— Прекрасно… — я сама не заметила, как произнесла это.
— Я рад, что вы наконец меня оценили, — тут же обрадовался майор.
— Не вас, а ваши тонкие структуры. Признаться, вчера вы заставили меня поволноваться, но сегодня я вижу, что волновалась напрасно, Вальдемар. И всё же прошу вас и дальше воздерживаться от использования Дара во избежание повторения.
Говорила я сурово, но мой пациент смотрел на меня и улыбался. Пришлось ему срочно сунуть в руки флакон, чтобы не улыбнуться в ответ. Оркова целительская этика…
Майор сосредоточенно молчал всё время, пока я занималась втиранием зелий, и начал говорить лишь тогда, когда одеяло после распределения последнего я набросила на него:
— Мы должны помочь нашим родственникам, Каролина.
— И что вы предлагаете, Вальдемар? Если мы будем говорить, что её подруга врёт, бабушка разозлится и может уехать. Я её слишком хорошо знаю, чтобы не учитывать такой возможности.
— Значит, мы этого не будем говорить. Нужно, чтобы она это сама поняла и приняла. А ещё нам нужно придумать что-то, что позволит ей задержаться, когда вы закончите моё исцеление. Почему бы не представить, что у нас с вами роман?
И сказал это так, словно уже не только представил, но и собрался воплощать в жизнь в ближайшее время.
— Я не могу заводить романы с пациентами, — сразу запротестовал я. — Не думаю, что Линдены — и бабушка, и внучка — упустят возможность на меня донести.
— Это вам чем-то грозит?
— В худшем случае — отчисление и запрет на целительскую деятельность. Это если будет доказано, что вам был причинён вред. Поскольку этот метод идёт вразрез с официальными, то я не исключаю такого развития событий.
Говорила я как можно более официальными фразами, но майора это не смущало.
— Каролина, сами подумайте, зачем Линденам на вас доносить? — недоверчиво спросил он.
— Как зачем? Чтобы убрать с дороги. Инора Линден имеет виды на вашего дядю, а её внучка — на вас. И они обе не слишком щепетильны.
— На меня? Вы уверены?
— А то вы этого не заметили, Вальдемар, — невольно рассмеялась я, потому что у него совершенно не получилось принять вид человека, который услышал это впервые. — Она же не просто так караулила вас у целителя. Да она уже прикидывает, какое платье заказывать на свадьбу. Единственное, чего ей не хватает, — вашего согласия. Но чтобы его получить, она пойдёт на всё. Она предлагала мне заменить одно из тех зелий, что я вам даю выпить в начале процедуры, на любовное.
— Мне кажется, одно такое я всё-таки выпил, — вздохнул майор.
Его намёк мне показался оскорбительным.
— Я никогда не стала бы вам ничего подливать! Как бы меня Катрин ни просила! Если она вам нравится, то это ваши собственные чувства.
— Да я вовсе не про неё говорю…
Его слова догнали меня у двери, так что я только в коридоре сообразила, что он намекал совсем на другую, не на Катрин. Но возвращаться и извиняться не стала, потому что сейчас этому точно было не время, да и бабушка меня наверняка ждала. Мы же с ней вчера договаривались поработать в кабинете.
Я туда заглянула, но обнаружила лишь одного несчастного инора Альтхауза, который даже не мог сказать, где его дама сердца. Нет, с такой настойчивостью он так и умрёт холостяком…
Бабушка нашлась в саду, в той беседке, в которой она любила проводить жаркие деньки, когда мы здесь жили. Беседка выглядела ухоженной и недавно покрашенной. А уж розы, что её оплетали, явно получали достаточно заботы и умопомрачительно цвели, хотя пахли довольно слабо. Но если бы они имели сильный аромат, то в таком соседстве запросто можно было заполучить мигрень. Бабушка и без того выглядела рассеянной, но меня заметила и поприветствовала слабой улыбкой.
— Что-то случилось? — встревожилась я.
— Да вот, размышляю о том, что ты мне вчера рассказала, — неохотно ответила она. — Не верится мне, что Эмилия способна на подлость, понимаешь? Она всегда была на моей стороне.
— И в чём это выражалось? — заинтересовалась я. — Если не считать того, что она предоставила тебе комнату на время нашей авантюры.
Да и то, основной целью иноры Линден было, как мне кажется, проследить, чтобы ничего не прошло мимо неё. И это она тогда не знала про приезд племянника. Интересно, была бы она тогда столь же лояльна к нам?
— Мы с ней всегда были как сёстры. Постоянно друг к другу ездили, устраивали приёмы. Даже договаривались детей поженить. И когда этого не случилось и твоя мама вышла замуж за твоего отца, то Линдены согласились расторгнуть помолвку без предъявления нам претензий. Нам грозил крупный штраф за разрыв, а уже тогда у нас имелись некоторые проблемы с деньгами.
Я опешила.
— Постой, а разве сын иноры Линден не женился раньше моей мамы? Получается, это они нарушили договор?
— Разве? — удивилась бабушка. — Конечно, он тогда в Гёрде не жил, я могла что-то запамятовать. Но я точно помню, как расстроена была Эмилия и как она говорила, что не винит нас. Ты уверена, что договор был нарушен их стороной?
— Бабушка, — я схватилась руками за голову. — Даже Катрин старше меня, не говоря уже о её брате, который наверняка уже родился к моменту выхода замуж моей мамы. Она никак не могла нарушить договор, потому что к тому времени он уже был расторгнут Линденами, которые нашли себе невестку побогаче. И это ты была вправе потребовать с них компенсацию, от которой они так щедро отказались.
— Я бы никогда не стала требовать с них компенсацию, — заявила бабушка. — Уверена, что Эмилия думала так же. Она могла вообще не знать о браке сына.
С этим было очень сложно согласиться. Вряд ли сын иноры Линден прятал свою супругу. Насколько мне помнится, Катрин с гордостью говорила, что приданое матери превышало состояние Линденов в несколько раз. Просто они не хотели и чтобы их обвиняли в разрыве, и чтобы пришлось выплачивать деньги.
— Почему тогда вообще был этот пункт в договоре о помолвке?
— Потому что так положено? — неуверенно предположила бабушка. — Не всё ли теперь равно? Столько лет прошло, и договор давно недействителен. Каролина, ты меня путаешь.
— Путаю тебя не я, а твоя дорогая Эмилия, которая тебе всё время врёт. Это из-за неё ты не вышла за инора Альтхауза.
— Вовсе нет, — запротестовала бабушка. — Я не вышла, потому что… потому что…
Она жалобно на меня посмотрела и расплакалась.
— Мне кажется, ты перед ним очень виновата, — решила развить я успех. — И это нужно как-то компенсировать.
— Я уже думала над этим. Наверное, правильно было бы рассказать ему всё про клады, но тогда ты оказываешься под ударом. Поэтому мы не будем забирать последний клад и уедем сразу же, как ты закончишь исцеление племянника Манфреда.
— Я не это имела в виду. Помнишь, ты говорила, что у тебя было видение, что ты станешь женой инора Альтхауза?
— Ой, Лина, не все видения сбываются, — махнула она рукой на меня. — Мне тогда привиделось не только, что мы поженимся, но и что у нас будет сын. Нет, дорогая, это видение не из тех, что сбываются…
Она грустно покачала головой. Настроение у бабушки вновь стало похоронным. Этак она действительно опять бросит бедного инора Альтхауза. И будут они оба несчастными. Разве я могу это допустить? Придётся немного схитрить ради счастья самого близкого мне человека.
— Бабушка, ты должна выйти замуж за инора Альтхауза хотя бы потому, что это здорово разозлит инору Линден, — вкрадчиво сказала я. — Она столько лет интриговала, чтобы вы не были вместе, так что мы должны сделать всё, чтобы её планам было не суждено сбыться ни по отношению к инору Альтхаузу, ни по отношению к лорду фон Штернбергу.
Как я и думала, в глазах моей родственницы появился заинтересованный блеск.
— Тебе он всё же нравится, Каролина…
Я притворилась, что смущена, и отвернулась.
— Конечно, инор Альтхауз очень милый.
— Я не про Манфреда, а про его племянника. — Бабушка окончательно пришла в себя и заинтересованно подалась ко мне. — Мне кажется, ты ему тоже нравишься.
Её изменившееся настроение нужно было использовать, пока она опять не начала придумывать что-то плохое и переживать из-за этого.
— Значит, мы не будем стоять на пути нашего счастья — твоего и моего, — заключила я. — А что касается счастья Линденов, то пусть они его ищут в другом месте.
— Не знаю, не знаю, — бабушка опять вздохнула. — Не уверена, что Манфреду я ещё нужна. Всё же я дама уже не первой молодости.
Но при этом она не забывала кокетливо накручивать на палец локон.
— Нужна, нужна, — не согласилась я. — И знаешь что, пообещай мне прямо сейчас: если инор Альтхауз опять сделает тебе предложение, ты ему не откажешь.
Бабушка неожиданно хитро улыбнулась и сказала:
— Только в ответ на аналогичное обещание от тебя.
— В каком смысле?
— Если племянник Манфреда сделает тебе предложение, ты ему не откажешь.
— Пока я занимаюсь его лечением, я не могу принимать подобные предложения, — на всякий случай предупредила я.
Вряд ли Вальдемар решит немедленно изменить своё семейное положение, но обезопаситься всё же надо. Будучи невестой, я могла бы заниматься его исцелением, но занимаясь исцелением, я не могу принимать предложение. После окончания курса лечения должна пройти минимум неделя, иначе у меня будут неприятности не только с факультетом целителей, но и с гильдией. Это я и объяснила бабушке, которую это ничуть не расстроило.
— Тогда ты соглашаешься сразу, как проходит неделя, — заявила бабушка, словно Вальдемар только и ждал, когда сможет предложить мне руку и сердце. — Одна я подобные клятвы давать не буду.
Соглашаться на такого рода договор не хотелось. Это у инора Альтхауза с бабушкой чувства, проверенные временем, а лорда фон Штернберга я знаю всего ничего. Но поскольку он ни разу не заикнулся о желании обзавестись супругой, а моей целью было помочь бабушке, я согласилась и мы обменялись клятвами. Что ж, теперь всё зависит от инора Альтхауза. Наверное, нужно ему намекнуть, что от согласия невесты его в этот раз отделяет всего лишь один вопрос.