И тут в ворота постучали… Постучали по-хозяйски, громко и требовательно! Да еще и позвали:
– Эй, Иван Евграфыч! Спишь, что ли? Давай, отворяй!
– А вы вообще-то кто? – пьян – не пьян, а соображал Тихомиров быстро.
– Ремонтники мы. С телефонной станции, – сообщили из-за ворот. – Обрыв на линии ищем. У тебя телефон-то работает?
– Не работает! – Обрадованный старик поспешно бросился к засову. – Сейчас я, сейчас…
Ворота еще не до конца открылись, как в образовавшуюся щель прошмыгнули двое в брезентовых, несмотря на теплый весенний день, плащах и… в хирургических масках на лицах!
– Это… что это?
Евграфыч удивленно моргнул и тут же получил по башке чем-то тяжелым…
– Ну, Караюшка… – Один из налетчиков покачал головой. – Говорил, связать только… Он же пьяный в умат!
– Да и черт с ним! – повел широкими плечами главарь. – К сторожке его оттащим… Ага… Теперь показывай, где тут что?
– Вон тот склад, крайний.
– Угу.
Плечистый вытащил из кармана отмычки и усмехнулся:
– Ну и замок! Ногтем можно открыть.
С засовом подельники справились быстро и, распахнув дверь, проникли внутрь…
– Вон! – Включив фонарик, вертлявый указал на картонные коробки.
Вскрыли одну, извлекли какие-то пакеты…
– Это что? – присмотревшись, злобно зыркнул главарь. – Трусы, что ли, бабские? Это из-за них мы…
– Между прочим, это французское белье! – Напарник важно надул щеки. – А вот это… это называется – бикини! Купальник такой, гэдээровский. Дефицит – жуть! В Ленинграде по полтиннику оторвут – с руками и ногами. А их тут – с полсотни. Смекай! Считай, на пол-«Москвича»! И не какого-нибудь, а новенького – четыреста восьмого! Да за такой купальник любая баба – твоя!
– Погубят тебя твои бабы, Игорек… Вот помяни мое слово, погубят!
– Ничего, разберемся.
– Ну-у… – покладисто махнул рукой Карай, снял маску и сплюнул. – Берем тогда. А со сбытом уж решай сам…
– Да разве ж я когда подводил?
Вот ведь бывает и от водки польза! И от дефицита… Не кончились бы в раймаге «мальки», не опьянел бы Евграфыч, не шатнуло б его… И голову бы точно пробили, навряд ли и выжил. А так удар пришелся вскользь, и сторож уже довольно скоро очнулся. Правда, налетчиков и след простыл. Как и значительной части промтоварного склада.
Глава 1
Озерск – Тянск, начало июня 1967 г.
За окнами купе проносились веселые белоствольные березки и дачные домики, которые очень скоро сменил густой смешанный лес. Потянувшись, Максим поднялся на ноги и отхлебнул из граненого стакана в массивном серебристом подстаканнике уже остывший чай. Стучали колеса… Настроение было – ух-х! Ну, еще бы – три армейских года позади. Три года нелегкой, но такой интересной службы в Южной группе войск, в Венгрии.
Молодой человек поднялся, набросил на плечи висевший на вешалке китель с сержантскими лычками и значками. Достав расческу, подошел к зеркалу, зачесал назад светло-русую челку, не удержался – подмигнул сам себе. Хорошо!
Демобилизованный сержант Максим Мезенцев ехал в купе один. Дорого! Ну, а парень все-таки возвращался домой. Автобус с автостанции на площади Мира уходил часа через три, в общий вагон билетов не было, а так хотелось побыстрее! Обнять, наконец, мать, сестру Катьку… Восемнадцать лет уже, верно, совсем взрослая стала сестрица. Как и подружка ее, Колесникова Женька…
Да нет, нет же! Это не он, Максим, это она была влюблена, по крайней мере, на то было очень похоже. Не зря же письма писала! Правда, не очень «любовные» – стеснялась, но… фотки даже присылала, Максим их показывал сослуживцам с гордостью. Женька была красивой, правда, младше Максима года на четыре. В школе на нее и внимания-то не обращал, вот еще, на такую мелочь… Правда, потом судьба ненадолго связала, но без эксцессов. Да и какие эксцессы с малолетней подружкой сестры?
Но ребятам фотки показывал… и письма. Просто так положено было, чтобы у солдата на гражданке оставалась девушка, которая его ждет. У многих не было и они придумывали, бахвалились, рассказывали, как целовались… и даже более того – и почти всегда врали. Принято так – чтобы была девушка. Как же без девушки-то? Кто ж ждать-то из армии будет? Родственники – это одно, а любимая – совсем другое. Вот и взводный, лейтенант, а ныне старлей, о том же говорил.
Усевшись обратно, Максим прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая сослуживцев. Всегда веселого Сашу Маркина из Уфы, ефрейтора Мишку из Ленинграда, Рустама из Ургенча, строгого сержанта Баранца на первом году службы. И конечно, взводного… Старший лейтенант Реготов, Андрей… Все ж таки женился на медсестре из госпиталя. Кандидат в мастера спорта по боксу, боксировать всех учил, кто хотел. Максима вот…
Замедлив ход, поезд плавно подошел к перрону. Скоро и дом. Побежали по платформе люди: дачники с вещами, студенты местного техникума, какие-то девушки… Одна показалась Максу знакомой. Светлые волосы в каре, синяя короткая юбка, светло-голубая блузочка из нейлона – последний писк. Правда, жарковато в ней – потеешь…
Похоже, все в общий вагон бегут, ну, еще бы. Вот и та девушка… едва не споткнулась, вскинула голову…
Черт побери!
Да это же Верка Енукова из параллельного класса! С которой… ничего особенного не было, но целовались – да, и какое-то время проводили вместе, как тогда говорили – «ходили»…
И вот Верка здесь. В общий вагон села. А ну-ка…
Надев китель, молодой человек быстро пошел по узкому коридору. Загудел тепловоз, поезд тронулся, словно в замедленной киносъемке, проплыл мимо перрон с продавцами мороженого, с провожающими-встречающими…
Макс рванул дверь. Тут – плацкарт.
– Здравствуйте!
– О! Солдат! На побывку али как?
– Домой!
– Славно! Садись с нами, солдатик. У нас курица!
– Спасибо, покушал уже. Не знаете, общий вагон…
– После-едний! Эвон, в хвосте.
Поблагодарив, сержант ускорил шаг, уворачиваясь от потных носков и босых пяток лежавших на верхних полках пассажиров.
Распахнул дверь…
В тамбуре стояли двое: Енукова Вера с тонкой дымящейся сигаретой в руке и с ней незнакомый парень – коротко стриженный, сутулый, с неприятным землистым лицом.
– Ах, ты еще и куришь! – Схватив девчонку за руку, сутулый грязно выругался.
Бросив сигарету, Вера скривила губы:
– Пусти! Больно…
Вот уж тут Макс не стал терпеть! Да никто б не стерпел.
Остановился. Жестко взял наглеца за плечо:
– Отпусти! Тебе же сказали!
– Ой, Максим! – Вера испуганно моргнула. – Ты это… мы тут сами…
Нахал глумливо засмеялся:
– Вот, правильно. Проходи, проходи, солдатик.
– Сейчас ты у меня пройдешь! – Мезенцев «закусил удила» – с детства не переваривал подобных уродов.
– Чего?!
Но и наглец оказался не робкого десятка, как видно, из приблатненной шпаны. Усмехнулся и, отпустив девушку, резко ударил Макса в лицо. И наверное, попал бы, если бы Максим не занимался боксом. Уклонился, даже не думая, – спасибо взводному! – и тут же ударил в ответ – молниеносно, в скулу. Хук справа – так это в боксе называется. И потом еще сразу – в печень! Очень даже действенно, весьма…
Сутулый скривился и застонал.
Хмыкнув, Макс повернулся к девушке:
– Пошли, Вера. У меня тут – купе… Этот тебе кто?
– Никто. Даже как звать, не знаю. На вокзале еще клеился, гад.
– Ладно, пошли… – Максим перевел взгляд на нахала. – Тебе все или добавить?
– Ах ты ж…
Тот снова бросился. И снова огреб бы, если бы не появившийся милицейский наряд – старший сержант и ефрейтор в новой форме – серо-голубые рубашки и галстуки.
– А ну, прекратить!
– Да мы и не…
– Товарищи милиционеры, он сам, первый пристал!
– Попрошу документы, билеты… О! Справочка о судимости… Ясненько! В Тянск едете? Очень хорошо. На платформе прошу пройти с нами. Там разберемся, кто к кому пристал.
Зеленый с белыми крыльями мотороллер, сверкая свежей краской и хромом, несся по улице Советской, вызывая заинтересованные взгляды прохожих. За рулем сидела красивая юная девушка, брюнетка с развевающимися по ветру волосами. Короткая белая юбка с широким ремнем, голубые гольфы, светло-голубая нейлоновая блузка… Позади, на сиденье, расположилась еще одна красотка – блондинка со спутанными волосами и упругой грудью. Короткое красное платье, туфельки, черный блестящий пояс. У обеих – темные импортные очки, как у знаменитого польского актера Збигнева Цыбульского, разбивателя девичьих сердец!
Красотки, эх…
И пусть мотороллер – старая, выпущенная лет десять назад «Вятка ВП-150», копия итальянской «Веспы», – что с того, когда ты молода, красива, и волосы за спиной, и ветер в лицо, а впереди – вся жизнь! Взрослая, счастливая, интересная и немного пугающая.
Брюнетка свернула к автостанции и остановилась. Заглушив мотор, обернулась к подружке, сверкая синими, как море, глазами, словно бы спрашивала: ну, как?
– Ой… – Слезая с сиденья, блондинка передернула плечами. – Ты, Женька, прямо мотогонщица, куда там Дорожкину! Хотя и он меня вчера на своем «Восходе» растряс… Хорошо, хоть не на служебном.
– Катались вчера? Здорово же, Кать! – На миг показалось, что Женя как-то даже очень завистливо вздохнула. Мол, вы-то покатались, может, и целовались даже, а мне вот не с кем, по крайней мере пока.
Что ж, девушки взрослые: блондинке, Мезенцевой Кате, давно восемнадцать уже, а брюнетке-синеглазке Женьке Колесниковой – вот-вот… Кстати, «Вятка» эта – как раз на будущий день рождения подарок. От отца.
Женькин папа, Александр Федорович, работал завгаром в местном пригородном колхозе, не так давно реорганизованном в совхоз. Не такой уж и большой город Озерск, скорее, просто разросшийся поселок, хоть и был не так давно районным центром. А вот после укрупнения районов остался просто районного значения городком. Из крупных предприятий – промкомбинат, леспромхоз, совхоз с молокозаводом… пожалуй, и все. Да, еще автоколонна, школа с интернатом и кустовая больница. И автостанция, куда только что прикатили подружки. Прикатили не просто так, повыпендриваться (хотя, и не без этого), а встретить демобилизовавшегося из славных рядов Советской армии Максима, родного Катькиного братца. К Максиму Женька когда-то была неравнодушна, но… За то время, пока Макс нес службу где-то в далекой Венгрии, в жизни девушки произош