— Надёжно.
— Да, но это было то здание, которое весной взорвали террористы.
От неожиданности присвистываю.
Все про это слышали. Весь Диптаун был в панике. Под здание заложили логическую бомбу второго поколения, и серверы были начисто выведены из строя.
— Вход погиб?
— Да. Восстановлению не подлежит. Но ты обратись к Роману, вы ведь приятели, так?
— Были приятелями, — автоматически поправляю я. Дик не обращает на оговорку внимания.
— У него очень простой вход, через его же особняк. Роман чужим серверам не доверял, держал всё на собственной машине.
Я молчу, пытаясь сообразить, возможно ли восстановление диска после запущенной Падлой программы. По всему выходит, что нет.
— А через мой вход в Храм идти — сплошное мучение, — самокритично признаёт Дик. — Если бы я и впрямь держал на тебя зло, за тот случай… вот тогда предложил бы воспользоваться.
— Что ж, значит, мы квиты, — говорю я. — Ромка мёртв, Крэйзи. И на машине всё стёрто. Я потому и иду в Храм Дайвера-в-Глубине, что хочу отомстить его убийцам.
Поднимаю глаза и вижу, как медленно меняется лицо Дика.
— Мёртв он, — повторяю я. — Убит. Причём убит из глубины, а умер в реальности. Что это значит понимаешь?
Кажется, что добродушный и спокойный хозяин кабинета близок к обмороку. Но я всё-таки высказываю вслух то, что он сейчас наверняка думает.
— Представь, что у всех игроков, что сейчас бегают по «Лабиринту», меняется оружие. Незаметно… чуть-чуть. И они начинают убивать друг друга по-настоящему.
Очень надеюсь, что у Крэйзи Тоссера, а он ведь по-настоящему пожилой человек, крепкое сердце.
11
Карт нет никаких. Как и раньше.
И служебных входов — тем более. В них абсолютно не осталось нужды с тех самых пор, как люди перестали тонуть в глубине.
— Попробуй, — говорит Крэйзи. — Глянь… что да как.
— Может быть, всё-таки пойдёшь со мной? — спрашиваю я.
Арка из чёрного мрамора, вход в «Лабиринт Смерти», не изменилась. Клубится багровый туман, пролетают медленные, будто сонные, разряды молний и бредут нескончаемым потоком люди.
Часть — настоящие, часть — добавленные компьютером. Для массовости.
— Я уже стар для этой игрушки, — говорит Крэйзи.
Мы стоим чуть в стороне от потока. Я по-прежнему в теле Стрелка, а Крэйзи надел более молодое и крепкое. Спрашиваю:
— Сильно изменили местность?
— Не только местность. Это уже второй этап игры, первый, старенький, перенесён на дополнительный полигон. Там, как и раньше, отбивают нашествие инопланетных захватчиков.
— А тут?
— Ответный удар. Земной крейсер с десантниками высаживается на вражескую планету.
Ой-ей-ей…
Как я отстал от жизни. Интересуюсь:
— Но основа не изменилась?
— Основа, чёрт возьми, со времён «Волчьего логова» не менялась. Убей всё, что движется. Собери всё, что под руку попадётся.
— Тогда в чём проблема?
Крэйзи пожимает плечами. Смотрит на нескончаемый поток.
— Леонид, понимаешь ли… нет, лучше сам сходи… Я буду ждать тебя в кабинете. Удачи!
Правильно. Нечего заранее паниковать.
— К чёрту! — Я хлопаю его по руке. И делаю шаг к неспешно бредущей колонне.
Лица вокруг — самые разные. Безусые пацаны, крепкие мужчины, пожилые, седовласые ополченцы. Можно подумать, что вся Земля собралась на бой с пришельцами. Старый милитарист Хайнлайн был бы в восторге от этой картины.
Есть и женщины, конечно. Но их куда меньше.
А иногда попадаются инвалиды — на костылях, и даже на колясках.
Политкорректность, в общем… куда нынче без неё.
— Привет…
Лёгкое дежа вю…
Но со мной здоровается не Алекс, на одной лишь ненависти не отстававший от меня когда-то до тридцать шестого этапа…
Молоденькая, лет семнадцати, девчонка. Чёрные волосы очень коротко подстрижены. Лицо, может быть, даже слишком молодое и наивное. Но фигурка крепкая и ладная. Джинсы, клетчатая мужская рубашка…
Где-то я её видел…
— Тоже не взяли на работу? — спрашивает девушка. И я вспоминаю. Это она стояла перед секретаршей, что-то доказывая, когда меня направляли к Ричарду.
— Сам не пошёл.
— Условия не устроили?
Бросаю взгляд вперёд — до арки ещё далеко. Давящий гул потихоньку нарастает.
Почему бы и не поговорить…
— Вроде того.
— А ты неразговорчив.
Киваю.
— Меня зовут Нике.
— А я Стрелок.
— Ты давно играешь?
— Я давно не играю.
— Давай вместе пойдём вначале? Там очень сложно.
Я едва сдерживаю улыбку.
— Нет, извини. Я одиночка по натуре.
Будет неприятно её убивать, когда она направит пистолет мне в спину. Лучше уж не доводить дело до греха.
— Ладно, — легко соглашается девчонка.
— Предложи кому-нибудь другому, — говорю я.
— Найду кого-нибудь настоящего — предложу. — Она сразу утрачивает ко мне интерес и внимательно оглядывает идущих рядом.
Что ж, похоже, и впрямь вокруг в основном компьютерные муляжи. В «Лабиринт» ежесекундно входит один игрок, но никак не два-три десятка…
— Стрелок, тебе никогда не казалось, что и в жизни всё так же? — вдруг спрашивает Нике. — Что вокруг — манекены. С разными лицами, с разными характерами. Где-то свободы воли побольше, где-то поменьше. Но всё равно девяносто процентов — куклы. Кем-то сделанные, чтобы нам веселее жить было.
— С чего бы это? — Я даже немного теряюсь от такого допущения.
— Ну, если верить в переселение душ… Людей-то всё больше и больше становится. Откуда каждому брать душу? Вот и бродят — манекены. С виду нормально, а души нет.
Можно, конечно, сказать, что не верю в переселение душ.
Только это не аргумент.
Портал уже рядом. Гул давит на сознание, воздух пахнет озоном, кое-кто вокруг сбивается с шага, неуверенно оглядывается по сторонам. Да, вход в «Лабиринт» всегда впечатляет и настраивает на своеобразный лад.
— Бывай, Стрелок! — Кричит девчонка, и переходит на бег. Ныряет в клубящийся туман.
Правильно. Нечего тянуть!
Бегу следом, и арка закрывает небо. Туман. Тишина.
Я ожидаю, что сразу же окажусь на чужой планете. В первом «Лабиринте» всё начиналось быстро. Но меня ждёт неожиданность.
Огромный зал. Металлические стены, низкий потолок с холодным светом ламп. Вдоль одной стены — открытые душевые кабины, вдоль другой — низкие, прикрытые стеклянными колпаками ванны.
Толпа людей — кое-кто ещё одет в своё, другие, голые, моются в душевых или растерянно бродят по залу.
И небольшое количество крепких, поджарых мужчин и женщин в форме, с короткими дубинками в руках.
— Чего вылупился! — ко мне подходит, покачивая дубинкой, молодая негритянка. Она жуёт жвачку, на щеке — шрам, на груди — планки незнакомых орденов. — Новобранец хренов… в душевую, быстро!
Спорить не хочется. Устраивать разборки — тоже, тем более что в кобурах уже нет револьверов.
Раздеваюсь, бросаю одежду на пол — в гору чужих тряпок. Вхожу в душевую.
Вода зеленоватая и резко пахнет химией. Как они добились такого чёткого медицинского запаха?
Моюсь долго, тщательно. Происходящее начинает забавлять. Сержанты расхаживают по залу, загоняя «новобранцев» в душевые, а после душевых — в ванны. Колпаки ванн немедленно наполняются белесым туманом.
— Размылся, блин! Не в бане!
Удар дубинкой по рёбрам не слишком болезненный, но обидный. Тем более когда стоишь голый, а бьёт женщина.
— Зря это делаете, сержант, — говорю я.
Негритянка щурится.
— Ты ещё поговори… В анабиозную камеру, живо!
Иду к ближайшей свободной ванне, сзади негритянка, как конвой. Дурацкое ощущение, что сейчас получу пинок под зад.
А к соседней кабинке подходит Нике. Тоже обнажённая. Наши взгляды встречаются.
Пусть мир виртуальный, а тела нарисованы, но всё равно чувствую неловкость. Женщина-сержант не в счёт, она на работе…
Впрочем, и мы теперь тоже.
— Быстро!
Подмигиваю Нике и забираюсь в ванну. На дне — лужица ледяной жидкости, торчат какие-то форсунки и электроды. Гибрид джакузи и электрического стула… точнее, электрической ванны…
В последний миг негритянка ещё раз вытягивает меня дубиной — теперь уж совсем гнусно. Среагировать не успеваю — стеклянный колпак опускается, из форсунок валит туман.
— Ты мне попадёшься! — кричу я, корчась от боли и упираясь коленками в стекло.
Но тут из тупых конусов электродов бьют синие разряды, и наступает темнота…
Времени нет. Темнота.
И далёкий, заунывный вой сирены…
Открываю глаза и тупо смотрю в разбитый колпак. Сквозь дыру в стекле медленно улетучивается белый туман.
Прилетели уже?
А что ж так темно — горят только две или три тусклые лампы на весь потолок?
И колпак анабиозной ванны… зачем имущество портить?
Толкаю колпак — не поддаётся. Пытаюсь расширить дыру в стекле — режу руки, но выламываю здоровенный кусок. Теперь можно и протиснуться…
Картина жуткая.
Половина зала смята и сплющена. Там ванны разбиты, из некоторых торчат изуродованные тела, на полу лужицы крови.
Что-то нехорошее случилось с нашим десантным кораблём…
Заглядываю в соседние ванны, но их колпаки открыты, и никого нет.
Значит, меня посчитали мёртвым? И ушли?
Быстро обхожу зал в поисках хоть какого-то оружия. Ничего нет. Зато обнаруживаю мёртвого сержанта, вполне подходящего по габаритам. Парню размозжило голову какой-то циклопической балкой… аккуратно так размозжило, форма не пострадала и даже не испачкалась. Стягиваю с тела одежду, не испытывая ни малейших колебаний. Для того он тут и лежит, страдалец, чтобы я смог одеться.
Но где же оружие, чёрт возьми?!
Какое-то неправильное начало игры.
Лёгкой трусцой выбегаю из зала в какой-то коридор. Свет везде тусклый, нереальный. Обшариваю несколько отсеков, но оружия не нахожу. Только какой-то фонарик, забытый на неработающем пульте.
Мне становится всё интереснее и интереснее. Зря пренебрегал «Лабиринтом», ох зря!