Пролистав ещё страниц десять, я нашла подтверждение этому: на снимках ведьма держала на руках мою бабушку – ей там было не больше лет пяти-шести, – а та радостно улыбалась, нежно обнимая женщину за шею.
– Ничего не понимаю, – раздосадовано проговорила я, закрывая альбом и возвращая его обратно на полку. – Это поэтому вся деревня считает бабушку ведьмой? Потому что её мать и ведьма, жившая в этом доме, дружили?
Вторая книга оказалась ещё более интересной: это было что-то вроде травника, написанного от руки алыми чернилами. На каждой странице был довольно подробный рисунок какого-либо растения, далее следовало его описание, свойства и использование в медицине, а также указания, какие части растения и когда необходимо собирать.
– Вот тебе и ведьма, – покачала я головой, закрывая книгу. – Обычная знахарка, такая в любой деревне есть.
Правда, из этой теории несколько выбивался череп и тот факт, что призрак этой дамы сумел отогнать от нас с Семёном и Николаем на кладбище злобную нечисть.
– Нужно поговорить с бабушкой, – решила я, закрывая дверцы шкафа и снова запирая его на ключ. – Она точно должна знать, что за ведьма жила в этом доме, и куда она исчезла.
Внезапно крышка люка, ведущего на чердак, с грохотом захлопнулась, заставив меня вздрогнуть. Вместо того чтобы приблизиться к нему и попытаться открыть, я попятилась назад, упёршись спиной в шкаф. Сама не знаю, почему, но меня всю трясло как при лихорадке. В голове мелькнула мысль, что мне не следовало сюда тащиться одной. Никуда бы от меня этот треклятый шкаф не делся.
Крохотное окно, в которое даже моя голова не пролезет, резко распахнулось. Повернувшись, я увидела полупрозрачные руки с длинными чёрными когтями, ухватившиеся за оконную раму. Следом за руками показалось лицо: совершенно белое, с перекосившимся ртом и огромными глазами с неестественно-бледной радужкой и совсем крохотным зрачком.
Мои колени предательски подогнулись, и я плюхнулась на пол: взгляд буквально прикипел к существу, неспешно просовывающему голову с всклокоченными тёмными волосами в крохотное окно. Размер последнего тварь не волновал: на моих глазах её голова, точно пластилиновая, смялась, без труда пролезая внутрь, а затем с громким “чпок” вернула себе первоначальную форму. Та же участь постигла и плечи, просунувшиеся в узкое отверстие следом за головой.
Не в силах и дальше смотреть на приближение этого непонятного создания, я на четвереньках бросилась к люку, однако тот, ожидаемо, оказался запертым. В истерике я начала колотить руками в крышку, истошно вопя о помощи, хотя и знала, что это бессмысленно: поблизости не было ни одной живой души, чтобы прийти мне на помощь. Да даже если кто-то именно в этот момент по чистой случайности проходит мимо, заслышав крики, доносящиеся из бывшего ведьминого дома, он просто перекрестится и поспешит убраться восвояси – местные до сих пор считают это место проклятым. И, судя по всему, не беспочвенно.
Понимая, что самостоятельно с чердака мне не выбраться, я принялась озираться по сторонам в поисках хоть чего-нибудь мало-мальски подходящего для самообороны. Мой взгляд упал на покорёженный зонт-трость, стоявший в углу, прислонённый к стулу с отломанной ножкой. Пользуясь тем, что монстр – или призрак, хрен там поймёшь, что это за кракозябра, – пока не до конца пролез в окно, я метнулась к стулу и схватила зонт. Разум полностью отключился, уступив место инстинктам. А в критической ситуации у человека всегда остаётся только два варианта: бей или беги. Признаюсь, если бы была возможность, я бы остановилась на втором варианте, но он был мне, к сожалению, недоступен. Поэтому, собрав остатки мужества, я решила нанести превентивный удар и, отчаянно размахивая зонтом, точно средневековый рыцарь мечом, бросилась к окну и начала колотить призрака. Судя по тому, что зонт не проходил насквозь, явившееся ко мне нечто было более чем материально и весьма агрессивно: как только зонт с глухим “бумц” ударил существо точно по лбу, оно издало грозное рычание и, выбросив вперёд руку, попыталось выхватить у меня оружие. Я достаточно проворно увернулась от него и ударила по протянутой руке, после чего удары градом посыпались на монстра.
– Отвяжись от меня, паскуда! – закричала я, а затем, когда существо попыталось цапнуть меня за руку, разразилась потоком нецензурной брани. Великий и могучий русский матерный, как ни странно, возымел действие: чудище внезапно испарилось, словно его и не было. За моей же спиной в это же мгновение с негромким скрипом открылась крышка люка, словно подчиняясь действию какой-то неведомой силы. Я тут же бросилась к нему, не выпуская, впрочем, волшебный зонт из рук.
Чуть ли не кубарем скатившись по крутой лестнице, я, даже не думая закрывать крышку люка, дошла до комнаты и обомлела: возле дальней стены стоял тот самый светловолосый демон, которого я совсем недавно видела не то во сне, не то в галлюцинации. Он был невысокого роста, – на полголовы выше моих метра с кепкой, – субтильный, и внешне на демона, традиционно изображаемого в культуре, походил весьма плохо: длинные до плеч светлые волосы, смазливая мордашка, больше подошедшая какому-нибудь эльфу из толкиенского Средиземья, а никак не выходцу из Преисподней. Да и одет он был в обычные голубые джинсы и белую рубашку, что никак не вязалось у меня в голове с образом нечистого.
Похоже, даже для моей, как я всегда полагала, весьма крепкой психики это оказалось перебором: прижавшись спиной к дверному косяку, я медленно сползла на пол и позорно разрыдалась. На рогатого представителя потусторонних сил моя истерика, по всей видимости, не произвела ни малейшего впечатления. Во всяком случае, никаких действий с его стороны не последовало, из чего можно было сделать неутешительный вывод, что у меня всё-таки поехала крыша, и демон мне просто померещился.
– Женя! – сзади громко хлопнула входная дверь, и в сенях показался Семён. Опустившись передо мной на корточки, он с тревогой взглянул в моё зарёванное лицо. – Что случилось? Ты звонила мне, но я не успел ответить, а когда перезвонил, ты уже не брала трубку.
Подняв голову, я с опаской заглянула ему через плечо в комнату: там никого не было. От осознания этого по моему телу пробежала нервная дрожь. Будучи не в силах вымолвить ни слова, я сначала громко всхлипнула, а затем вновь разревелась, тихонько подвывая, точно раненный зверь. Сообразив, что добиться от меня в таком состоянии он ничего не сможет, Семён осторожно взял меня за локти, помог подняться на ноги и проводил до кровати, после чего подошёл к столу, налил в стакан воды из кувшина, и подал мне. Выпустив-таки из рук злополучный зонт, я трясущимися руками взяла стакан и принялась медленно пить воду небольшими глотками.
– Вот и умница, – удовлетворённо кивнул мужчина, наблюдая за тем, как я постепенно беру себя в руки и успокаиваюсь. – Полегчало?
– Вроде да, – отрывисто ответила я, возвращая ему опустевший стакан.
– Прекрасно. Надеюсь, теперь ты мне расскажешь, что у тебя тут произошло такого страшного, что ты забилась в угол, точно перепуганный зайчишка?
Прозвище, ненавистное ещё с детства, на этот раз не произвело на меня ни малейшего впечатления – я просто пропустила его мимо ушей. Сделав глубокий вдох, я подробно пересказала другу все события минувшего вечера, не пропустив ничего. Внимательно выслушав меня, Семён первым делом направился на чердак, предварительно вооружившись табельным пистолетом. Замерев каменным изваянием, я настороженно прислушивалась к его шагам над головой. Твёрдой, уверенной поступью бравый участковый прошёл до окна и, очевидно, осмотрел его, после чего неторопливо сделал круг почёта по чердаку и вернулся ко мне.
– Окно распахнуто, и на раме внизу видны чёткие следы чьих-то когтей, – мрачно сообщил он. – Так что если ты грешишь на галлюцинации, то можешь вздохнуть с облегчением: ты пока не сходишь с ума.
– В данной ситуации шизофрения была бы предпочтительней, – нервно проговорила я. – С ней, по крайней мере, ясно, что делать. А вот как себя вести в творящемся вокруг безумии, я понятия не имею.
– Тебе однозначно не стоит оставаться здесь одной, – после недолгой паузы заметил Семён. – До возвращения Николая я побуду с тобой. А там посмотрим. Может, втроём и сможем что-нибудь придумать.
Я, естественно, не стала возражать: перспектива остаться совершенно одной в пустом доме меня неимоверно пугала. Так что предложению скоротать время вдвоём я даже обрадовалась.
– Давай ты пока поставишь чайник, а я займусь твоим кладом, – предложил мужчина, после чего, не дожидаясь моего ответа, потопал в сени, где я оставила выкопанный в саду чемодан. Стоило только ему занести чемодан в комнату, как в дверях появилась бывшая хозяйка дома. Её руки были перепачканы землёй, а на светло-желтой блузке в районе сердца красовалось огромное тёмно-красное пятно.
– Сём, ты кого-нибудь ещё видишь в этой комнате? – судорожно сглотнув, спросила я, неотрывно глядя на призрак ведьмы.
Семён удивлённо посмотрел на меня, а затем огляделся по сторонам.
– Здесь никого нет, только мы с тобой, – ответил он. В его глазах вспыхнула тревога. – А ты видишь кого-то ещё?
– Да, – мне было страшно признавать это, но скрыть данный факт было бы глупостью. Если я схожу с ума и вижу то, чего нет, Семёну лучше об этом знать. – Призрак ведьмы, которая жила здесь до Николая. Она стоит в дверях.
Семён посмотрел в сторону двери, а затем вновь повернулся ко мне.
– Я никого не вижу.
Ведьма кривовато усмехнулась, после чего подошла к столу и, взяв в руку стакан, швырнула его в стену – стакан со звоном разлетелся на мелкие осколки, а Семён подпрыгнул на месте и пронзительно взвизгнул не хуже любой девушки.
– Это она только что сделала? – теперь в голосе друга слышался откровенный ужас.
– Да, – кивнула я. – Похоже, у меня чересчур агрессивные галлюцинации.
– Не то слово! – согласился тот. – Но почему её видишь только ты?
Я неопределённо пожала плечами и перевела взгляд на покойную ведьму.