Пусть знает!
Но я не мелочная, поэтому иду в «Старбакс», который заметила на углу, и с облегчением вдыхаю знакомый аромат кофейных зерен и слышу жужжание блендеров, готовящих фраппучино. Из динамиков слышится бодрая музыка, а бариста желает мне доброго утра.
Ах. Чувствую себя в своей стихии.
Заказываю карамельный макиато и сажусь за крошечный столик в ожидании, пока меня позовут. Я уже даже есть перехотела, но мне нужен кофеин, чтобы чувствовать себя хотя бы наполовину человеком.
Рассеянно листая ленту в телефоне, размышляю о том, стоит ли поделиться с подругами о том, что случилось между мной и Джаредом.
Может, просто поехать домой? Все равно ничего путного не выйдет. Так нельзя – сначала притворяться любвеобильным, а потом вести себя с сестрой как тиран. Невероятно.
Конечно, вся его нежность – одна большая ложь. Да-да, уже давно нужно было это понять, но женщины склонны думать, что ради той, которую он полюбит, может и измениться.
Я начинаю сомневаться, что он вообще умеет любить. Он как робот! Двигается по жизни совершенно без чувств. Похож на дряхлого старика, хотя ему нет и тридцати пяти. Представьте, каким он станет в семьдесят! Аж в дрожь бросает от этой мысли.
Бариста называет мое имя, я подхожу к стойке, беру напиток и собираюсь снова сесть за столик, как чувствую, что кто-то остановился позади меня. Наверное, Кендис. Утром я заметила, что она не надушилась духами как обычно, поэтому не могу почувствовать ее запах до того, как увижу. Уверена, она задается вопросом, почему я ушла.
Повернувшись, я замираю, увидев перед собой Джареда. Его лицо раскраснелось от холода – неудивительно, на нем ведь только шорты и футболка. И, я клянусь, он только что дрожал.
Отлично. Надеюсь, у него яйца замерзнут и отвалятся.
– Чего тебе нужно? – устало спрашиваю я, делая глоток кофе. – Ой. – Кажется, я обожгла губу. Да уж, день становится все лучше и лучше.
– Извини. – Он тяжело сглатывает, положив руки на бедра, и оглядывает кафе. Никто не обращает на нас внимания. И почему он всегда так беспокоится о том, что подумают другие?
Ситуация повторяется. Я снова злюсь, а он снова извиняется.
– Я думаю, Кендис подговорила тебя. Опять. – Я ставлю напиток на стол перед собой и скрещиваю руки. Я хочу, чтобы он ушел. Хочу спокойно выпить. – Твои извинения бессмысленны, Джаред, если ты сам не можешь подобрать слова.
– Ты права. Знаю, что права. – Он покачивает головой вверх-вниз как робот, зависший в одном режиме. – Я понимаю, о чем ты пыталась мне сказать, и знаю, что полный мудак. Кендис уже сказала мне это, когда я попытался перед ней извиниться.
Не могу уследить за всеми его извинениями. Думаю, что он сам не может. Неудивительно, что он перестал беспокоиться о том, что думают люди, когда он говорит. Очень утомляет.
– Может, тебе просто лучше уйти? – тихо прошу я. Я отодвигаю стул, сажусь и смотрю на Джареда. Уходить он не собирается. – Поговорим позже.
Скорее, никогда.
– Я хочу поговорить сейчас.
Он отодвигает другой стул и садится рядом со мной так близко, что наши руки соприкасаются. Несмотря на прохладу, его рука теплая. Твердая. Мускулистая. Ненавижу, что замечаю это.
Ненавижу и то, что замечаю темную щетину на его крепкой челюсти, придающую ему хулиганский вид. Он очень привлекателен, несмотря на мою злость. Мы сидим так близко, что я почти могу сосчитать ресницы вокруг его темно-карих глаз. У него они такие длинные, что это тоже раздражает. Мы, женщины, платим большие деньги, чтобы иметь такие же густые ресницы, как у него, а получается все равно не так эффектно.
А что самое обидное – я кошмарно зла, но меня так сильно тянет к нему. Он затрагивает что-то внутри меня, чего я не понимаю. Это потому, что я вижу в нем проблеск надежды?
Ему явно нужна забота. И мне тоже. Может, мы родственные души?
Просто я немного добрее.
– Тогда продолжай, – командую я. – Что ты хотел сказать?
Он кладет предплечья на стол, пальцы его больших рук сплетены. Мой взгляд падает на его руки, и я собираю волю в кулак, чтобы не издать раздраженный вздох. Да, меня раздражает его поведение, но еще больше – моя реакция на него.
– Я правда сожалею о том, что сказал. Просто… я не могу объяснить, почему я такой, какой есть. А может, могу. Сам не знаю. – Он опускает голову, сжав руки. – Я так долго был зол на весь мир.
Он молчит, так что я продолжаю.
– Из-за потери матери?
Он не отрывает глаз от стола и кивает:
– А потом я влюбился.
Мое сердце замирает. Я не хочу это слышать. Хотя нет, хочу. Очень хочу. Я хочу знать, в кого он влюбился, когда это произошло, как долго они были вместе и что с ней сейчас. Мне нужны все детали.
Но в то же время сомневаюсь в этом желании. Я могу ее возненавидеть. Или еще хуже – начать завидовать.
– Что случилось?
– Она меня бросила. Меня как будто пнули под зад, – громко выдохнув, он поднимает голову и смотрит мне в глаза. – Тогда я понял, что она меня не любила. Я был так влюблен в нее, что открылся во всех своих недостатках, признался во всех секретах, делился мечтами. Представлял наше будущее. Верил, что мы будем вместе всегда. Но потом ни с того ни с сего она со мной порвала. Сказала, что больше не чувствует того, что было. И я снова почувствовал себя уничтоженным.
Мое сердце сейчас расколется.
– Я был зол. Так чертовски зол. – Он прерывисто выдыхает. – Поэтому я воздвиг стену возле сердца и никого не впускал в него. И сейчас не впускаю никого, даже членов семьи. Это и правда оказалось проще – вести себя как полный придурок, говорить, что думаешь, и не обращать внимания, что подумают другие. Когда я так себя веду, меня оставляют в покое.
– А ты правда этого хочешь? Быть один? – мягко спрашиваю я. Мне кажется, сейчас произойдет судьбоносный момент. Здесь, в «Старбакс» в центре Сан-Франциско, в окружении незнакомцев. Совершенно сюрреалистический момент.
– Я так думал. – Он снова опускает голову, и я жалею, что не могу посмотреть ему в глаза. – Пока не встретил… тебя.
Глава 25Джаред
Может, я слишком быстро раскрыл карты, но мне нечего терять. В ресторане я даже не понял, что сказал или сделал, чтобы так сильно обидеть Кендис. Но это было не самое ужасное – Кендис простит меня, она же моя сестра. Она всегда меня прощает.
Больше всего я расстроил Сару. Когда она вышла из отеля, я запаниковал, погнался за ней, но потерял ее из виду. Кендис последовала за мной, требуя, чтобы я срочно ее отыскал, прежде чем я, цитирую, «Все испорчу!».
Сейчас мы с Сарой сидим за столиком, как будто мы и правда пара, и, черт возьми, я буду с ней абсолютно честным. По-настоящему. Последний раз такое было с Эвелин, то есть больше десяти лет назад.
Я уже и забыл, как нужно признаваться в своих чувствах.
– Что ты пытаешься сказать, Джаред? – Ее голос мягкий, голубые глаза распахнуты, она чувствует неуверенность. Я держу ее в напряжении, и ей это не нравится.
Но она тоже держит меня в напряжении.
– Ты… ты мне нравишься.
Ладно. Прозвучало неубедительно. Как будто я признаюсь в своей школьной влюбленности.
– Ты… ты мне небезразлична.
– И в чем же это выражается?
Да уж, поблажек она мне не дает. Наверное, так и надо.
– Я хочу быть с тобой, – признаюсь я, понизив голос. Сара наклоняется через стол, ее взгляд падает на мои губы.
– Что ты сказал? Я не уверена, что расслышала правильно.
Зачем она валяет дурака?
В кофейне стало оживленнее. Сюда вошла большая группа подростков. Черт, какие же они шумные! Я едва слышу собственные мысли. Я прочищаю горло и повторяю громче:
– Я сказал, что хочу быть с тобой, Сара. По-настоящему.
Как только я начал признаваться, подростки, на которых шикнули сопровождающие их взрослые, затихли, и я уверен, что каждая душа в этом чертовом «Старбакс» слышала мое признание.
К слову о том, как поставить меня в неловкое положение.
Она улыбается. Скорее ухмыляется.
– Необязательно так кричать, Джаред.
Зарычав, я поддаюсь порыву и тянусь к ее руке, переплетая наши пальцы. Не будем ходить вокруг да около.
– А ты хочешь быть со мной?
Ее улыбка исчезает, выражение лица становится серьезным. Может, даже застенчивым.
– Хочу. Но… не так.
– Не так – это как?
От страха у меня мурашки бегут по коже, и я крепче сжимаю ее руку, боясь, что она отдернет ее и пошлет меня. Я заслужил это за все, через что заставил ее пройти.
– Для начала тебе придется извиниться перед несколькими людьми.
Я пристально смотрю в ее прекрасные голубые глаза и надеюсь, что она видит искренность в моем лице и слышит ее в моем голосе.
– Прости меня.
– Знаю, что ты искренен, но извиняться нужно не передо мной. – Она убирает руку и начинает перечислять: – Перед сестрой.
– Я уже извинился, – начинаю я, но Сара качает головой, прервав меня:
– Хочу быть свидетелем.
– Хорошо, – бормочу я. Извинения даются мне нелегко. Я не часто прошу прощения, так что для меня это серьезно.
– Перед мачехой за то, что не позволил ей узнать тебя получше. – Она загибает палец. – И перед отцом за то, что все эти год был груб с его женой.
Я морщусь. Не хочу извиняться ни перед Митци, ни перед отцом. Почему я должен это делать?
– Я знаю, о чем ты думаешь, и ты ошибаешься, – убеждает меня Сара строгим голосом. Теперь она устанавливает правила. – Ты сторонился ее годами. А значит, и отца тоже. Она часть его жизни, нравится тебе это или нет. Он ее любит. Тебе нужно научиться принимать ее и не относиться к ней безразлично.
Это невозможно, но ей я этого не скажу.
– И наконец, перед братом.
– А Кевину-то я что сделал?
– Кендис рассказала, что ты избегаешь его звонков. Он твой единственный брат, Джаред. Зачем отрезать себя от семьи, если они любят тебя и хотят, чтобы ты был частью их жизни? Это нечестно по отношению к ним и к са