— Но я не человек. Я живой. Я разумный. Но не человек. У меня нет дип-программы, Леонид. Я вижу Диптаун таким, каков он есть. Нарисованное солнце. Нарисованное небо. Нарисованные лица. Но я ведь знаю, что есть и другой мир.
— Он такой же.
— Нет. Он другой. Настоящий. Ты можешь поцеловать Вику — или разругаться с ней. Ты можешь поговорить с другом — или поссориться. Вы равны. Вы живёте среди равных. Я тоже хочу жить так.
Глубина-глубина, я не твой…
— Что ты хочешь сделать, Леонид? Убить меня? Не выйдет. Как бы сильно ты ни ненавидел меня, это не даст тебе сил.
— Я тебя не ненавижу.
Тёмный Дайвер смеётся:
— Да? Ну скажи — люблю… скажи!
— Я жалею тебя.
Он замолкает.
— Я жалею тебя, Тёмный Дайвер.
— Не стоит меня жалеть.
— Прости — я бросал тебя одного.
— Не надо!
— Прости — я отказался от самого себя. Я предал свою судьбу. Я думал, что все проблемы и беды можно решить за один раз. Что есть идеальные поступки и абсолютные истины. Что маленький уютный мирок может выжить в большом неуютном мире. Что можно закрыть окно и не слышать чужих голосов.
— Замолчи!
Тёмный Дайвер поводит головой, неловко, будто ему жмёт нарисованная одежда. Я понимаю, что он хочет сделать.
Бежать.
Как убегал он него я.
— Я больше тебя не брошу… — говорю я и касаюсь его плеча.
Глубина-глубина, я не твой…
Радуга в его зрачках.
Серый туман рассыпается разноцветным снегом.
Шлем тяжёлый… слишком тяжёлый для моего нарисованного тела.
Я подставляю ладонь и ловлю снежинку. Смотрю в крошечный сияющий кристаллик.
Там кружатся цифры, бесконечные цифры, которых я не понимаю.
Там проплывают лица, бесконечные лица, которых мне не дано увидеть.
Я стою посреди радужного снегопада, посреди метели, которую кто-то красит, черпая краски с нескончаемой палитры.
— Я больше не брошу себя.
И Тёмный Дайвер во мне вздрагивает, когда хлопья цветного снега пронзают нас насквозь.
Настоящего снег в настоящем Диптауне.
Это совсем просто — менять мир.
Я иду сквозь снегопад. Подставляю лицо ветру. Под ногами — невидимая нить, натянутая вдоль пропасти.
Хочу ли я это сделать? На самом деле? Имею ли на это право?
Вечный вопрос, на который вечно не будет ответа.
Нет… будет. У тех, кто боится сделать шаг; у тех, кто не рискует подставить лицо ветру; у тех, кто срывался с моста.
Но ведь кто-то должен это делать?
Я протягиваю руку. Ловлю тяжёлые цветные хлопья. Сжимаю в ладони, леплю снежок.
Кто-то скажет, что это разрушение.
Снег был цветным, а снежок стал белым…
Но это тоже цвет.
Я размахиваюсь и бросаю снежок вперёд. Миг — и на столе в «Трактире» покрываются ржавчиной боевые патроны. Миг — и добровольцы, на чьих компьютерах стоит «Искусственная натура», ощущают короткое головокружение. Миг — и впереди вспыхивает тёплый свет.
Делаю ещё шаг. Мост скользит под ногами, торопит.
Я раздвигаю метель и вхожу в кабинет Дибенко.
Очень серьёзный кабинет. Сразу внушает уважение. Не сомневаюсь, что и в реальности он столь же внушителен.
А создатель глубины и творец искусственного интеллекта сидит перед компьютером и играет в «тетрис». Довольно неважно играет, кстати. Колодец уже завалило наполовину… трудно ему будет всё разгребать.
— Поставь на паузу, — советую я.
Дибенко вздрагивает, оборачиваясь. Разноцветные причудливые фигурки сыпятся в колодец, складываются в узор.
— Леонид?
Я знаю, чего он боится. Знаю, почему его пальцы судорожно шарят по клавиатуре, запуская дип-программу.
— Да, это я. Не бойся. Тёмного Дайвера больше нет.
— Ты? — не убирая рук с клавиатуры спрашивает Дибенко. — Как ты вошёл?
— Ну я же всё-таки дайвер.
— Ты покажешь мне эту дыру!
— Я уже закрыл её. Не бойся. Всё кончилось. Тёмный Дайвер не станет тебя преследовать. И распространять твою новую программу — тоже.
— Ты убил его?
Я не вправе его осуждать. Но вот это облегчение в голосе — причина, по которой нам никогда не стать друзьями.
— Я с ним справился, — уклоняюсь от ответа. — Тебя совсем засыпало…
Дибенко недоумённо смотрит на меня. Не понимает, как можно сравнивать игру и жизнь…
— Ты уверен, Леонид?
— Да.
Секунду Дибенко размышляет. Потом кивает:
— Хорошо. Я верю. У нас было джентльменское соглашение, и я его выполню…
Он достаёт чековую книжку, подписывает чек и задумывается.
— Не надо.
— Не вписывать сумму? Ну… Леонид, так делается лишь в дешёвых боевиках…
— Не надо чека. Я всё равно не возьму. Да он мне и не нужен, если вдруг я захочу получить в банке твои деньги. Но я не буду.
— Почему? — Дибенко искренне удивлён. — Я просил помощи. Обещал награду.
— Это было моё маленькое личное дело.
— Окей. — Дибенко закрывает чековую книжку, садится в кресле поудобнее. — Тогда хочу сказать спасибо. О деталях даже не спрашиваю. Ты пришёл, чтобы сообщить мне эту новость?
— Не только. Дмитрий, что ты собираешься делать с «Искусственной натурой»?
— Значит, ознакомился? Пока продолжается тестирование. Примерно через полгода программа будет презентована и выпущена в продажу.
— Ты уверен, что это надо делать?
Я усаживаюсь перед столом. Смотрю на Дибенко:
— Дмитрий, ты считаешь, что наши отражения окажутся лучше нас? Что они будут рады жить в нарисованном мире, без грима дип-программы, без шансов выйти в настоящую жизнь?
— Какими окажутся — всё индивидуально. Будут ли рады — посмотрим. Любая жизнь лучше небытия, верно?
Тёмный Дайвер во мне смеётся, и я качаю головой.
— Дмитрий, ты же не перед журналистом. Как ты сам думаешь?
Дибенко отводит глаза.
— Леонид… ладно, чёрт с тобой. Я не знаю! Не знаю ответов на оба вопроса. Но кто-то должен искать ответы? Верно?
— Да, кто-то должен. И я их нашёл. Оба ответа — нет.
— Леонид, я ничего уже не решаю! Всё! Маховик запущен. Я могу притормозить его, могу раскрутить быстрее. Остановить — никак. Программа выйдет. Это бизнес, понимаешь? Просто большой бизнес и большие деньги. Детские игры в «медаль вседозволенности» — они в прошлом. Меня сожрут компаньоны, меня задушат конкуренты. Деньги вложены, продукт создан. Он пойдёт в продажу.
— Понимаю. Только один совет… не обещай слишком многого.
— Не понял…
— Дмитрий, рекламируй «Искусственную натуру» как самый удобный интерфейс для глубины. Как программу с элементами искусственного интеллекта. Как надёжный щит от психотропного виртуального оружия. Как прогностическую систему, в конце концов! Вот только не говори никогда, что она способна породить разум… засмеют.
Он молчит и смотрит на меня. А я добавляю, и ехидство моё — скорее от Тёмного Дайвера, от его боли и одиночества, от жизни в сером тумане.
— Мы же с тобой серьёзные люди. Не журналисты, которым нужные сенсации, не писатели, которые мечтают о чудесах. Невозможен искусственный интеллект на современной технической базе. Когда-нибудь потом…
— Леонид, ты ведь читал отчёты?
Улыбаюсь, развожу руками:
— Ну, мало ли, что могло померещиться восторженным молодым программистам? Погрешности экспериментов, субъективная трактовка, может быть, и подтасовка данных…
— Как ты это сделал?
— Так же, как два года назад добавил таймер в дип-программу.
Дибенко сжимает губы. Он не выглядит удивлённым. Или догадывался, раньше меня догадывался, или держит удар.
— И всё-таки?
— Дмитрий, ты же лучше меня знаешь, что такое создание программы. Это всегда на грани мистики и колдовства. Включил — не работает. Включил — работает. Включил третий раз — получил совсем не то, что искал. Алхимия. Волшебство. Ты никогда не сжимал пальцы в колечко, чтобы программа работала? Ведь иногда это помогало. Подойди к художнику и спроси, как он угадывает краски? Подойди к писателю и спроси, как он находит слова? Подойди к скульптору и спроси, что лишнее надо отсечь в куске мрамора?
— А ты уверен, что отсёк лишнее?
— Надеюсь.
Я встаю. Раскланиваюсь.
И рассыпаюсь цветным снегом.
111
Шлем я поставил на монитор. Как обычно.
Выдернул разъём комбинезона. Как обычно.
А вот комбинезон не снял.
Дверь в спальню была открыта. Вика сидела на кровати и смотрела на меня.
— Всё нормально, — сказал я.
— Совсем всё?
— Нет, конечно. Так не бывает. Но всё-таки нормально.
Вика кивнула. Она очень странно на меня смотрела… придирчиво.
— Звонил Падла. Звал в гости к Чингизу, завтра. Сказал, что с Патом всё в порядке, его даже не стали госпитализировать. Что там случилось?
— Заряд третьего поколения. Последний заряд. Их больше нет.
— Я так и подумала. Ты успел?
— Не я, Чингиз. Успеть должен тот, кто рядом.
— У тебя глаза красные, Лёня. И вид… Тёмных Дайверов пугать.
— Тёмный Дайвер был один. И его больше нет.
— Ты?..
— Нет, не в том смысле! Он перестал быть Тёмным Дайвером. Вот и всё.
— Лёня, нам, наверное, надо поговорить. О многом.
— Надо. Только утром. Вначале с тобой. Потом мы пойдём к Чингизу, и там мне тоже придётся кое-что рассказать.
Вика кивнула:
— Да, я вижу. Ложись.
— Я не о том. У меня ещё осталось одно дело в глубине. Последнее. И я до сих пор не знаю, как поступить. И не вправе даже просить совета.
— Ты уверен, что это так срочно?
— Да. Вика, я понял одну вещь. Простую, конечно, но я только сейчас её понял. Если умеешь плавать — не сиди на берегу.
— Время дайверов снова пришло?
— Оно никогда не уходило, Вика. Мы просто устали. Все. Но дайверы были, есть и будут. Пока живёт глубина и те, кто может утонуть.
— Какое разочарование для Недосилова…
— Ничего. Он придумает новое логичное объяснение. Это его талант.
Мы засмеялись, глядя друг на друга. Потом Вика сказала:
— Иди ныряй. И возвращайся. Помни, что я жду.