Ожидается и чествование президентского рода на уровне государственных торжеств, хотя, конечно, и не такое прямолинейное, как у братьев-туркмен. Согласно выданному в ноябре 2005 г. распоряжению, уже с июля 2006 г. на Украине будет отмечаться казацкий праздник «Калнышева рада». Непосвящённым такая «выдуманная традиция» может показаться, мягко говоря, странной; но убеждённость Ющенко в родстве с последним запорожским кошевым Петром Калнышевским (который, если верить президентскому указу, внёс «выдающийся личный вклад в становление украинской нации») расставляет всё по своим местам.
Трудно сказать, имеются ли основания для таких генеалогических претензий. В канун президентских выборов 2004 г. их всячески высмеивал Андрей Дерепа; потом за Ющенко заступился писатель и краевед Даниил Кулиняк с книжкой «От Калныша вести…»[322]. Откликов профессионалов об этом труде пока что не слышно; зато вездесущие журналисты нашли в нём как ряд несуразностей, так и расхождения с «генеалогическим древом», поднесённым Ющенко в 2002 г. его земляками, которое он считает едва ли не лучшим подарком за всю свою жизнь.
Скепсис усугубляют и аналогичные прецеденты на постсоветском пространстве. Вспомним хотя бы эпизод с экс-премьером Литвы Казимирой Прунскене, которая по примеру героини «Золотой рыбки» превратилась в «столбовую дворянку» (собственно говоря, княгиню), получив соответствующие регалии почтой в коробке из-под обычного утюга, вмиг ставшей не менее знаменитой, чем некогда в России коробка из-под ксерокса. Кроме того, нет нехватки в энтузиастах, желающих действовать по методу Дятла из сказки Салтыкова-Щедрина «Орёл-меценат»:
«Дятел был скромный учёный <…> И надолбил он целую охапку исторических исследований: «Родословная лешего», «Была ли замужем баба-яга», «Каким полом надлежит ведьм в ревизские сказки заносить?» и проч. Но сколько ни долбил, издателя для своих книжиц найти не мог. Поэтому и он надумал: пойду к орлу в дворовые историографы! <…> Дятел начал с того, что генеалогию орла от солнца повёл, а орел со своей стороны подтвердил: «И я в этом роде от папеньки слышал»[323].
Точно так же всегда найдутся те, кто готов принять любую генеалогию Ющенко с автоматизмом компьютерного редактора, который, не колеблясь, меняет фамилию Порошенко[324] на гетманскую Дорошенко. Кучме в этом смысле явно не повезло: тем, кто убеждён, что nomen est omen, вспоминался разве что Кучманский шлях, которым некогда на Украину приходили татары. Ещё язвительнее, чем история, обошёлся с ним автор этнокарнавального «Дела незалежных дервишей» — таинственный Хольм ван Зайчик, под чьим пером Кучма превратился в начальника Аслановского повета Кучума.
Впрочем, второй наш президент был человеком без исторических амбиций; а вот его генеалогически «правильный» преемник оказался куда более требовательным в отношении древности и исторической добротности декораций собственного бытия. Своими проблемами он поделился со своей же нацией на пресс-конференции в мае 2005 г.: мол, в резиденциях моих друзей Вацлава Гавела и Вацлава Клауса настелен дубовый паркет и даже каким-то «драным гобеленам» по 400 лет, а здесь, в Киеве, в бывшем здании ЦК КПУ… В общем, что тут говорить — вы и сами понимаете. Обнародовал глава государства и свою эстетическую концепцию: тешить глаз президента должны не «модернистские картины», а запечатлённые на полотне батальные сюжеты, в которых украинцы побеждают врагов — очевидно, на манер поединка Вишневецкого с Кривоносом, который теперь украшает бывший кабинет Кучмы, обустроенный Ющенко по собственному вкусу.
Дело, однако, не ограничилось перестановкой шкафов и перевешиванием картин. Возник грандиозный проект новой президентской резиденции, для реализации которого принялись было даже отселять помещение детской больницы «Охматдит». Несмотря на отдельные «неувязки», запланированное строительство продолжается, конкурируя по своим масштабам разве что с мегапроектом по созданию «украинского Эрмитажа», который всё чаще называют «Художественным Арсеналом» — вероятно, чтобы не проговариваться, чей именно пример вдохновил этот величественный креатив. Достаточно и того, что мы создали в противовес «Золотому кольцу России» свой туристический «Золотой треугольник» (Киев — Львов — Одесса), к которому теперь прибавляется ещё и «Золотое кольцо трипольской культуры».
Впрочем, тема Триполья заслуживает отдельного разговора. Увлечение ею началось не вчера и за последние годы приобрело черты общенациональной мании. Специалисты-археологи устали объяснять невеждам, что трипольцы не были ни украинцами, ни праславянами, ни даже индоевропейцами, как не являлись они ни гражданами легендарной Аратты (государства, локализуемого специалистами где-то на взгорьях Южного Ирана), ни, наконец, древнейшими земледельцами в Европе и тем более в мире. Но к профессионалам прислушиваются всё реже и реже, и параллельно процветают вхожие в коридоры власти любители-«трипольеведы» и владельцы трипольских древностей, чьи коллекции, озарённые величием паранаучных фантазий и задействованные в государственных мероприятиях наивысшего уровня, дорожают на глазах. О конъюнктуре момента красноречиво говорит и то, что артефакты трипольской эпохи уже стали объектом фальсификации, как это часто бывает с популярными и прибыльными брендами (о чём бы ни шла речь — о духах «под Париж» или книгах, написанных якобы Дэном Брауном или Борисом Акуниным).
Предприимчивые энтузиасты от слов переходят к делу, материализуя и визуализируя величие «трипольской цивилизации». В этом их охотно поддерживает пресса: «Сегодня государству необходима маркетинговая программа продвижения трипольского бренда как в Украине, так и за её пределами. Это позволит дополнительно привлечь на отечественные туристические маршруты несколько сотен тысяч туристов, как наших, так и зарубежных». Руководство археологического музея в Триполье стремится к большему — ведь «маленькое село под Обуховом <…> может стать одним из культурных центров мира». «Но для этого, — говорят специалисты, — нужно реконструировать жилища древних трипольцев, их одежду, строить современный скансен»[325].
Это пока что под силу лишь частному сектору, точнее, частному историко-археологическому музею «Аратта-Украина» с его «настоящей трипольской хатой»[326]. С одеждой для жителей будущих «скансенов» проблем, очевидно, не предвидится: ведь, если верить прессе, трипольцы были «умелыми портными» — «одних только жилеток придумали около 123 моделей». Дизайнеры заметили, что трипольские мотивы хорошо «ложатся» на изделия из ткани и кожи. Найдётся работа и для парикмахеров, которым самое время освоить ту дюжину причёсок, которыми некогда кичились «трипольские Венеры и Барби»[327] — ведь отечественные музейщики (сошлюсь тут на опыт Винницы) уже пропагандируют «трипольский боди-арт».
Вот только ничего не слышно про детсады или школы трипольского типа, хотя курс трипольской педагогики уже вошёл в отечественные учебники, ориентированные на будущих воспитателей и учителей[328]. Дался он авторам немалой кровью: ведь, с одной стороны, «ещё никто и никогда не «заглядывал» в такие глубины истории, не было даже попыток проследить истоки украинской школы, образования и педагогики, которая, вопреки догматическим утверждениям устаревших научных концепций учёных разных стран, насчитывает не несколько столетий, а более 5, а то и 7 тысяч лет»; с другой — «до сих пор не обнаружено ни одного учебника или пособия для тогдашних школ, как нет и учебных планов и программ (даже в простейшей форме), поскольку все они, как и многочисленные уникальные духовные книги эпохи неолита, уничтожены огнём, мечом и водой во время и непосредственно после крещения Киевской Украины-Руси в 988 г.».
Впрочем, и «без исчерпывающего археологического обоснования» очевидно — 1 разумеется, «если анализировать состояние образования и воспитания эпохи неолита с позиции непредвзятых учёных, когда научные суждения и выводы строятся лишь на фактах и документальных свидетельствах, без оглядки на «старшего брата», — что «система воспитания и образования праукраинцев уже в IV–III тысячелетиях до Рождества Христова была более прогрессивной по сравнению со многими тогдашними цивилизациями», получившими от трипольцев благотворный толчок к развитию.
Как ни странно, но, несмотря на свою «высокую результативность», трипольские «методы воспитания и обучения» до сих пор не реализованы на практике. Зато воплощаются гастрономические идеи, с которыми мы сталкиваемся на страницах цитируемого учебника. Среди «гениальных кулинарных изобретений праукраинцев» здесь фигурируют кулеш, блинчики, галушки, борщ и колбасы; однако больше всего комплиментов достаётся борщу (этому «высоковитаминизированному блюду, которому, как свидетельствует опыт многих народов, до сих пор не найдено альтернативы») и подовому хлебу трипольского периода — «украинской палянице, которая с тех пор вот уже несколько тысячелетий является основным продуктом питания и пользуется любовью многих народов мира».
Ради справедливости стоит отметить, что доподлинно неизвестно, пекли ли хлеб носители трипольской культуры. Однако летом 2005 г. им как образчиком аутентичной кухни трипольцев потчевали любопытных в одном из киевских ресторанов. Этот хлеб для гурманов оказался «живым», т. е. изготовленным при помощи биодинамических часов, позволяющих «управлять потоками космической энергии и, в частности, материализовывать её в продуктах питания»; впрочем, по вкусу он, говорят, уступал поданному гостям обычному торту, украшенному глазированными трипольскими хатками. К сожалению, присутствующих не угощали запечёнными на огне черепахами (по словам археолога Михаила Видейко, излюбленным деликатесом трипольцев); однако всем пришлась по вкусу архаизированная версия «Бехеровки» — созданный фитотерапевтом из Яготина бальзам «Трипольское чудо», который дегустировали из стилизованных под трипольскую керамику глиняных стопок.