Освобожденный рычаг легко пошел вниз, вода с шумом ударилась о колесо, оно заскрипело, повернулось, завращалось и принялось приводить в действие все многочисленные механизмы, за скрипом и скрежетом которых совершенно потерялся русалочий писк.
— А русалкам моющие средства не повредят? — спросил я у старичка-прачечничка, который совершенно преобразился, занимаясь своим любимым делом. Он весь светился, что было совсем нелишним в полутемном помещении прачечной.
— Да какие там моющие средства! — возмутился старичок. — Обычный мыльный раствор! Кому может повредить мыло? Хоть помоются! В кои-то веки...
— Нет, но все-таки мыльная вода, по-моему, отрицательно влияет на водную флору и фауну, — авторитетно заявил я.
— Только не на русалок, — предупредительно произнес старичок, — у них от мыла чешуя лучше блестит. Мыло-то на основе природных компонентов, экологически чистое. А дышат они кислородом из воздуха.
И, видя мое недоверчивое выражение лица, добавил:
— Пойдем, посмотрим.
Мы вышли на небольшой балкончик над нижним бьефом плотины. Крутилось колесо, весело разбрызгивая воду и передавая вращение на толстый вал, уходящий в стену.
— Вот сюда, — старичок указал на бьющую из торчащей в стене трубы мощную струю, — сбрасывается отработанный раствор и промывные воды.
Место падения воды кишело живностью. Рыбы, головастики и взрослые лягушки, громадные жуки-плавунцы, вообще какие-то невообразимые существа и твари — иного слова я не подберу — глотали воду, яростно процеживали через жабры, бросались прямо в струящийся поток, чуть ли не дрались за каждую каплю падающей воды.
А русалки катались на колесе, скользя вниз, потом обползая вокруг поросистой и намоченной ими же траве в верхний пруд и продолжая забаву. Да и подхватывали попутно что-нибудь из воды — или из копошащейся в воде живности — и торопливо прожевывали.
— Соскучились, — ласково сказал старичок, — проголодались...
— Так у вас в верхний пруд ничего не попадает? — догадался я. — Он — чистый?
— Ничего, — подтвердил старичок, — оттуда только забираем, а все, что сбрасывается, представляет собой питательную среду для множества живых организмов. Тут же сплошная органика! Они и привыкли за многие годы. Что одним грязь, другим — пища.
— Хорошо, что есть такие существа, — согласился я и, уходя, повернулся к верхнему бьефу плотины.
По зеркальной глади пруда медленно кружились русалки, распластав на воде свои зеленые-зеленые, с перламутровым отливом волосы...
— Наелись, — сказал старичок, — отдыхают. Мы вернулись внутрь.
Первая партия выстиранных платков была уже готова и Юнис ждал новых указаний.
Старичок-прачечник показал нам, как их следует пропускать через отжимные вальцы, удаляющие лишнюю воду. Платки выходили практически сухими! Но и это еще не все: другие вальцы, разогреваемые от трения — как так происходило, я и не понял, — высушивали и выглаживали платки окончательно и Юнису (он добровольно вызвался встать на это довольно горячее место) оставалось аккуратно их складывать.
Серую окраску платки теряли на самом последнем этапе, когда проползали через сушильно-гладильные вальцы и от них отходила последняя влага. Тут было на что полюбоваться: платки оказались разноцветными, пестрыми, с рисунками, в том числе и тематическими, изображающими картины былых сражений, с портретами полководцев и прочими атрибутами культуры и быта.
Но карт среди них пока не попадалось.
Время шло, груда грязных платков таяла, чистых — росла, а карт все не было и не было.
Юниc уже начал подозрительно поглядывать на старичка-прачечничка, но тот продолжал хранить невозмутимый вид. Наконец Юнис не выдержал:
— Да что же это такое! — воскликнул он, бросая один из оставшихся платков, так и не пропустив его сквозь гладильно-сушильный агрегат. — Нет тут никаких карт!
- Позвольте, юноша, — старичок вежливо подобрал брошенный Юнисом платок и ловко опустил его в вальцы. И — о чудо! — невзрачный серый платок, пройдя сквозь них, превратился в настоящую топографическую карту масштаба 1:10000!
Мы, оставив все дела — да мы их, собственно, уже закончили, — бросились рассматривать карту.
Я с опаской посмотрел на расстилавшийся на платке ландшафт: не покажет ли мне фигу и он? Но на этот раз фиги не было. Карта напоминала... лабиринт. Лабиринты ведь разные бывают, не все состоят из каменных стен и прямых углов. За множество веков своего существования человечество придумало массу всевозможных лабиринтов. Есть земляные лабиринты, есть травяные, деревянные, костяные... Но самыми сложными бывают порой жизненные лабиринты — в них можно блуждать очень долго, иногда и всю жизнь...
И вот через такой лабиринт нам предстояло провести свой путь, прямой, как полет дракона.
Старичок между тем пропустил через вальцы последние две тряпки и в наших руках очутились еще две точно такие же карты.
И снова точка нашего местоположения оказалась в левом нижнем углу, но весь соседний правый угол занимала застиранная до белизны зона. И никакого красного пунктира на карте не оказалось.
— Перехлорировали? — пробормотал старичок, растягивая карту-платок. — Обесцветилась?
Он расстелил две оставшиеся карты, но и на них простиралось точно такое же белое треугольное пятно.
— Наверное, это место Колдовского леса, — неуверенно сказал старичок. — Там никто не бывал, поэтому о тех местах никому ничего не известно. Оттого и на карте — белое пятно.
— На старинных картах тоже встречались белые пятна, — заметил Юнис, — и по той же причине. Но там обычно рисовали всяческих чудовищ, — поежился он.
— А не тот ли это самый Колдовской лес, который мы уже проходили? развернул плечи сэр Жеральд. — Если это так, то он нам не страшен! Мы прошли через него — и живы!
— Что-то мы все время крутимся возле этого Колдовского леса, — пробормотал я, — не в нем ли и живет дракон? А все остальное — лишь его увертки, попытки заставить нас кружить вокруг да около.
— Вам просто повезло, — сказал старичок, отвечая на высказывание сэра Жеральда, — там действительно встречаются всякие чудовища. Но о драконах никто не слышал, — он повернулся ко мне.
— Так значит, дракон полетел не туда? — спросил я.
— Нет, не туда, — обрадовал нас мельник-мыльник, — он летел вот так, — и он указал путь вдоль кромки заколдованного леса, — а уж куда потом повернул — я и не знаю...
— Хорошо. А что Вы еще можете рассказать о вашей стране?
— Страна наша хорошая, — старичок почему-то оглянулся, — чистые реки, высокие горы, тут обширны поля и обильна земля... Что-то мне его слова напомнили.
— И люди у нас хорошие, — продолжал он, — сеньоры заботятся о своих вилланах, те платят им тем же... И если бы не соседство вот с этим, — он указал на белое пятно на месте Колдовского леса, — была бы полная идиллия.
— Расскажите немного о городах, — попросил Юнис.
О, эта романтика дальних странствий! Если нельзя побывать, то хоть услышать.
— Вот столица, — старичок указал на город в центре страны, — но там нет ничего интересного, кроме бравителя...
— Правителя, — машинально поправил я его, думая, что старичок оговорился.
— Нет, — категорически возразил старичок, — бравителя. Это его официальная должность и неофициальное прозвище. Дело в том, что в молодости он хотел стать актером: ему хотелось, чтобы им восторгались, чтобы ему рукоплескали, кричали «браво!», «бис!», и что там еще кричат актерам? Но у него как-то не сложилась жизнь, он ударился в политику и неожиданно для себя стал в нашей стране у власти. Он в тот же день ввел должность бравителя и назначил им себя. Специальным указом обязал народ приветствовать себя криками «браво!», поэтому его стали называть бравителем и неофициально...
— А правительство у вас есть? — заинтересовался я.
- Бравительство, — поправил меня старичок. — Он набрал себе точно таких же людиш... людей — неудавшихся актеров.
- И им тоже должны кричать «браво!»? — изумился я.
- Да, но меньше, чем бравителю. Но им и того хватает, ведь они никогда в жизни не слышали «браво!», а очень хотели услышать... Зато теперь слушают каждый день, согласно указу.
- А они хоть что-то сделали для страны? — спросил я. — Заслужили ли такие почести?
— Да! Конечно! Они сделали главное: превратили всю страну в театр марионеток, так что теперь им кричат «браво!» по праву. Сообразуясь именно с той профессией, которой хотели заниматься всю жизнь. Они дождались своего счастья!
— Понятно... — протянул я.
— А достопримечательности какие-нибудь в вашей стране есть? — продолжал допытываться Юнис. — Древние гробницы, например, старинные скульптуры, памятники природы — гейзеры, водопады?
— Сколько угодно! — воскликнул старичок. — Они отмечены на карте специальными значками.
— А в легенде карты значки расшифрованы? — солидно уточнил Юнис. Теперь-то он знал, что такое легенда карты!
— Да зачем тебе это нужно? — прервал его сэр Жеральд, — наше дело — найти и убить дракона, а там видно будет.
— Для общего развития, — огрызнулся Юнис, — когда еще здесь побываешь.
— Возьмешь тур — и приедешь, — успокоил я его.
— На коне быстрее, — отмахнулся Юнис, — где я того тура искать буду?
Я не стал ему объяснять разницу между туром, конем и ослом, а принялся прощаться со старичком-прачечником:
— Большое спасибо за карты и за сведения о драконе. Я думаю, Вы скоро услышите о нас.
Сэр Жеральд согласно заулыбался и закивал.
— Вам спасибо, — хитро сощурился дед, — без вас я бы никогда со стиркой не управился.
— Это точно, — подтвердил Юнис.
Отъезжая от мельницы-прачечной, мы встретили спешащих нам навстречу — на подводах, конных и пеших — радостно улыбающихся людей.
— За платками едут, — догадался Юнис и удивился: — И как только узнали?
Я обернулся. Подъезжающие окружали старика-прачечника, обнимали его — только что не качали, не подбрасывали в воздух, — разбирали свои платки, взмахивали ими в воздухе, образуя пеструю радужную метель. Потом грянула песня и собравшиеся пустились в пляс.