Из заключений Г. А. Фёдорова-Давыдова становится понятной необходимость проявлять исключительную осторожность при идентификации с историческими этнонимами локальных или территориальных вариантов любой археологической культуры кочевников[160].
Теоретические модели[161] демонстрируют исходную таксономическую неравноценность объективных и субъективных исторических явлений, которые обозначают понятием «археологическая культура». Поэтому не только прямое отождествление археологической культуры с конкретным этносом, но даже процесс дифференциации признаков культуры этноса и этнической культуры в каждом случае требует специальных подходов и применения специальных методик, которые выводят нас за рамки собственно археологии и находятся в области междисциплинарного этогенетического исследования.
При попытке выявления закономерностей во взаимных проявлениях тех или иных признаков археологической культуры, связи их с объективными признаками, антропологическими или вероятными этноисторическими, оказывается, что такие зависимости часто улавливаются лишь при использовании методов вероятностной статистики[162]. Установленные статистические зависимости не абсолютны, а именно вероятностны. В исторических исследованиях они не исключают, как правило, 25-процентной вероятности, ошибки вывода. Что уж говорить о крайне субъективных априорных схемах, которыми пестрят наши «академические» этноисторические и этногенетические исследования?
Всё, что было изложено выше, сказано для того, чтобы отметить методические трудности, которые закономерно возникают при попытке осуществления этногенетических исследований даже группой профессионалов. Игнорирование этих трудностей и непонимание конфликтообразующих последствий псевдо-этногенетических конструкций в условиях современной многонациональной и мультикультурной России с её внутренними административными границами, часто проведёнными с учётом «этнических ареалов», напоминает легкомысленную игру ребёнка с огнём в пороховом погребе или действия слона в посудной лавке.
Исторически сложилось так, что любой российский регион, будь то Северо-Кавказский или Волго-Уральский, чересполосно населён носителями самобытных и многообразных культурных, языковых и религиозных традиций.
Как бы мы ни относились к сущности расовых, этнических или археологических классификаций, нужно помнить о том, что любая из них по самой природе своей направлена на выявление тех признаков (таксономически значимых), которые разделяют древние сообщества людей. Так, в антропологии принцип таксономической неравнозначности признаков был прекрасно сформулирован А. И. Ярхо[163].
Между тем в условиях существования в современной многонациональной России угрозы межэтнических конфликтов, порождённых в том числе и «этногенетическими» исследованиями псевдоинтеллектуалов, в истинно этногенетическом исследовании надо акцентировать внимание на то, что объединяет народы России и делает этническую историю и культуру нашей страны[164] столь многоцветной и богатой, подобно тому, как отдельные разноцветные камушки вместе образуют замечательное мозаичное полотно, которое исчезнет в своём целостном восприятии, убери один из составляющих его элементов.
Легкомысленно вторгаясь с не очень пригодными инструментами в очень болезненный мир этнических взаимоотношений (в том числе древних), надо понимать всю меру собственной, персональной ответственности за содеянное. И принцип «не навреди!», используемый обычно в медицине, в высшей степени применим к нашим, казалось бы, отвлечённым, но на самом деле столь опасным академическим штудиям этногенетической и этноисторической направленности.
Нужны специальные организационные мероприятия, направленные на разработку теории и практики этногенетических исследований. Но это дело будущего. В нынешних условиях нам иногда лучше помолчать, чем сказать лишнее неосторожное слово, которое может послужить искрой для возникновения пожара. Даже если кто-то упрекнёт нас в «выхолащивании» археологии и утрате ею историзма. На самом деле — современного псевдоисторического мифологизма[165].
Здесь ни в коем случае не идёт речи о каком-то запрете или каком-либо цензурировании исследований этногенетической направленности. Но речь идёт о необходимости соблюдения исключительной осторожности при их проведении, необходимости (ещё на стадии написания) всесторонних консультаций с представителями смежных исторических дисциплин и, главное, строжайшей персональной самоцензуры авторов и издателей.
Часть 2.«Влесова книга»: эволюция классической подделки
А. А. ЗализнякО «Велесовой книге»
Занимаясь письменными документами древнего Новгорода, трудно обойти вниманием тот факт, что, по утверждениям некоторых авторов, существует текст, созданный в IX в. новгородскими волхвами и дошедший до нашего времени, — так называемая «Велесова книга» (далее — ВК). Это сочинение, правда, обсуждается в основном не в научной литературе, а в средствах массовой информации и публицистике. Но заметный интерес, который оно вызывает у многих читателей, заставляет ещё раз взглянуть на него с собственно научной точки зрения. В настоящей работе предлагается лингвистическая оценка этого памятника.
Перескажем вкратце то, что известно о появлении данного памятника[166]. Историк-любитель Ю. П. Миролюбов, живший в эмиграции, в 1953 г. объявил следующее. Офицер Белой армии Али Изенбек в 1919 г. нашёл в разграбленной усадьбе где-то на Украине несколько десятков деревянных дощечек размером 38 × 22 × 0,5 см, исписанных с двух сторон, и вывез их с собой в Западную Европу. Буквы были, по одним сообщениям Миролюбова, выжжены, по другим — выцарапаны. В 1925 г. в Брюсселе Изенбек показал дощечки Миролюбову, и тот 15 лет занимался их копированием. В 1941 г. Изенбек умер, а дощечки исчезли при обысках, производимых гестапо.
В ноябре 1953 г. в американском эмигрантском ротапринтном журнале «Жар-птица» появилось первое сообщение о дощечках, и в течение трёх лет публиковались статьи историка-любителя А. Кура (генерала Куренкова), которому Миролюбов передал свои материалы. В этих статьях процитировано в общей сложности около 100 строк из ВК. С марта 1957 г. в том же журнале начинается публикация дощечек (мелкими партиями), продолжавшаяся до 1959 г., когда журнал прекратил своё существование. Позднее текст получил условное название «Велесова книга» (или «Влесова книга», или «Влес-книга»), по имени языческого бога Велеса. Он содержит историю предков русских (и вообще всех славян) почти за два тысячелетия — от IX в. до н. э. до IX в. н. э. По утверждению главного пропагандиста ВК А. И. Асова, дощечки были писаны в IX в. новгородскими волхвами.
Настоящего научного издания ВК, с филологическим аппаратом, словоуказателем и т. д., не существует. Есть ряд переводов, но все они весьма вольные — отчасти из-за специфических особенностей оригинала (о которых подробнее ниже), отчасти потому, что переводчики ВК и не пытаются всерьёз анализировать оригинал, а свободно «впитывают» в него тот смысл, который их устраивает.
Мало того — публикаторы обычно свободно вносят изменения и в то, что считается прямым воспроизведением оригинала. Именно таковы, в частности, публикации А. И. Асова, самые распространённые в России.
Вдобавок публикация А. И. Асова — это вовсе не дощечка за дощечкой в порядке номеров, а мозаика из кусков (составляющих обычно лишь часть какой-то дощечки, иногда даже всего одну фразу), скомпонованных «по смыслу» по произволу издателя, совершенно безотносительно к нумерации дощечек у Миролюбова.
Собственно научной дискуссии по поводу ВК, по сути дела., нет — профессионалы (лингвисты и историки) немедленно опознают в ВК подделку и, за немногими исключениями, не считают нужным всерьёз разбирать её и даже просто упоминать. Подлинность ВК защищают (часто с фанатичностью и агрессивностью) почти исключительно энтузиасты-любители и журналисты. Правда, сейчас они любят зачислять в категорию своих сторонников также и двух-трёх лингвистов из Сербии и Украины, но речь идёт фактически о людях, которые всего лишь допускают некоторое сомнение в поддельности ВК, а не отстаивают прямо и аргументированно версию её подлинности.
Между тем среди непрофессионалов, увлечённых «огромной патриотической», как им кажется, ценностью ВК, вера в это произведение распространена довольно широко. И поэтому разобрать этот вопрос более внимательно всё же целесообразно.
При этом я сразу же подчеркну, что вся необходимая критика ВК, в сущности, уже содержится в статьях О. В. Творогова[167] и А. А. Алексеева[168]. Беда лишь в том, что эта критика недостаточно известна: это статьи в научных журналах плюс книга «Что думают учёные…», тираж которой — 1500 экземпляров, тогда как у ВК в России тиражи в сотни тысяч! И я повторяю сейчас эту критику не ради того немногого, что я могу добавить от себя, а чтобы оценка ВК профессионалами стала известна несколько шире. И хочу в особенности выделить тот тезис, что лингвистические аргументы здесь весомее и неумолимее всех других.
Ситуацию с ВК её защитники любят сравнивать с той, в которой находится «Слово о полку Игореве». Но тут я должен заявить с самого начала: трудно представить себе два произведения, столь противоположных с точки зрения лингвистической правильности.