– А теперь – ступай себе. Ступай! Веня, доведешь? Пьяный же… в озеро еще шальнется…
– Доведу, Ян Викорович, не беспокойтесь… – Накрепко привязав паром к пристани, паромщик догнал пьяного своего приятеля, подхватил под руку.
– Спасибо! – за всех искренне поблагодарила Лиина. – Скажите, а в Рябой Порог никто сегодня не едет? Ну, может, это… какой грузовик или подвода?
– Трактор леспромхозный к вечеру будет, – неожиданно обнадежил спаситель. – Гусеничный, с пеной – это сани такие. Солярку повезет на делянку. Попроситесь, тракторист – парень хороший, возьмет. А то с поклажей-то будете до ночи телепаться! Да и комары… – Тут всадник посмотрел на шортики Лиины и хмыкнул: – Не закусали еще?
– А у меня мазь!
– Ну, ежели ма-азь… А вы, вообще, откуда?
– Студенты мы. Этнографическая экспедиция!
– А! На старый кордон! Знаю. Я лесник местный – Эрвель, Ян Викторович. Ладно, увидимся еще, думаю. А трактора все же дождитесь! Вам там потом еще через гать… А в овсах, у леса – медведи.
– Медведи?!
– На всякий случай предупреждаю. Так что лучше на тракторе…
– Спасибо!
Дом располагался в старом районе Тянска, на улице Московской, неподалеку от площади Советов (бывшей Соборной). Окруженный тополями и липами, красивый, недавно оштукатуренный, он был выстроен еще до революции – с колоннами, эркерами и прочими «буржуазными излишествами». Позади виднелся общий для всех сарай – немногочисленные жильцы держали там ненужные вещи. Рядом с сараем прилепился кирпичный гараж, видно было, что пристроили его недавно. Два подъезда – «парадные» – располагались во дворе, напротив сарая, на улицу же смотрел лишь фасад с эркерами.
Было уже довольно поздно… или рано – два часа ночи – как посмотреть! В окнах верхнего этажа, дом был двухэтажный, отражались рыжие отблески фонарей, впрочем, особой темноты не было – ночи в июне стояли светлые.
Пройдя по пустынной улице, к сараю свернули двое мужчин – плечистый здоровяк и вертлявый. Одеты – как рыбаки: брезентовые плащи, сапоги, в руках удочки. У вертлявого даже ведро! Объемистые котомки на плечах, надвинутые на глаза кепки…
– О! «Козлик»!
Напарники чуток выждали, поспешно укрывшись за кустом сирени, пропустили проехавший мимо милицейский «газик».
– Маршрут… – Осанистый глянул на часы. – Почти точно… Ну, что, Игорек? Говоришь, нет никого?
– Вечером лично проверил! Часиков в шесть уехал голубой «Москвич» – новый, «четыреста восьмой». Пять двести стоит! Антиквара машинка. Летом он почти каждый вечер на даче, с семьей.
– Ладно, посмотрим. Пошли, коли так. Надеюсь, на соседушек не нарвемся.
– Да спят все уже, Караюшко! Десятый сон видят.
Юркнув в парадное, лиходеи поднялись на второй этаж. Надев перчатки, плечистый Карай звякнул отмычкой, вставил в замок. Повозился. И, уважительно хмыкнув, достал еще одну отмычку:
– Однако замки солидные…
– Говорю же – антиквар!
И все же, минут через десять замки поддались. Довольный Карай спрятал отмычки в карман и с усмешкой толкнул дверь.
Оба осторожно вошли, тщательно затворив за собой дверь. Прислонили к стене удочки. Узкий луч фонаря мазнул по стенам…
– Три комнаты и кухня. – Поставив ведро, вертлявый Игорек пояснял свистящим шепотом. – Посередине – гостиная, с эркером… в конце коридора – спальня.
В просторной гостиной стоял сервант, старинный резной секретер, широкий диван и два кресла, обитые матово-коричневой кожей. Кроме того, еще имелся торшер, массивная радиола «Беларусь» и новенький телевизор «Рубин-106» – красавец на тонких ножках.
– «Рубин»! – осматриваясь, с завистью протянул Игорь. – Между прочим, четыреста двадцать целковых!
Бывают такие люди, которые все меряют на деньги. И не люди вовсе, а так… Вот и вертлявый, похоже, был из таких.
– С собой не унесем. – Карай шмыгнул носом и подошел к секретеру. – Однако поглядим…
Снова звякнула отмычка. Послышался скрежет.
Напарник между тем тщательно осматривал сервант.
– Ага! – Уже через пару минут он с торжествующим возгласом извлек из хрустальной вазы три золотые цепочки, пару изящных сережек и перстень с массивным синим камнем.
– Сапфир, однако!
Карай тоже не тратил время зря – выгребал из секретера толстые пачки денег и перевязанные бечевками облигации.
– Однако, тут уже тысяч на двадцать!
– Да это для него так… тьфу! – расхохотался Игорь. – Думаю, главное он на даче держит, в тайнике.
– Ничего. Бог даст – пощупаем и тайник…
Игорь вдруг громко чихнул:
– Ну и пылища!
– Тихо! Услышат! – вздрогнул напарник.
– Да никто не услышит. Тут такие стены – хоть оперы пой – арриведерчи! Ага… – Луч фонарика уткнулся в висевшую на стене картину в узенькой золоченой раме.
– Мазня какая-то, – презрительно выдавил Карай.
Игорек усмехнулся:
– Это Серов, между прочим. А вон, в простенке, – Грабарь. Хороших денег стоят – берем!
– Да неужели эти мазилки…
– …говорю же! Эх, темнота.
– Ладно, делай как знаешь!
– Ага.
Вертлявый снова чихнул.
– Кто здесь? – послышался вдруг заспанный мужской голос. – Виталий, ты? Что так рано? А я машину мастеру отогнал – что-то там стучит. И, знаешь… Ой…
Появившийся в дверях гостиной пожилой лысоватый мужчина в полосатом халате испуганно замолчал.
Не дожидаясь дальнейшей эскалации, амбалистый Карай треснул его кулаком по лбу:
– Н-на!
Мужчина округлил глаза и медленно осел на пол.
– Говоришь, на даче? – скривился злодей. – Давай, вяжи его! Веревки в мешке.
– Ага… ага… Он про какого-то Виталия говорил.
– Слышал. Давай быстрее…
– Ага… Караюшко… Он, кажись, того… Не дышит!
– Да и черт с ним! Уходим. Живей!
Притворив дверь, оба понеслись вниз по ступенькам и едва разминулись в дверях с бледным молодым человеком в сером костюме, шляпе и в больших роговых очках. Тот, видно, шел с площади – как раз должен был прийти автобус с вокзала. Верно, с вокзала и приехал. С большим потертым портфелем забавного рыжеватого цвета, какие были в ходу еще во времена НЭПа в среде провинциальных ответработников и коммивояжеров.
– Ишь, как зыркнул! – Оглянувшись, Карай недобро прищурился. – Поди, запомнил, сука. Надо бы его…
– Да некогда же! – резко возразил Игорь. – Вдруг шум подымет! Да и кого он запомнил-то? Удочки, плащи, ведерко – чего необычного? Рыбаки поспешают на первую зорьку!
– Ладно, рвем когти, – согласился главарь и махнул рукой.
В ведре, под рыбацкими причиндалами, приятно позвякивали цепочки, сережки и перстень…
А в окне на втором этаже в квартире напротив мелькнула чья-то тень. Кому-то не спалось.
Эстонцев встретили хорошо. Лиину сразу же подселили в комнату к Женьке и Кротовой, а для Тыниса и Вани разбили во дворе брезентовую палатку.
Парни были рады.
– Вот и славненько! Никому не мешаем.
– Ой! Как хорошо, что вы такие неприхотливые! Нет, в самом же деле, хорошо! – Начальница, Анна Сергеевна, все бегала, суетилась так, что едва не потеряла шиньон. – У нас вот здесь, прямо на улице, умывальник. А там вот душ… Говорите, на тракторе добрались?
– Да! Тракторист там такой хороший парень – Степан. Он нас и до гати довел, не поленился! Потом показал, как идти. И вот…
– Вот и хорошо, вот и чудесненько! У нас здесь все люди хорошие.
– Да мы знаем.
– Аспирант еще, Виталий Андреевич… С кафедры филологии, ох… – Вздохнув, Анна Сергеевна поправила, наконец, шиньон. – Вы его, случайно, не знаете?
– Нет. – Парни переглянулись. – Он же из Ленинграда, из педа… ну, из педагогического. Имени Герцена который.
– Да знаю я, знаю… – снова вздохнула начальница. – И все же переживаю. Аспирант все-таки! Интеллигентнейший человек. Как ему тут еще у нас понравится? Вдруг – нет? А я за все отвечай. Ладно. Пойду девчонок проведаю.
Обустраивались почти все утро, а после обеда решили пойти по деревням.
– Коля, ты с нами? С педагогами вашими договоримся.
– Конечно! – Ващенков аж засветился от счастья. – Лиина! А можно еще Маринку и Веру… ну, хотя бы Маринку? Ее отпустят – там мелких юннатов полно!
– А сама-то она как?
– Ха! Конечно же, с удовольствием.
Так вот и обустроились. С утра Гольцов топил печь, будил повара – Кротову. Пока та готовила завтрак, для юннатов – подъем и зарядка, это все должны были контролировать воспитатели Тая и Женька. После завтрака всех детей забирали «в поле» для научной работы, этим уже занимались Анна Сергеевна с Еленой Ивановной.
Возвращались к обеду, потом следовал дневной отдых – снова работали Женька и Тая – и пара часов «научной деятельности» – уже здесь, в лагере, за столиками под навесом. Ну, а часов с четырех, после полдника – свободное время: футбол-волейбол и всякого рода соревнования, опять-таки все на Женьке с Таей… Больше даже на Женьке, ибо Тае «весь этот спорт» был абсолютно не понятен, да и не надобен, иное дело провести пионерский сбор на тему «Делу партии верны»! Со сбором, кстати, она напрягала всех – в райкоме комсомола требовали подробный отчет, причем не важно, по какой теме, лишь бы был. Тему, впрочем, Тая уже придумала, даже целых две – об израильской военщине и «Руки прочь от Вьетнама!».
– Лучше про Вьетнам, – проводив юннатов в поле, потянулась Женя.
– Почему про Вьетнам? – Пухленькая Тая уже надела купальник – конечно, пристойный, закрытый, не то что Женькин развратный бикини!
В первой половине дня коллеги-воспитатели загорали, пользуясь хорошей погодой, к тому же Колесникова еще и учила конспекты – готовилась к поступлению.
– А я вот на заочном учусь, – растянувшись на покрывале, похвалилась Тая. – Там же, в Герцена, факультет начальных классов. Уже на следующий год заканчиваю.
– Хорошо вам.
Женька звала на «вы» всех педагогов, они же ей «тыкали», поскольку совсем недавно учили.
– Как закончите, первый класс возьмете?