Вот так проверка с привлечением сторонних лиц!
— Дурак ты, боцман, и шутки твои дурацкие… — сдавленно говорит Падла. — Атас, мужики! Бежим!
Никого не надо уговаривать.
100
Мы выбегаем дружной толпой. Выносимся, словно футболисты из раздевалки на первый тайм, ещё весёлые, бодрые и полные надежд…
В качестве зрителей — сотня-другая монстров. Самых разных. Гигантские улитки, ящеры, пауки. Несколько тварей высотой в десятиэтажный дом — они топают впереди, неуклюже и гордо. Вся эта орава пёрлась куда-то по улице и едва миновала здание, как нам приспичило выйти. Если верить Крейзи, среди них практически не должно быть компьютерных манекенов — только игроки со стороны врагов…
Судя по ошалевшим лицам монстров, так оно и есть.
Никто не пробует помериться с ними силами, даже наш воинственный тинэйджер. Мы начинаем улепётывать в противоположную от монстров сторону. С дружным воем вся толпа кидается за нами.
А за нашей спиной рушится здание…
Теперь я понимаю, что чувствовали строители Вавилонской башни, когда она начала разваливаться. Сей процесс в Библии детально не описан, но мне кажется, что был он достаточно быстрым и красочным. Бог любит эффектные зрелища, мы, люди, только обезьянничаем в этом вопросе…
Увлечённые погоней, монстры не сразу соображают, что происходит. Такого в «Лабиринте» ещё не было.
Вначале начинает идти каменный град. Отдельные куски стен хлопаются и вокруг нас, но львиная доля сыплется аккуратно на голову вражеской армии. Через полминуты, за которые мы побили все рекорды по бегу на короткие дистанции, улица за нами превращается в карьер по добыче щебня. Сюда надо подогнать машины с девятого этапа… то-то будет работы!
Из обломков некоторое время ещё возвышаются самые крупные твари, похожие на сказочных троллей. Один даже ухитряется запустить нам вслед обломком стены, к счастью, не прицельно.
Потом несчастный небоскрёб разваливается окончательно и погребает под собой этих героев борьбы с земным десантом.
Останавливаемся мы, лишь преодолев не менее километра. Крейзи, совершенно обалдевший, крутит головой, оценивая размеры разрушений. Над каменным курганом стоит грибовидное облако пыли.
— И рассеял их Господь оттуда по всей земле… — говорит Нике, переводя дыхание. — И перестали они строить город и башню…
Не только у меня возникли такие ассоциации…
— Ну почему ты никогда не можешь сделать всё чисто, тихо и аккуратно?! — с болью в голосе спрашивает меня Крейзи.
— Характер… — пытаюсь я оправдаться.
— Мы можем рассчитывать на премиальные? — невинно спрашивает Маньяк.
— Да мы вывели из строя чуть ли не всю группу охраны Императора! — в сердцах кричит Крейзи. — Кто-то явно вошёл на последний этап! Он теперь пройдёт к дворцу, как на прогулке!
— Разве же это плохо? — интересуюсь я.
Секунду Крейзи молчит. Потом вздыхает, безнадёжно машет рукой:
— Что сделано, то сделано… идём ко дворцу.
— Вначале записаться надо! — встревает Пат. — А то шлёпнут кого-нибудь…
— Система не даст записаться. Формально нас нет на этом этапе.
Маньяк, прищурившись, смотрит на него:
— Уверен? Нам что, проходить последний этап с одной попытки?
— Уверен. Считай, что это минусы чёрного хода.
— Плохо, — только и говорит Шурка. — Тогда надо поискать снаряжение… хорошее оружие, аптечки, броню.
— Нет здесь ничего. Последний этап проходишь с тем, с чем вошёл.
На этот раз все вообще молчат. Общее мнение выражает Падла, громогласно откашлявшись и произнеся:
— Так… мы добились своего, но рады ли мы этому…
Дворец Императора — небольшое, почти уютное здание из чёрного камня.
Мы наблюдаем за ним, затаившись за деревьями парка. Деревья забавные, причудливых очертаний, с разноцветными листьями. Вокруг порхают крупные, с ладонь, бабочки. Когда мы их впервые увидели, все потянулись к оружию, но Крейзи протестующе замахал руками. Бабочки не опасны. И деревья не опасны. Всё здесь дышит покоем, умиротворением. Всё к месту — и сиреневое небо, и цветная листва, и густо-синяя вода в прудах. Никаких ловушек. И охраны у дворца быть не должно — Император в охране не нуждается.
Теперь мы ждём.
— Уверен, что он нас засёк? — спрашиваю я Крейзи.
— Наверняка. Это же не человек, программа. Любой, входящий на территорию парка, попадает в его базу данных. Он просто никогда не торопится…
Леность Императора — лишний шанс для нас. Нам нужно приблизиться ко дворцу в такой узкий промежуток времени, чтобы Император не успел выйти навстречу, а приближающаяся чужая команда нас не обнаружила. Теперь всё, или почти всё, зависит от того, насколько правильно выбран момент…
— Идут… — облегчённо произносит Маньяк. Он наблюдает за входом в парк — высокими воротами в символическом ажурном заборе.
— Идёт… — эхом откликается Крейзи.
Команда, вошедшая в парк, мне незнакома. Зря я грешил на своих первых спутников, зря подозревал, что среди них Тёмный Дайвер. Им ещё ползти и ползти по этапам, погибая и возрождаясь, пугая близких рассказами про «вот таких вот мух» и «змей, плюющихся ядом». Им ещё далеко до конца «Лабиринта».
Эта команда, должно быть, вышла в свой крестовый поход месяц или два назад…
Их больше десятка. Мужчины, женщины, девчонка-подросток. Кто они на самом деле, каков их возраст, пол, родной язык — мы никогда не узнаем. Они для нас не друзья, и не враги… просто пушечное мясо.
Мясу не обязательно знать, для чего оно предназначено.
А Император, убийство которого является целью всей игры, только что вышел из дворца…
Насмешка программистов — Император не просто антропоморфен, это человек. На нём белоснежная тога. Он высокий, белокурый, с красивыми чертами лица. Наверняка у него голубые глаза. Живое воплощение нацистской мечты.
И столь же смертоносное, как нацизм.
— Согласно легенде игры, — бормочет Крейзи, — многие тысячи лет инопланетяне воруют на Земле детей, чтобы вырастить из одного из них своего Императора… дать ему исполинскую силу и жестокую мощь… ведь люди — самые совершенные и смертоносные существа во Вселенной… Это глубоко философская и символическая мысль…
Глубина-глубина, я не твой…
Я посмотрел на Императора, оценивая противника. Понять что-либо пока было трудно — я не знал скорости его движений в боевой обстановке, не знал, какое оружие он станет применять. Но даже в неспешном движении нарисованного персонажа была некая хищная грация, и она мне не нравилась.
— Цель игры — не простое убийство лидера врагов. Игрок должен понять, который в каждом враге это он уничтожает самостоятельно, непосредственно, отца, брата, сына, друга. Таким образом, «Лабиринт» не пропагандирует насилие и ксенофобия, напротив, относительно противоположного…
Сложно, всё-таки, слушать иностранца через программу-переводчик.
deep Ввод.
— И мы доказали комиссии Конгресса, что не являемся проповедниками насилия и жестокости… — голос Крейзи становится слишком уж нервным. Император упорно идёт в нашу сторону, идёт своим прогулочным шагом, не обращая на новых визитёров никакого внимания.
К счастью, они его замечают…
Трое из команды слаженно становятся на колени, наводя на Императора стволы ракетомётов. Над их головами вскидывается остальное оружие… кое-что мне знакомо, но некоторые причудливые пушки я не придумал бы и в пьяном бреду.
Я не слышу далёкого чмок-чмок-чмок заряжающихся ракетомётов. Я отсчитываю его про себя.
Третья ракета пошла, четвёртая, пятая…
Что сейчас будет…
Это и впрямь хорошо сработавшаяся команда. Они все стреляют одновременно.
Фонтан огня.
Восемнадцать ракет одновременно… да плюс ещё всё остальное… кольца синего света, снопы голубых игл, сгустки пламени, крутящиеся лезвия, комки ядовито-зелёного геля…
— Пора! — кричит Крейзи, когда Император выныривает из огненного шторма, целый и невредимый, ничуть не пострадавший, даже белокурые локоны не растрепались. Он разворачивается к чужой команде и идёт легко, быстро, словно бы пританцовывая на ходу.
Всё уже обговорено и просчитано.
Первым вскакивает Чингиз. Он полуживой, потому и вызвался на разведку боем.
Но Император не обращает на него внимания.
Возможно, чужая команда и заметила нас. Но они сейчас слишком сосредоточены на Императоре. Они шли к нему долгие недели, преодолевая самую сложную игру в истории человечества. Они сражались с программами, которые не умеют думать, но зато и не промахиваются. Они дрались против людей, которые сочли их конкурентами, они прорывались сквозь ряды монстров, которыми управляли такие же люди.
Теперь цель игры — перед ними.
И Крейзи может сколько угодно доказывать, что «Лабиринт» воспитывает человеколюбие и терпимость. Они с ним даже согласятся, пожалуй.
После игры.
Залпы.
Трое игроков бросаются вперёд, к Императору. То ли пытаются завязать ближний бой, то ли жертвуют собой, отвлекают…
Взмах руки — будто жест с трибуны. И гирлянда белых огней срывается с ладони Императора, окутывая троицу. Вопль почти не слышен за грохотом взрывов. Идиллический парк пылает, огромные бабочки, складывая крылья, падают на траву. Одна валится прямо перед моим носом и несколькими движениями зарывается в землю.
Неужели запрограммировали?
Или, чем чёрт не шутит, сами эволюционировали?
— Идём!
Вскакиваю, и мы бросаемся ко дворцу. Впереди — Чингиз. Мы бежим следом вчетвером — я, Крейзи, Пат и Нике.
Остальные занимают позицию для обороны.
Нам не справиться с Императором. Или его убьёт чужая команда, или он разметёт нас. Но мы пришли сюда не для того, чтобы сражаться с несуществующим врагом. Наш враг реален, и цель реальна. И группа прикрытия знает, что пришла умирать.
— Вход в тронном зале, — повторяет на бегу Крейзи. — Надо уничтожить трон… это не входит в условия игры, и никто этого не делал… не менее пяти ракет…
Чингиз уже ныряет в двери дворца, выскакивает обратно, машет нам — путь свободен.