, что вряд ли совместимо с его претензиями на научность.
Действительно, дискуссия, проведённая украинским журналом «Археолопя», показала, что украинские специалисты-археологи весьма скептически воспринимают построения Шилова[362]. При этом речь идёт даже не столько о его исторических реконструкциях, сколько о самой методике полевых исследований. Ведь методика фиксации изначальной формы кургана остаётся слабо разработанной. Поэтому в силу как объективных, так и субъективных причин археологам не удаётся добиться искомой точности, а без этого говорить о какой-либо фигурной (тем более «антропоморфной») форме кургана, на чём настаивает Шилов, не приходится. Специалисты демонстрировали особенности «интуитивного метода» исследований Шилова и показывали, каким образом он выдаёт свои фантазии за якобы достоверные факты. Столь же серьёзные нарекания у них вызвали его некритические сопоставления археологических данных с материалами такого сложного памятника, как «Ригведа». В итоге они сочли его реконструкции древних «мифологических систем» сомнительными, а сопоставления древних курганов с «обсерваториями» — безосновательными[363].
Неоднозначной была и рецензия на книгу Шилова известного российского лингвиста О. Н. Трубачёва. Тот, с одной стороны, отдавал должное Шилову как, пожалуй, единственному верному последователю своих идей о пребывании индоариев в Северном Причерноморье и противопоставлял его более «консервативным» специалистам-скифологам, не спешившим эти идеи подхватывать. Но, с другой стороны, сам Трубачёв сомневался в справедливости именно тех идей, которыми более всего дорожил Шилов. Так, он предупреждал против излишне прямолинейного отождествления археологической культуры с этнической группой и считал гипотезу Шилова о некоем «арийско-хурритском союзе» в Приазовье неубедительной. Основываясь на лингвистических фактах, он отрицал наличие у индоиранцев пашенного земледелия и считал невозможной связь термина «арии» с праиндоевропейским глаголом «пахать», как на том настаивал Шилов. Он, разумеется, отвергал ряд произвольных этимологических построений Шилова и выражал изумление по поводу таких идей, как «трипольская письменность» или отождествление трипольской культуры с Араттой. Свою рецензию Трубачёв заканчивал положительной оценкой книги, но подчёркивал, что эта оценка касается вложенного в книгу огромного труда, но отнюдь не его результатов[364].
В 2002 г. книга Кифишина о «письменности» из Каменной Могилы[365] получила одобрение у Верховной рады Украины и удостоилась «Знака Почёта» от главы киевской администрации А. Омельченко. В связи с этим корреспонденты московской газеты «Труд» подчёркивали, что не нашедшие поддержки у специалистов идеи Шилова и Кифишина были восторженно встречены националистами и прочими любителями «арийской идеи». Фактически журналисты с тревогой писали об экспансии паранаучных концепций, получающих всё большую популярность в обществе[366]. Эта небольшая заметка тут же получила отповедь Шилова, размещённую на одном из неоязыческих (!) сайтов. Любопытно, что в своём ответе основательность своих построений Шилов аргументировал не достоверностью реконструкций, а пространным списком приложенной к книге справочной литературы, что и предлагал считать «фактами». А научным признанием своей работы он счёл тот факт, что рецензенты назвали его труд «монографией». Он упрекал украинских археологов в замалчивании публикаций, включая его собственные, которые по сути, как отмечено выше, не имели прямого отношения к науке. Демонстрируя свою установку на популизм, он подчёркивал, что для него «народное доверие» много важнее квалифицированного мнения коллег-учёных. Этим он сам выводил себя за рамки научного сообщества, о чём и писали журналисты. Шилова возмущало, что кто-то может сомневаться в способности археологов «оценивать неведомые тонкости языкознания и шумерологии». Но ведь эти сомнения высказал не кто иной, как уважаемый им его именитый рецензент Трубачёв! Нет нужды пересказывать все эмоциональные высказывания Шилова в адрес журналистов, ибо его ответ, оперирующий вненаучными аргументами и нарушающий научную этику, лишь подтверждает их мнение о его научной маргинальности. Любопытно, что его последним «убойным» аргументом служило то, что журналисты «мазнули грязью Народных депутатов Украины», включая «офицера службы безопасности» (!), как будто научные проблемы решаются не специалистами, а действующими политиками и работниками спецслужб[367].
Шилов вместе с работающим ныне в Запорожье Б. Д. Михайловым (директором Музея-заповедника «Каменная Могила») были учениками известного украинского археолога В. Н. Даниленко (1913–1982). Сам Даниленко весьма критически относился к идее появления письменности, а тем более государственности, в глубокой первобытности, будь то трипольская или какая-либо иная культура эпох неолита-энеолита. Между тем для него были характерны неоправданно широкие построения и умозаключения, создавшие стартовую площадку для его учеников. Переехавший в 1994 г. в Москву и сблизившийся с русскими радикальными националистами, Ю. А. Шилов стремился всеми силами сделать из своего учителя культовую фигуру, якобы предвосхитившую появление и расцвет современного «арийского мифа». Впрочем, имя Даниленко нужно Шилову главным образом для рекламы своих собственных фантазий, находящихся за гранью современной науки. Шилов опубликовал рукопись Даниленко за счёт Российского общенародного движения (РОД), в котором сам он несколько лет руководил «научно-культурологическим центром», прежде чем вернуться назад в Киев. Как заявлено во введении, написанном самим Шиловым, целью этой публикации являлось «укрепление престижа славянских и других индоевропейских народов»[368].
В чём же Шилову виделся этот престиж? В том, что трипольцы самым непостижимым образом оказываются индоевропейцами (большинство современных специалистов это отрицают. — В. Ш.), что в VI–III тыс. до н. э. на Украине существовало «древнейшее в мире первобытно-коммунистическое индоевропейское государство Аратта» (вот уж поистине Тысячелетний Рейх, о котором не могли и мечтать германские нацистские учёные! — В. Ш.)[369], что всеми своими достижениями эта цивилизация была обязана странствующим «жрецам-гипербореям» (вспомним сходную идею В. И. Скурлатова о жрецах-воинах[370]. — В. Ш.), что именно «трипольцы-арийцы» сделали неоценимый вклад в развитие шумерской цивилизации (здесь профессиональный археолог повторяет зады дилетантских построений ряда украинских эмигрантов типа Л. Сиденко. — В. Ш.). Любопытным представляется и тот ореол таинственности, который усилиями Шилова окружал наследие Даниленко. Шилов всячески давал понять, что всё самое ценное из коллекции и рукописей его учителя было похищено. Это типичная аргументация, связанная с любыми фальшивками типа ВК. Кстати, не случайно Шилов занимался её всяческой пропагандой[371].
В середине 1990-х гг. идея «арийской» Украины нашла своё воплощение в романе Ю. М. Каныгина, популяризировавшего взгляды Силенко и концепцию Шилова об Украине как «Великой Оратании», или Аратте, в которой автор романа хотел видеть «духовный центр всего славянского мира». Специалист по политэкономии, Каныгин не скрывал, что был в своё время членом бюро райкома КПСС в Академгородке в Новосибирске, а затем — учёным секретарём Президиума Сибирского отделения АН СССР по гуманитарным наукам. Не скрывал он и своей былой «приверженности» марксизму и материализму, которую он без сожалений отбросил в ходе тектонических изменений рубежа 1980–1990-х гг. Иными словами, своим примером он демонстрировал распад советского официозного марксизма-ленинизма, приверженцы которого стройными рядами двинулись к иррационализму, сменив свои поверхностные «знания» на казавшуюся им спасительной веру. И не случайно в своей книге автор противопоставлял якобы неподвижный «интеллект» динамической «высокой духовности»[372].
Каныгин представлял себя носителем неких сокровенных знаний, поведанных ему «тибетским мудрецом», оказавшимся в 1945 г. пленником советских войск, а заодно и «крупнейшим славяноведом», а также специалистом по «библейской этнологии» и объяснившим ему «поразительные сходства» между украинским языком и санскритом. Каныгин доказывал, что узнал об Аратте и «арийском» прошлом Украины не от Шилова, а от гуру. Любопытно, что, по его словам, «тибетский лама» апеллировал вовсе не к ламаистским текстам, а к Библии, успешно находя в ней «основы духовной истории славянства». Самое пикантное то, что, по признанию самого Каныгина, свои «открытия» он сперва собирался опубликовать через КГБ, где, как он намекал, «арийская идея» могла быть принята с пониманием. Посылая проклятия в адрес гитлеровцев, якобы испоганивших «солнечную идею», он доказывал, что в «арийстве» нет ничего «расистского» и что, напротив, оно несёт лишь «добро, любовь и свет»[373]. Каныгин делился с читателем сенсационной новостью о том, что якобы в горах Тибета существовал «арийский центр славяноведения», где именно славян считали «ариями сегодня», а в украинской нации видели «форпост славянского мира». При этом дело, разумеется, не обходилось без экстрасенсов и паранормальных методов работы. И, что самое удивительное, эти «тибетские арии» оказывались приверженцами православия и поклонниками русских чудотворцев[374]