– С сахаром, Анна Степановна, – отозвался тот. – Две ложки, если несложно.
– Чего ж тут сложного? Чай не нищие, и сахар, и соль в достатке имеются.
Я продолжила напряжённо наблюдать за её действиями. Николай, словно почувствовав моё настроение, обернулся и тоже посмотрел на старушку. Та тем временем уверенно разливала чай по трём чашкам: двум белым с ромашками и одной зелёной с фиалками. В зелёную чашку бабушка сперва положила две ложки сахара из сахарницы, а затем добавила что-то из заранее приготовленной жестяной банки. Старательно перемешав получившуюся субстанцию, старушка как ни в чём не бывало подошла к нам с Николаем и поставила пластмассовый поднос с чашками на стол.
– Вот, это тебе, – бабушка пододвинула к фельдшеру зелёную чашку. – А это тебе, – мне досталась одна из белых. Вторую белую чашку бабушка забрала себе, усевшись на стул на противоположном конце стола. – Как ты себя сейчас чувствуешь, Женечка?
– Нормально, – через силу выдавила я из себя, буравя взглядом чашку Николая. – Бабуля, что ты положила в эту чашку?
– Ничего, – не моргнув и глазом, заявила та. – Только чай и сахар, как Николай и просил.
– В самом деле? – я испытующе посмотрела в её лицо. – То есть я могу спокойно забрать его чашку и выпить сама?
– Конечно, можешь, – заверила меня бабушка. – Только ты ведь не любишь такой сладкий.
– Я сделаю исключение, – елейно проговорила я. Подавшись вперёд, я забрала себе зелёную чашку, а к Николаю пододвинула свою, белую. – Учитывая, что я совсем недавно грохнулась в обморок, лишняя порция глюкозы мне не повредит.
Продолжая буравить бабушку внимательным взглядом, я осторожно подула на жидкость в своей чашке и сделала крохотный глоток. Вкус у “чая” был странный, как, впрочем, и всегда, учитывая, что вместо чайного листа заваривалась какая-то трава. Правда на этот раз я не могла сказать точно, что именно бабушка добавила в заварник, но вкус был необычный: с одной стороны, сладкий, – очевидно, из-за сахара, – но с другой стороны я чётко ощущала привкус горечи на своём языке.
– Ну, что, убедилась, что я не пытаюсь отравить твоего благоверного? – в голосе бабушки отчётливо звучал яд.
– Что у тебя в той банке? – прямо спросила я, кивком указав на жестяную банку на тумбочке.
– Зверобой, – последовал недовольный ответ, вызвавший презрительное фырканье со стороны фельдшера.
– Что? – я вопросительно посмотрела на Николая.
– Зверобой используют для изгнания демонов, – объяснил он. – Мне одна пациентка из соседней деревни рассказывала. Ей всё мерещилось, что вокруг её дома рогатый чёрт ходит.
– И что, правда, ходил? – положа руку на сердце, после событий последних дней я бы ничуть не удивилась.
– Нет, конечно, – коротко рассмеялся мужчина. – Она просто до этого в ночь на Ивана Купала полынь жгла, чтобы нечистую силу отогнать. А при большой концентрации дыма от полыни у людей бывают галлюцинации, вот и привиделось ей.
– Вы напрасно смеётесь над стариками, – мрачно заметила бабушка. – Наши предки издревле все эти средства применяли против всякого рода нечисти. И сейчас их методы помогают.
– Ты поэтому дверной косяк ладаном мажешь? – я посчитала это лучшим моментом, чтобы прояснить всё раз и навсегда. – Нечисть отпугиваешь?
– Злые силы, – чопорно поправила меня она. – У меня и соль везде лежит: и под порогом, и на подоконнике.
– И полынь висит, – кивнул Николай. – У меня достаточно острое обоняние, и я чувствую её запах.
– Вот видишь, Николай чувствует её запах, и никуда не сбегает, значит, никакой он не демон, – я решила немного подыграть старушке и воздействовать на неё в рамках её же логики.
– На очень старых, сильных демонов полынь не действует, – возразила она. – Только зверобой, да и то ежели выпьет.
– Анна Степановна, если я выпью этот ваш волшебный чай, вы перестанете считать меня демоном? – спросил Николай и, дождавшись короткого кивка, решительно забрал у меня чашку. – Что ж, пожалуйста, смотрите.
И принялся медленно, глоток за глотком пить обжигающе-горячую жидкость, а я ощутила внезапный прилив восхищения. Всё-таки Николай просто офигенный! Согласился пить эту горькую гадость только ради того, чтобы произвести впечатление на мою бабушку. Пресловутые бабочки в моём животе оживились, заставив меня чувствовать себя школьницей, впервые влюбившейся в самого крутого парня в классе.
Выпив всё до последней капли, Николай с глухим стуком поставил пустую чашку на стол и победно посмотрел на старушку, которая теперь сидела и с растерянным видом смотрела на него.
– Как же так? – каким-то хрупким, жалобным голосом спросила она, судорожно сжимая узловатые пальцы. – Я ведь была уверена, что это ты!
– Бабуль, ну, ты чего? – меня не на шутку испугало её странное поведение, и я, невзирая на собственную слабость, тут же подорвалась с кровати и подошла к бабушке, бережно обнимая её за плечи. – Ну, ошиблась и ошиблась. С кем не бывает!
– Ты не понимаешь! – горько воскликнула она, и я ощутила дрожь, прокатившуюся по её телу. – Если Николай не демон, то тогда всё напрасно!
– Что напрасно? – я совершенно не понимала, о чём она говорит.
– Всё зря, всё зря, – словно не слыша моих слов, продолжила бормотать старушка. А затем, внезапно отстранившись от меня, она подалась вперёд и вцепилась обеими руками в ладонь Николая. – Забери её отсюда! Христом Богом заклинаю, забери!
– Анна Степановна, успокойтесь, – мягко попросил её фельдшер, накрывая судорожно сведённые пальцы своей рукой. – Разумеется, если вы хотите, я заберу Женю к себе. Но зачем? Она вам разве мешает?
– Да-да, мешает, – поспешно закивала бабушка головой точно игрушка на торпеде автомобиля. – Она девчонка шустрая, днями и ночами незнамо где пропадает, а я ходи, беспокойся. Пусть лучше она у тебя поживёт, ты парень серьёзный, присмотришь за ней, позаботишься.
– Обязательно присмотрю, – твёрдо заявил Николай, послав мне предостерегающий взгляд, видимо, испугавшись, что я начну спорить. В любой другой ситуации я, определённо, именно так и сделала, ведь где это видано, чтобы за меня решали, где мне жить. Но видя состояние, в котором сейчас находится бабушка, я просто не посмела ей возразить. Ну, хочет она, чтобы я убралась из её дома – хорошо, не вопрос. Я уже поняла, что здесь творится какая-то хрень и бабушка, очевидно, в курсе, что к чему, и поэтому отчаянно пытается меня от чего-то защитить. Осталось только выяснить, от чего именно.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнула старушка, выпуская руку Николая из своих ладоней. – Спасибо, Николай. И прости меня, старую дуру, что так плохо о тебе думала.
– Ничего страшного, Анна Степановна, я на вас зла не держу, – заверил он её. – Вы пока отдыхайте, чай вот выпейте. А я вещи Женины соберу.
– Вот не надо! – взмутилась я, решив хотя бы в этом сохранить независимость. – Свои вещи я соберу сама.
Спустя час моя железная красавица уже стояла на лужайке перед домом Николая, а я сама раскладывала свои нехитрые пожитки в его шкафу, чувствуя себя максимально неуютно: несмотря на свои тридцать годиков, мне ни разу не приходилось жить с мужчиной под одной крышей. Чёрт возьми, да я с того момента, как мне исполнилось восемнадцать, и родители благополучно отпустили меня в свободное плаванье, жила абсолютно одна. У меня даже аквариумных рыбок никогда не было. А тут целый мужик. И что с ним делать?
– Я всё ещё считаю, что Анну Степановну стоит отвезти в город и показать психиатру, – прервал мою минутку самокопания Николай, всё это время задумчиво наблюдавший за тем, как я сосредоточенно отнимаю у него жизненное пространство.
Я круто развернулась и вперила в него серьёзный взгляд.
– Моя бабушка не сумасшедшая, – твёрдо проговорила я, недовольно поджав губы. – Неужели вся та хрень, что мы видели в последние дни, не убедила тебя в том, что в этой деревне творится какая-то несусветная дичь?
– Я не отрицаю, что некоторые события имеют под собой сверхъестественную почву, – ровным, спокойным голосом ответил Николай. – Но сейчас мы говорим не об этом, а о твоей бабушке. И как раз её поведение, на мой взгляд, укладывает в рамки обычного старческого слабоумия или помешательства.
– Она не сумасшедшая! – повторила я, сама не заметив, как повысила голос. Осознав это, я немного смутилась, всё-таки крик – не самый лучший способ доказать свою правоту в споре. – Прости, я веду себя как истеричка.
– Нет, – покачал головой мужчина. Поднявшись, он медленно подошёл ко мне и мягко обнял за плечи, притягивая к себе. – Ты ведёшь себя как любящая внучка, которая искренне переживает о своей бабушке. Но ты должна меня понять: я – медик. Человек науки. Прежде чем приписывать какому-то событию мистическую природу, я должен отмести все остальные варианты.
– Я понимаю, – неохотно ответила я. Я, действительно, понимала, о чём он говорит. Сначала наука, потом – паранормальщина. Это более чем здравый подход, и я сама его придерживаюсь (правда, как показала практика, за исключением тех случаев, когда дело касается близких мне людей). Длинно вздохнув, я заметила: – Бабушка ни за что не согласится на обследование. А насильно тащить её в город я не собираюсь.
– Быть может, попытаемся привезти какого-нибудь доктора сюда? – после небольшой паузы предложил Николай. – Давай, я обзвоню своих знакомых по медакадемии, узнаю, нет ли у них хорошего знакомого психиатра или психотерапевта, согласного немного поработать на выезде.
– Да, это было бы здорово, – неохотно признала я. – Я могу за доктором даже заехать, привезти его сюда, а затем вернуть обратно.
На том и сошлись. Остаток дня я провалялась на кровати, читая какой-то бессмысленный бульварный роман, на который наткнулась на просторах интернета, в то время как Николай, который, как выяснилось, специально взял отгул на первую половину дня, чтобы проконтролировать моё состояние, умчался на работу.
Поскольку самочувствие у меня было прекрасное, а сидеть без дела я не умела, – ну, не такой я человек, чтобы целый день на диване лежать! – я решила прогуляться до церкви и переговорить с местным священником. История с тем, что мою бабушку не пустили на воскресную службу, не давала мне покоя, требуя всестороннего изучения.