– Господи… Вот же я дурень! – Владимир Андреевич вдруг хлопнул себя по лбу и расхохотался. – Совсем забыл… Тут тебе передачку передали… почему-то через меня. Вон, на стуле пакет. Правда, насчет сигарет – не уверен. Сейчас поглядим…
– Передачка? – озадаченно моргнул Силаев. – Мне-е?
– Тебе! От Жени Колесниковой. Девушки, которую ты из реки вытащил.
– А-а! – Сергей улыбнулся открыто и вполне искренне, без всяких задних мыслей и какой-нибудь там фиги в кармане. – Хорошая девчонка. И умная. Мы с ней, пока шли, много о чем поговорили.
– О чем же?
– Да о всяком. О книгах, о музыке… о поэзии… Знакомых общих вспомнили. Кстати, как она?
– Да оправилась.
– Ну и хорошо.
Выпустив дым, парень так и продолжал улыбаться… Правда, докурив, вдруг нахмурился:
– Вообще-то я таких девчонок не очень… Но Женя – классная!
– А каких «таких»? – тут же переспросил следователь.
Сергей замялся:
– Ну, таких… шалавных…
– Это Колесникова-то шалавная?!
– Да я не про нее вовсе! – растерянно отозвался Силаев. – А про тех, кто… Ну, вызывающих…
– Эх, Сергей, Сергей. – Владимир Андреевич покачал головой с укоризной. – Ты пойми, если девушка надела мини-юбку и модную блузку, да даже бикини – это вовсе не значит, что она шлюха. Она просто хочет выглядеть модно. Потому как девушка! У меня, вон, супруга иногда и шорты надеть может. А, между прочим, целый майор!
– Да я не знаю, как и сказать… просто был у меня случай… – начал было Сергей, но тут же замолк, почему-то расхотел продолжать.
– Давай-ка мы твой случай чуть позже рассмотрим, идет? – Владимир Андреевич подошел к окну и искоса посмотрел на парня. – Пока же – в рамках конкретного уголовного дела, возбужденного по факту смерти гражданина Рудиса.
– Кого?
– Ну, аспиранта, ученого.
– А, тот очкарик… Постойте! Вы что, думаете это я его? – Подскочив на стуле, Силаев быстро заморгал – занервничал.
– Так ты же в тот день как раз был на озере, – жестко напомнил Алтуфьев.
– Ну, был, да… – Сергей кивнул. – На велике… у Алика взял – соседского мальчишки. Там, кстати, и Лом был – я его на лодке видел.
– Так ты не с Ломовым?
– Не-е… Возьмет он, как же! Тот еще черт… – Парень снова покусал губу. – А с очкариком мы поругались, да… Все из-за соседа моего, Гольцова! Он первым начал к городскому цепляться, вроде в шутку… Тот что-то ответил, Гольцов обиделся, я за него – все же свой… Вот и вышло… По физиономии смазал… Да и ушел на улицу, курить – от греха.
– А вот это правильно! – Кивнув, следователь снова уселся за стол. – Правильно и понятно. А теперь вот, так же внятно поясни про портфель.
– Да я уже говорил этому вашему… оперу. Не знаю я, откуда он взялся. Не было у меня никакого портфеля. Не приносил, не находил… Может, кто без меня оставил? Просто забыл…
– Может… Что ж, будем разбираться. Ты у нас за что задержан?
– Так за портфель же!
– Не-ет! – Алтуфьев погрозил пальцем. – По мелкому хулиганству. Матом ругался?
– Ну дак… А вы бы на моем месте не ругались? Когда вот так – оп – и в камеру!
– Ладно, разберемся… Сейчас передачку твою посмотрим. Вроде ничего недозволенного не должно быть…
Взяв со стула пакет, следователь высыпал на стол конфеты «лимончики» в ярко-желтых фантиках и пару яблок – магазинных, свои еще не созрели. Еще были четыре сваренных вкрутую яйца, четвертушка черного, шматок копченого сала и… книжка стихов Ярослава Смелякова.
– Вот это да-а! – изумленно протянул Сергей. – Это да… Это она мне стихи Смелякова читала. А я его как-то не очень и знаю – мне Маяковский ближе…
Проводив задержанного до дежурки, Алтуфьев вернулся в кабинет и потянулся к телефону… Правда, позвонить не успел – в дверь настойчиво постучали.
– Войдите!
Интересно, кто бы это? Игнат? Так не должен бы стучать – раз хозяин… Дорожкин, может быть…
– Да входите уже!
– Можно, да?
На пороге возник молодой человек лет двадцати – высокий стройный брюнет в белой, с закатанными рукавами рубашке и тщательно отутюженных брюках. Юноша вдруг показался Алтуфьеву смутно знакомым.
– Я Мезенцев… Максим… Вы меня помните?
Ну, еще бы! Года три назад… нет, уже четыре… впрочем, это уже совсем другая история…
– Входи, входи, Максим, садись. Что хотел?
– Я это… – Парень явно волновался, шмыгал носом, да и руки его никак не находили покоя. – Я хоть ему и вмазал – и за дело, но… справедливость ведь должна быть?
– Ну, конечно, должна! Ты говори, говори…
Макс столкнулся с Женькой в коридоре. Оба улыбнулись, как хорошие друзья, не больше, поздоровались «привет – привет», Максим еще успел спросить девушку о здоровье.
Та в ответ хихикнула:
– Да нормально все. Мне же не сто лет! Сейчас вот к следователю…
– А я от него…
– Ну, пока. Увидимся.
– Ага.
Ох, не так надо было сказать Максу! Да он и хотел не так, а как-то… более радостно, что ли. Да и не это вот неопределенное «ага», а – «обязательно увидимся, Жень, я очень рад, что ты…» и все в таком духе. Повзрослела Женька, похорошела – уже не та сопливая семиклашка, которую помнил Максим, совсем не та… Может быть, потому и оробел парень? Оробел, оробел – уж сам-то себе мог признаться. И еще как-то стеснялся он общаться – из-за Веры… С ней, кстати, тоже нужно было что-то решать.
Женька оглянулась уже у двери кабинета. Наверное, хотела что-то сказать, но Макс уже ушел…
– Вызывали?
– Вызывал, вызывал. – Следователь широко улыбнулся и кивнул на стул: – Присаживайся, Евгения Александровна. Платье у тебя шикарное! Нет, в самом деле…
Вот тут уж Алтуфьев нисколько не покривил душой – короткое летнее платьице голубого крепдешина с тоненькими бретельками на плечах и лаковым золотистым поясом очень шло девушке. Такие платья, верно, как раз для таких вот юных и шились…
– Ну, садись, красавица. По глазам вижу, что-то важное сказать хочешь!
– Да, – чуть смущенно улыбнулась девушка. – Я уже рассказывала Игнату и Игорю, милиционерам…
Вон как уже – не «товарищ капитан», не «участковый», а вот Игнат, Игорь… Как же быстро растут девки! Невеста уже. Взрослая.
– Жень, у тебя когда день рождения?
– Так через три дня… Восемнадцать… Папа уже и подарок подарил.
– Знаю – мотороллер. Как, ездит еще?
– Так, а я на чем приехала?
– Ах, ну да. Ладно. – Владимир Андреевич потер руки. – Однако же перейдем к делу. Значит, начни с того, как ты пошла прогуляться к реке… Койва, да?
– Ну да – Койва.
Женька рассказала все – про таинственный лодочный гараж-схрон, и про то, как его заметила, и как снова пришла, и про чужие взгляды, и камни… А потом – река, жуткое течение, и снова камни – только уже в воде…
– Если бы не Сергей, я бы утонула, правда. – Девушка передернула плечами – худенькими, загорелыми. Ссадины уже зажили, но вблизи все еще были заметны. Вот ведь, бедняга!
– Я о камень ударилась… Он меня прямо из-под воды вытащил… Рыбачил рядом. И вот… Повезло!
– Да уж… Значит, того, кто кидал в тебя камни, ты не разглядела? – на всякий случай уточнил следователь.
– Нет. Там заросли такие… Вообще ничего не видно! И гараж этот… или ангар – ну вот ничуточки не заметен! Ни с берега, ни с воды… Я же по воде к нему подходила.
– И как разглядела?
– Так солярка же на воде… или бензин… Там омуток такой, вода стоит, а на ней радужная пленка.
– Молодец, – похвалил Алтуфьев. – Приметливая. Сама как думаешь – кто бы это мог быть? Ну, кто в тебя…
– Хозяин гаража, верно. – Девушка повела плечом. – Кто же еще-то? Не думаю, что убить хотел. Скорей – отпугнуть. Ну, чтобы, где не надо, не шастала.
– Понятно, понятно. И что же, за кустами никакой тени не мелькнуло? Или ты внимания не обратила?
– Ой… А ведь обернулась же! – сверкнула глазами Женя. – Показалось, будто медведь. Ну, такая вот фигура…
– То есть человек не худенький, а совершенно наоборот – крепкий, высокий?
– Да-да-да! Именно так и есть – крепкий. Да и каменюки он кидал – ого-го! Не всякий поднимет.
– А гараж этот ты, значит, так и не осмотрела?
– Нет. Я бы, может, и смогла бы, из любопытства. Да не успела…
– А можешь нарисовать, где он расположен. – Владимир Андреевич пододвинул девчонке чистый листок. – Вот тебе карандашик.
– Ага. – Женька взяла карандаш, прищурилась, задумчиво покусала губу. – Ну, вот река… Это вот – наш лагерь… вот так палатки… Тут вот заросли… Камни… А вот он – гараж или схрон. От лагеря метров сто, если навскидку.
– Молодец!
– Ой, не все еще. Тут вот север, тут юг. Запад – восток… так получается…
– Совсем хорошо! – улыбнулся Алтуфьев. – Умная ты девушка, Женя! Говорят, поступать в этот год собираешься? Если не секрет – куда?
– Не секрет. – Девушка поправила волосы. – В Ленинград, в Герцена. На исторический.
– Историю очень любишь?
– Да не то чтобы люблю… Просто интересно. Да и… – Женя на миг задумалась, – куда еще? Мы тут, в провинции, что и знаем-то? Мед, пед и сельхоз. Ну, лесной еще…
– А что же не университет? – Алтуфьев хитро прищурился и склонил голову набок.
– В ЛГУ?! Да я даже и не думала!
– А зря! На юрфаке, между прочим, очень даже интересно. И экзамены там, кстати, такие же, как и в Герцена. Что, не сдашь, что ли?
– Побаиваюсь, – честно призналась девчонка. – Вдруг да не поступлю? Это же универ все-таки!
– Ну, не боги горшки обжигают. Я ведь на полном серьезе, Женя! – Владимир Андреевич говорил вкрадчиво, словно вел допрос. Ну, так и дело-то было важное! – Ты подумай, ага? А мы бы тебе от прокуратуры – направление! Знаешь, льготный набор…
Вот тут девушка заморгала:
– Направление? Мне?
– Ну, а почему бы и нет? Я как раз сейчас туда-обратно мотаюсь – так и привез бы. Только копию паспорта сделай. И аттестата. Есть у тебя паспорт-то?
– Есть. Молодым ведь всем, кому шестнадцать… – У Женьки вдруг закружилась голова – по-настоящему! Вот кто бы мог подумать, что так… Даже не знала, что и сказать…