помогите ему. В него стреляли два раза.
– Самар… – хотел возмутиться и просто рухнул на пол с громким противным шлепком.
Я стала кричать, но и у меня было не так много сил, поэтому нас разделили с ним, и я только гадать могла, что с моим мужем происходит. Жив ли он? Когда войдет ко мне в палату целый и невредимый…
Очнулась после операции. За окном вечерело. Но какой это был день? Может, сутки прошли? Больше?
Стало немного мутить, но при попытке повернуться тело прострелило болью. Не очень сильной, но все же ощутила ее немного левее и прикоснулась там.
В палату вошла медсестра и, улыбнувшись, принялась меня успокаивать. Сказав одни из самых важных слов, что:
– С вашим ребеночком все в порядке. Показатели его хорошие, сердце бьется. И с вами тоже все хорошо. Пуля вошла неглубоко и застряла меж ребер. Операция прошла быстро и успешно. Останется небольшой шрам, но полагаю, его можно будет убрать со временем.
– Боже… Спасибо вам и доктору, кто оперировал. А мой муж? Как он? Тоже в себя пришел?
– Я не могу говорить о состоянии другого пациента. Я закреплена за вами и просто не знаю, что там и как.
– Но вы же можете узнать? Прошу вас, спросите у врача или… Да у кого-нибудь…
– Самар, сейчас самое важное быть спокойной. Вы должны это понять.
– Я понимаю, поверьте понимаю… Но он же мой муж… Мой муж, – со слезами ответила ей и отвернулась, расплакавшись окончательно.
После всего, что было и что я узнала, я разозлилась на себя за то, что усомнилась в нем. Пусть меня обманули и вышло все удачно, но я плохая жена, раз сразу поверила. Желала ему зла, скорбя по своему раненому сердцу.
А сейчас он спас меня, и я так боюсь его потерять…
Девушка снова принялась меня успокаивать, а потом просто вышла из палаты.
Я легла на подушку, и накрывшись тонким одеялом, начала гладить свой живот, моля всех богов, чтобы оставили нам с малышом нашего Давида. Нашего любимого и дорогого.
Дверь снова распахнулась, и та самая медсестра подошла ближе.
– С вашим мужем все в порядке.
– Что… это точно? – в голове поселился хаос, и я не сразу даже поняла ее слова. – Вы узнали?
– Да, я поговорила с медсестрой, и она сказала, что состояние тяжелое, но стабильное. Пули не задели жизненно важные органы, но все же ему требуется время на выздоровление.
– Спасибо… Спасибо вам большое, – сквозь слезы улыбнулась ей. – А когда я смогу его навестить?
– Так и знала, – она по-доброму улыбается и продолжает речь. – Ваш муж сейчас в реанимации. Туда вы точно не попадете. Как только состояние улучшится, его переведут в палату. Я вам скажу. К тому времени и вы поправитесь. К тому же вам стоит полежать немного в больнице, чтобы понаблюдать за состоянием вас и малыша, нам нужно убедиться, что никаких осложнений не будет.
– Да, да-да, конечно. Разумеется. Спасибо.
Настроение улучшилось заметно.
Меня даже не утомляло, что палата одиночная. К тому же на следующий день ко мне в гости пришла Анастасия.
– Самар, – она выставила руки в стороны и принялась обнимать меня. – Как же… Ох… Ну как же так все вышло девочка?
– Я не знаю. Мне так жаль… Вы уже все знаете?
– Все знаю. Изначально, как тебя увез Карим, приехал подонок Жена и Артур. Они устроили перестрелку. Всех убили, а я была ранена и заперлась в подсобке на первом этаже. Там меня Давид и нашел. Он искал тебя, дочка. Он все время тебя искал.
– Я знаю, – с грустью вспоминаю то время, что было сравнимо с огненной рекой.
– Он не бросал тебя. И не говорил того, что ты услышала…
– Я знаю. Он все мне рассказал. Я не знала этого и Карим тоже. Он спрятал меня, как просила мама.
– Мои соболезнования, по поводу твоей мамы.
– Спасибо, – на глаза навернулись слезы воспоминаний о ней, а в груди заныло тупой болью. – Я ее даже не похоронила. Даже нет места, куда я могла бы приходить к ней и…
– Как это? Мы все организовали, Самар, – гладит по руке, пока я шокированная и благодарная жду, когда она продолжит. – Давид сразу распорядился о похоронах Алии. Дома покажу все. Ты главное – поправляйся скорее и муж твой тоже. Домой возвращайтесь.
– К нему не пускают еще.
– Значит, так надо.
Соглашаясь, киваю, отвернувшись к окну.
– Я совсем не спросила о вас. Как ваше здоровье?
– Уже поправилась. Все хорошо, спасибо.
– Мне жаль, что и вы пострадали в итоге.
– Они грязные трусы, раз так поступили все. Они были в сговоре. Все до единого.
– Какой ужас.
– Давид всех заменил. Снова стал жесток. Снова прежний.
– Я боюсь жить в этом мире криминала и боли.
– То, что произошло… Самар, этого никто не ожидал. Не было даже предпосылок. Он им доверял. Он был уверен в том, что они все с ним и заодно. Давид защитит тебя.
– Я беременна, Настя. Теперь нас двое, кого нужно защищать.
– Ах… какая радость, – улыбаясь, женщина трогает мою руку и гладит по ней медленно так. – Поздравляю. Но прошу, не бросай его. У него никого, кроме тебя, не осталось. Кроме вас…
– Я хоть и говорю, что боюсь, что желаю иного, но понимаю… Без него не смогу. Этот месяц был настолько тяжелым, что не знаю, сколько бы еще продержалась. Только если ради ребенка, а так не вынесла бы… Не уверена, что смогла бы жить вот так.
– Он тебя любит. Очень любит, Самар.
– Мне так стыдно, что поверила другим. Поверила своим ушам.
– У тебя не было иного выбора. Если бы ты осталась, неизвестно чем бы все закончилось.
– Знаю, и все равно не могу смириться с этим вынужденным предательством.
– Он так не считает, я в этом уверена.
Настя приходила ко мне каждый день, принося лакомства от Оливера. А на шестой день мне сказали, что я могу навестить Давида.
Конечно, мой внешний вид оставлял желать лучшего, но уверена это меньшее, о чем стоит думать сейчас.
Вошла к нему и застыла на месте.
Он словно похудевший лежал там и не шевелился.
Мне сказали, что он приходит в себя часто. Состояние хорошее. Есть положительный прогноз. Но я так боялась, смотря на него. Что все может резко измениться.
Сесть пришлось на саму кровать, потому что там с кресла я не видела его, и не могла держать удобно за руку и гладить ее, дарить свое тепло. И я желала смотреть на красивое лицо мужа, обросшее щетиной. Но настолько любимое, что не было сил оторваться от него и на секунду.
В голове я прокручивала этот момент и там рождалось множество слов. Такая длинная слезливая речь, а на деле я просто сидела и плакала.
Не знаю, сколько точно времени из выделенных двадцати минут я просидела вот так с ним, держа за руку. Но когда слезы высохли, я склонилась над ним и поцеловала. Аккуратно, в уголок губ шепнув на ухо только для него одного:
– Я очень тебя люблю и ни за что не уйду.
– Это именно то, что я хотел услышать, мышка моя, – ответил и схватил меня свободной рукой, заставив испугаться.
– Боже… Ты меня напугал, – заглянула в его глаза, которые искрились, как никогда, жизнью.
– Тебе не стоит меня бояться, а теперь быстро поцелуй мужа.
Улыбнулась и прильнула к его губам своими. Впервые, кажется, действуя, сама, без его напора, к которому все-таки привыкла.
– Как себя чувствуешь? – с трудом, оторвав меня от себя, задал вопрос, волнительно осматривая.
– Все хорошо. Рана зажила, но останется шрам.
– Ребенок?
– И с ним все хорошо.
– Так, я должен убедиться сам. Подними руки вверх.
– Зачем?
– Самар, я должен убедиться сам.
– Ты не врач, что за… – хотела продолжить настаивать на абсурдности его действий, но взглянув в упрямые глаза, поняла, что это бессмысленно.
Подняла руки вверх и не успела спросить, как именно он хочет убеждаться в моем состоянии, как он все сделал сам.
Халат, который мне принесла Настя, вместо больничного тут же разъехался в сторону и муж, застонав, откинулся на подушку.
– Умоляю, склонись надо мной.
– Да что ты творишь? Сейчас врач придет, – начала поправлять одежду.
– А ну, оставь, – убрал мои руки и сам, аккуратно приподнявшись на локте, подтянулся к груди, которая так его влекла и манила.
– Ну это пиздец просто, – сказал и припал губами к болезненным соскам, которые вмиг зачесались.
– Давид… – выпалила и застонала после того, как он их укусил по очереди. – Как же приятно, еще…
– Вот и моя мышь-развратница вернулась. Закрой палату, трахаться будем.
Его слова тут же меня вернули на место.
– С ума сошел?
– Ты откуда такая смелая взялась? – прищурился и начал смотреть, как я поправляю халат, завязывая потуже.
– Где взялась, там висит табличка «занято».
– Ща врач меня выпишет, я тобой займусь. У меня член колом стоит, – хватает мою руку и опускает на свой вздыбленный пах. – Хоть помогла бы.
– Ну ты и пошляк, – дергаю кисть, но он перехватывает меня так, что я оказываюсь снова прижата к его груди, а лицом перед его лицом.
– Я люблю тебя, Самарита.
Признание окончательно выбило воздух, и я вновь расплылась в слезах, обнимая своего любимого и единственного мужчину.
Никогда в жизни не чувствовал себя так погано. Нет, в меня стреляли, меня резали ножом и все это не по одному разу было, но почему-то в этот раз я как развалина не мог нормально шевелиться. Еще и перед Самаритой пришлось немного похрабриться сквозь боль, чтобы не лила слезы надо мной, а улыбалась.
Кажется, я старею.
Но блядь, то, что она рядом это охренительно.
Когда ушла, я сразу же вызвал врача и потребовал, чтобы нас с ней в одной палате определили. Приплатил немного и вот уже все его отмазки «Так не положено», превратились в «Да, конечно».