Варя пришла работать в школу по распределению, когда ей было 22 года. Через некоторое время за ней начал ухаживать директор – 46-летний женатый мужчина. Девушка была робкой: она недавно приехала в чужой город, постоянно чувствовала тревогу и напряжение. Директор настаивал на сексуальной близости, угрожая в случае отказа уволить девушку по статье, да так, что ей придется выплачивать за учебу в университете. Варя испугалась и согласилась. Мужчина не считал нужным предохраняться, и Варя забеременела. Любовник настоял на аборте, обвинил девушку в беспечности и бросил. Через некоторое время она узнала, что точно такой же «финт» он проделал еще с двумя молоденькими учительницами: шантаж, лесть, мелкие знаки внимания, угрозы – и незащищенный секс.
На терапевтической группе, где Варя рассказала эту историю, некоторые женщины вытирали слезы. Были и те, кто возмущенно спрашивал: «Почему ты не записала его домогательства на диктофон? Почему не пошла в отдел образования? Почему не жаловалась и не боролась за себя?» На это Варя честно отвечала: «Я не могла». Она даже не подумала защитить себя, потому что была беспомощна и подавлена.
Говоря о сказке Базиле, нельзя не коснуться еще одной темы – репродуктивного насилия. Девушка находится в бессознательном состоянии, Король совершает с ней половой акт, в результате которого она оказывается беременной. На свет появляются дети – плод насилия. В сказке «Талия пробудилась, будто от тяжкого сна, и, увидев рядом с собой два чудесных создания, дала им грудь, и привязалась к ним больше, чем к самой жизни».
Но так ли происходит в реальности? Что чувствует женщина, которая не принимала участия в таких важных процессах, как планирование, зачатие и рождение ребенка? В статье румынского психоаналитика Алины Илиеску есть очень точный термин: «взлом тела». Когда чужие люди нарушают наши границы, проникают в наш дом – мы испытываем потрясение, потому что начинает шататься наше базовое чувство безопасности. А что происходит с женщиной, в чье тело проник мужчина? Описывая ситуацию в коммунистической Румынии, где были запрещены аборты, Илиеску спрашивает: «Что может быть более унизительным для человека, чем запрет на контроль и связь с собственным телом? Что передано от матерей этим детям, рожденным, но нежеланным, не ожидаемым с надеждами и фантазиями? Как и в других тоталитарных государствах, дети не принадлежали семьям, родители утрачивали свою роль, а диктатор становился верховным отцом».
Король из сказки – такой диктатор. Узнав, что у него появились чудесные детки, он радуется: «король вспомнил о Талии и под предлогом охоты поехал найти ее; и нашел ее не спящей, с двумя расписными яичками красоты, и обрадовался до безумия. Он рассказал Талии, кто он такой и как было дело между ними, и они заключили между собой договор о дружбе и вечном союзе». Вот так просто: решил еще раз «навестить» тело неизвестной девушки, а тут неожиданность – она родила детей. И, что удивительно, Талия, узнав о его поступке, соглашается «заключить договор о вечном союзе».
Почему? Потому что напугана и растеряна – молодая женщина с двумя младенцами на руках. Потому что молода и неопытна. Потому что не знает, что делать. Потому что только вышла из сна-депрессии благодаря «разбудившим» ее детям и пока не сориентировалась в происходящем. Потому что он обещает «вечный союз» – брак, заботу, покровительство, – умолчав о такой мелочи, как наличие живой и здоровой жены. Мужчины в такой ситуации часто говорят, что она очень больна и скоро покинет этот мир…
Самого короля все это нисколько не смущает. «Больше женщин, хороших и разных! Йе! У меня прекрасная репродуктивная стратегия!»
В статье Алины Илиеску, посвященной описанию страдания семей в Румынии во времена коммунизма, используются понятия семейного психоанализа, само перечисление которых дает представление о том ужасе, который переживает изнасилованная женщина или женщина, которая не может распоряжаться своим телом: «вторжение в интимный контейнер, носитель бессознательного стыда, мертвое родительство, нарциссический договор, пакт отрицания, комплекс выжившего». Мне кажется, пояснения здесь излишни: «Насилие – это всегда взлом, разрушительное вторжение на территорию сокровенного, …взлом, затрагивающий целостность другого» (Алина Илиеску).
Рождение ребенка – это личный выбор, связанный с очень интимными переживаниями. Что происходит, когда женщина становится матерью против своей воли? Она чувствует страх, боль, стыд, безысходность, отчаяние и вину. Появившийся в результате такого «выбора без выбора» ребенок становился носителем бессознательного стыда. «Мертвой» матери, как я уже писала, нечего дать своему ребенку – мать как «живой мертвец» не только ничего не инвестирует в него, но и стремится его бросить. Необходимость покориться и повиноваться насильнику, мазохистическое подчинение и согласие с произошедшим не оставляют места для заботы и любви.
У женщины – будущей матери – всегда должен быть выбор. Насилие, «взлом интимного контейнера» становится «психической катастрофой». Женщина в такой ситуации не способна осмыслить и переработать свои переживания. Так, когда разгневанная жена короля хочет убить Талию, та начинает оправдываться, «что на ней нет вины, что муж королевы овладел ее огородиком, когда она спала». Фактически она соглашается с тем, что это нормально, и что можно продолжать отношения с насильником, манипулятором и лжецом.
Насилие как взлом интимного контейнера «наносит нарциссическую рану, ведет к унижению человеческой природы». Пережитое насилие становится частью внутреннего мира, формируя травматическое ядро. «Внутренний» агрессор становится персонажем психики жертвы и передается следующим поколениям, формируя очередную пару «хищник – мученик». Нежданный, ненужный ребенок, появившийся на свет без согласия матери, родившийся в результате совершенного физического или психологического насилия, не получает от нее послания «ты имеешь право на жизнь», потому что она сама не имеет такого права – на собственную жизнь и собственные выборы. Такой ребенок постоянно находится в депрессии: и в случае, если знает обстоятельства своего появления на свет, и если насилие стало семейной тайной.
Насилие для короля – это способ борьбы с внутренними комплексами, связанными с пережитым в детстве отчаянием, ощущением себя неважным и ненужным. Мы не можем судить о его детстве из сказки, но, как я уже обсуждала с вами в главе про сюжет «Синяя Борода», появление хищника, агрессора и насильника в семье вполне объяснимо. Задача женщины – не пытаться понять такого Принца, а, распознав его, держаться подальше.
Король действует импульсивно, разрушительно и аморально. Он вступает в сексуальную связь с Талией и оставляет беременную незамужнюю девушку в бессознательном состоянии, что говорит о деструктивных желаниях, которые реализуются без учета последствий для партнера. Действия короля опасны, безответственны и делают его неподходящим партнером для реальной жизни. Его можно охарактеризовать как Разрушителя, использующего свою власть исключительно для удовлетворения личных желаний, не уважающего личные границы и очень опасного для тех, кто от него зависим.
Описывая возможное тяжелое детство такого мужчины, объясняя причины его поступков, мы снижаем тот градус ужаса, которым сопровождаются отдельные действия. Не нужно пытаться объяснить и оправдать насилие тяжелым детством и другими «объективными» причинами – продолжая делать это, мы косвенно поддерживаем эти действия.
Принц, преодолевающий препятствия
Теперь давайте обратимся к более поздним версиям истории и к более адекватным принцам. В сказке братьев Гримм «Шиповничек» подробно описано, что произошло, когда принцесса Шиповничек – она же Спящая Красавица – погрузилась в свой летаргический сон:
«И стала расти вокруг замка колючая терновая заросль; с каждым годом она становилась все выше и выше и окружила наконец весь замок. Она выросла выше самого замка, и в этой заросли его стало совсем не видно, и даже флага на вышке нельзя было заметить.
И пошла по стране молва о прекрасной спящей королевне, которую прозвали Шиповничек, и вот стали наезжать туда от времени до времени разные королевичи и пытались пробраться через густую заросль в замок. Но было это невозможно, так как шипы держались крепко, один за один, точно взявшись за руки, и юноши запутывались в зарослях и, зацепившись о шипы, не могли больше из них вырваться и погибали мучительной смертью».
Что символизируют эти густые заросли, чаща или непроходимый лес в разных версиях истории? В них можно увидеть несколько смыслов:
– испытание героя через преодоление препятствий: чаща – символ трудностей и преград на пути к целостности и интеграции;
– преодоление лабиринтов бессознательного – опасной, хаотичной и запутанной части нашей психики – через активное осознавание происходящего;
– прохождение границы между мирами: миром живых и миром мертвых, жизнью и смертью, сознанием и бессознательным;
– сексуальное взросление путем преодоления страхов и препятствий ради достижения близости и союза с другим человеком;
– проникновение в запретное или неизвестное через секс, что ведет к появлению новой жизни – рождению детей;
– путешествие сквозь время, которое необходимо для роста и изменений, – Спящей красавице понадобилось 100 лет;
– принятие вызова, который вынуждает героя проявить свое мужество и решительность, чтобы, пройдя испытания, стать достойным принцессы.
Очевидно, что чаща – это многозначный символ, и его можно анализировать по-разному в зависимости от контекста.
Однако я еще в самом начале выдвинула предположение, что все путешествие этого Принца посвящено одной миссии: помощи девушке, погруженной в глубокую депрессию. Укол веретена может символизировать изнасилование, но ее сон вполне могли вызвать и другие причины: утраты, потери, расставания, смерть близких. Попробуем представить, что приходится преодолеть мужчине, который влюбляется в девушку или женщину, находящуюся в «хрустальном гробу».