Мы молча смотрим друг на друга, я облокачиваюсь на стол, скрестив руки на груди в ожидании ее ответа. Сара никогда не станет хорошим игроком в покер. На ее милом личике промелькнула целая тысяча эмоций, пока она наконец не остановилась на одной.
Похоже, это старая добрая ярость.
– То есть вы хотите сказать, что я могу оставить себе трусики с открытой задницей, чтобы надеть их для кого-то другого? – резко спрашивает она. Большинство женщин были бы в восторге, получив от меня подарки. И поспешили бы договориться о следующей встрече, чтобы примерить подаренное. Только для моих глаз.
Но эта женщина, очевидно, не в восторге. Она не хочет дефилировать в лифчике и трусиках, которые я ей подарил. Скорее она схватит коробки и швырнет их мне в голову.
Моргнув, я понимаю, что она задала мне вопрос.
– Что вы сказали?
– Вы меня слышали! – Она указывает на меня пальцем. – Вы хотите сказать, что вас устроит, что я буду носить эти сексуальные вещички для кого-то еще?
– Разумеется, нет, – фыркаю я. Звучу как старик. Черт, да я говорю как мой отец. Отстой.
– Тогда возьмите их. – Она двигает коробки через стол, ближе ко мне. – Верните в «Блаженство». Я лично оформлю возврат.
– Я не хочу их возвращать.
Она сжимает свои крошечные руки в кулачки, и на мгновение мне становится страшно, что она забьет меня до смерти.
– Вы все еще пытаетесь сделать мне… непристойное предложение с помощью всех этих вещей?
– Воспринимайте смысл этих подарков как вам угодно, мисс Харрисон, – вызывающе говорю я. Я веду себя как неотесанный засранец.
Не знаю, зачем я это делаю. Может быть, из-за того, как она ведет себя. Как будто ей все равно на то, кто я и что делаю.
– Господи боже. – Ее пальцы сжимаются и разжимаются, она делает шаг ко мне, ее голубые глаза выражают плохо скрываемый гнев. – Сначала я подумала, что вы прислали мне белье по ошибке. Затем, когда вы прислали туфли, а потом цветы – конечно, я именно так все и восприняла!
Что ж, она права.
– И да, следовало бы и туфли вернуть, но они слишком мне понравились, – признается она, наклонив голову так, чтобы я не мог посмотреть ей в глаза.
– Я рад, что они вам нравятся, – мягко говорю я, заставляя ее поднять на меня глаза. На ее лице замешательство.
Сара не привыкла к любезностям с моей стороны.
– Я думала… – Она колеблется и снова отводит взгляд, уставившись на ужасную абстрактную картину, которую я называю «Этюд в бежевых тонах» благодаря Кендис. – Думала согласиться. Принять ваше предложение. Подруги посоветовали мне так сделать.
Обожаю ее подруг.
– Они посоветовали завести с вами интрижку. Потому что это вам и нужно, верно?
Она стоит, по-прежнему отвернувшись, и я с тоской смотрю на ее профиль.
Красива. Умна. И ужасно, ужасно молода. Если бы она и правда без колебаний согласилась на интрижку со мной, я бы сломал ее и выбросил. Скорее всего, разбил бы ей сердце.
– Но потом. – Она снова поворачивается ко мне, ее глаза пылают, губы сжаты. – Потом я поняла, что вы посылаете мне непристойное нижнее белье и дорогие туфли, потому что думаете, что это все мне пригодится, чтобы лечь с вами в постель.
– Это необязательно делать на кровати, – тихо предлагаю я; мой взгляд прикован к ней. Это можно сделать у стены. На полу. У меня в душе. На диване. На этом самом столе, о который я облокотился.
Она в шоке открывает рот, ее щеки розовеют. Она великолепна, когда злится. Наверное, поэтому я так стараюсь вывести ее на эмоции. Мне нравится наблюдать за ней. Обычно она спокойная и тихая, но, когда я оказываюсь рядом, дерзко себя веду или что-то требую, в ее глазах пылает гнев. И мое тело реагирует на нее.
Никто из женщин не доводил меня до такого состояния.
– Ну, мисс Харрисон, – дразню я, прервав молчание. – Хотите еще что-то сказать? Все еще намерены вернуть мои подарки?
– Вы ненормальный, – выдыхает она.
– Об этом мне уже говорили.
Она закатывает глаза. Какая же она дерзкая.
– Мне не нужно нижнее белье.
– Это прискорбно. – С удовольствием полюбовался бы ею в этом белье. Хотя с большим удовольствием сорвал бы его с ее тела. Эта мысль вызывает в воображении образы. И в каждом из них Сара без одежды. В моей постели. Подо мной. На мне. Наши губы сливаются в поцелуе. Мои руке… везде.
Она молчит, глядя на меня. Интересно, почему она все еще не выбежала отсюда, крича, что больше не желает меня видеть? Любопытно.
– Мои маленькие подарки обычно производят эффект, – произношу я, чтобы подловить ее.
– Значит, обычно вам попадаются идиотки.
Она делает несколько шагов ко мне, я чувствую сладкий, пьянящий аромат. Напряжение нарастает, кипит между нами. Интересно, чувствует ли она то же самое?
Уверен, что да.
– И с чего же такая резкая перемена? Вчера в «Блаженстве» вы были милашкой. – Она хмурится, а я продолжаю: – А теперь мои подарки вдруг вас оскорбляют?
Из-за ее близости я чувствую… покалывание на коже. Сгибаю и разгибаю пальцы, борясь с искушением прикоснуться к ней.
Но не делаю этого.
– Чем больше вы говорите, тем больше я оскорбляюсь. Уверена, я не первая женщина, которую обидел ваш неудачный выбор подарков. Серьезно, какой мужчина будет так часто покупать нижнее белье?
– Мужчина, у которого много женщин, которым он любит делать подарки?
– Свинья.
Ее оскорбления ничего для меня не значат. Меня и похуже оскорбляли. Но есть что-то сексуальное в Саре Харрисон, когда она так сильно взбешена.
– Вы правда так считаете?
Она кивает. Ее хвост покачивается. Мне хочется схватить его. Притянуть ее за шелковистые, густые волосы и закрыть ей рот своим. Даже когда она сердится – черт, особенно когда сердится – перед ней совершенно невозможно устоять.
– Вы никогда не сможете заинтересовать женщину, если будете постоянно оскорблять ее, обращаясь с ней как с… – Ее голос срывается, она вскидывает руки, словно не может подобрать слова, и так и не заканчивает предложение.
– Как с кем? – спрашиваю я.
– Как с шлюхой.
Она вызывающе вскидывает подбородок.
– Вы думаете, я обращаюсь с вами как с шлюхой? – От этой мысли я прихожу в ужас.
– Именно! – В ее голосе слышен неприкрытый сарказм.
– Если вам не понравились подарки, вам ведь всего лишь нужно было сказать: «Я ценю ваше внимание, но мне это не нужно, спасибо».
Она фыркает:
– Я ценю ваше внимание, мистер Гейнс, но мне это не нужно, спасибо.
С этими словами она сбрасывает с себя лабутены и направляется к двери.
Меня пронзает паника. Если она выйдет за дверь, я могу ее больше никогда не увидеть. Я пойду в «Блаженство», а Марло меня развернет. Или еще хуже – скажет, что Сара больше не может со мной работать и предложит кого-то взамен.
Мне нужно что-то срочно предпринять.
Сказать что-то.
Прямо сейчас.
– Вы не согласитесь составить мне компанию в следующие выходные?
Сара замирает, не поворачиваясь.
– Что вы сказали?
Черт. Не могу поверить, что я только что попросил ее об этом. Отпусти ее. Пусть уходит. Прекрати делать покупки в «Блаженстве». Покончи с этим прямо сейчас.
Я сам себе противоречу.
Очевидно, я облажался.
– Я спросил, не хотите ли вы составить мне компанию в следующие выходные.
– Куда? – Она оглядывается через плечо, наши взгляды встречаются. Ее взгляд задерживается на мне.
Точно говорю вам – она заинтригована.
– Что-то вроде семейного праздника. – Я медлю. То, что я предлагаю, – за гранью безумия. Она точно решит, что я сошел с ума только из-за того, что о таком спрашиваю. – Мой брат празднует помолвку.
– Вечеринка по случаю помолвки? – Она поворачивается ко мне, уперев руки в бедра. Какая она миниатюрная без каблуков.
– Да.
Я так и не смог выбросить из головы звонок Кевина. Вчера мне даже сон приснился, что я пошел на вечеринку, будучи женатым на Эвелин. У нас были одинаковые кольца, и я помню клубок ужаса, поселившийся у меня в животе оттого, что во сне мы были счастливой парой. Меня переполняло желание поговорить с Кевином наедине, чтобы признаться, что я абсолютно несчастен, и попросить помочь выбраться из этого фиктивного брака.
Я проснулся в поту и был благодарен, что это всего лишь сон. Точнее, кошмар – это как посмотреть.
– И вы хотите, чтобы я пошла с вами на вечеринку, где будет вся ваша семья. Как ваша пара? – Она смотрит на меня так, будто у меня по коже ползают насекомые.
– Прекрасная невеста Рашель настаивает на моем присутствии.
Это ложь.
– И брат тоже.
В этом уже есть доля правды.
– Они хотят, чтобы обе семьи были в полном составе, чтобы отпраздновать слияние.
Кевин это так не называет, но по ощущениям это именно слияние. Сделка между двумя богатыми семьями.
– Слияние? – недоверчиво спрашивает Сара. – Звучит ужасно.
Черт. Стоит признать, не лучший выбор слов.
– Он это так называет.
– Кошмар. – Она закатывает глаза. – Да он, похоже, еще хуже вас.
Я не воспринимаю это как оскорбление.
– А где эта вечеринка?
– Ну… – Я потираю челюсть в надежде, что после такого-то она мне точно не откажет. – Это в Сан-Франциско.
Она распахивает рот. Черт, она так мило это делает.
– Вы хотите, чтобы я поехала на ваш семейный ужин в Сан-Франциско.
– Да. – Я киваю. Почему она так удивлена? Сан-Франциско не так уж и далеко.
Глаза Сары еще шире распахиваются от удивления, но в остальном она выглядит спокойной.
– То есть вы не против видеть меня на семейном ужине?
– Нисколько, – честно заверяю я.
– И что же вы им скажете?
Я хмурюсь.
– В смысле?
– Когда я появлюсь перед вашими маменькой и папенькой, братом, тетей Мэй с дядей Бэном и еще какими-нибудь родственниками, как вы меня представите?
Я понял и оценил ее отсылку на Человека-Паука.
Я созерцаю ее, снова скрестив руки. Она усложняет ситуацию сильнее, чем это необходимо. Я даже не утруждаюсь сказать ей, что моя мать умерла много лет назад. Расскажу позже, если потребуется. Сейчас это не ее дело.