ёмника маленькую фигурку жены. Сдав лыжи, мы с обеих сторон подхватывали Лиску под руки и шли к отелю. Подлость и лицемерие? Не знаю, что и сказать. Самое удивительное, что Аурелия по-настоящему привязалась к Лиске и старалась оказывать ей разные мелкие услуги. Странное существо человек!
В свободное время они увлечённо болтали о каких-то книжках, которые я никогда не читал и уже не прочту. Лиска работала в Музыкальном архиве и занималась созданием каталога песен российской эстрады начала 20 века. У меня перед глазами до сих пор стоит сцена, которую я наблюдал в один из вечеров в уютном холле отеля.
– Смотри, – сказала моя жена, проводя пальцем по тексту на мониторе, – вот нотная обложка 1914 года. Видишь, певица Долина пела эту старинную шотландскую песенку на первом патриотическом концерте в Петрограде! Россия тогда была союзницей Англии! Здорово, подстрочник сразу на двух языках!
– А тут и штамп есть, и какой чёткий! – как ребёнок обрадовалась Аурелия. – Магазин «Северная лира», 26 ноября 1914, Петроград, Владимирский проспект, дом номер 2!
Обе зачарованно замерли, думая о чём-то своём.
– Надо же, кто-то столетия назад купил эти ноты, играл, пел для кого-то… – вздохнула Лиска.
– А какой мотив, а то я ноты не знаю? – поинтересовалась Аурелия.
Слух у Лиски был абсолютный, а вот голос слабенький. Но я всегда с удовольствием слушал её пение.
Лиска сосредоточилась, внимательно глядя на экран, потом тихо запела:
Всё небо озарилось румяною зарёй,
Когда сюда вернулся наш юный герой!
О, Чарли мой любимый, мой нежно любимый!
О, Чарли мой любимый, мой юный герой!
Лиска замолчала и взглянула на меня. Аурелия почему-то покраснела.
– Ага, песня называется Charlie Is My Darling! – быстро сказала она и тут же продолжила на английском, читая текст с экрана.
As he came marching up the street,
The pipes play’d loud and clear,
And a» the folk came running out
To meet the Chevalier
Oh, Charlie is my darling,
My darling, my darling…
Она оборвала песню и закашлялась.
– А у тебя хороший голос, – похвалила Лиска. – Контральто.
Почувствовав возникшую в воздухе напряжённость, я спросил:
– Так кто же этот нежно любимый герой Чарли?
– Тут есть примечание. Это племянник короля Иакова Второго, – ответила Лиска
– А, – сказал я.
Догадалась ли Лиска, как я люблю Аурелию, как меня тянет к ней? Теперь, вспоминая некоторые детали, я удивляюсь своей слепоте. Лиска, всегда такая прямая и естественная, стала вести себя натянуто-фальшиво, а я ничего не замечал. Я часто застывал, восхищённо глядя на Аурелию. Весёлое открытое лицо в обрамлении коротких тёмных волос, голубые глаза и маленький прямой нос. Казалось бы, что в ней такого особенного, чего нет в других женщинах? Энергия, жажда жизни, оптимизм и уверенность в своих силах? Не знаю…
Но каждый раз, когда я видел её, моё сердце замирало и падало в пропасть, жаркая волна пробегала по телу, и всё окружающее меркло, оставляя одно яркое цветовое пятно: Аурелия в алом брючном костюме за ужином, Аурелия в короткой бежевой куртке на прогулках в городе, Аурелия в длинном светло-вишнёвом платье на Балу лыжников, Аурелия в простых джинсах и вязаной фуфайке за завтраком, Аурелия и матовое свечение её кожи на белой плоскости накрахмаленной простыни.
Я много раз пытался придумать для неё уменьшительное имя. На мой взгляд, Аурелия звучало слишком выспренно. Ари, Рели, Эля… Ничего не подходило. И она осталась Аурелией.
Однажды я поинтересовался, почему её так назвали.
– О, – весело сказала она, – я ж золотая девочка. Родилась с золотыми волосами, а с возрастом потемнела. Если бы родители могли предугадать, что я превращусь в брюнетку, не знаю, какое я бы имя получила. Негра, Дарк, Брюн, Чернушка или ещё что-то в этом роде. Почему-то они не назвали меня просто Злата. Но всё это ерунда, главное, они постарались сделать моё детство золотым!
Я расхохотался и тут случайно посмотрел на Лиску. Моя жена сидела, рассеянно уставившись в бокал с тоником. И я в который раз подумал, что будет с нами дальше. Если директор не возьмёт Аурелию на работу, она улетит на свою Ладогу-5, и мы вряд ли скоро увидимся. А если она останется на Земле? Но я не мог бросить Лиску, ни за что на свете не мог отказаться от неё! Лиска, как маленькое солнышко, освещала мою жизнь тёплым ровным светом. Мы много пережили вместе и в ближайшем будущем планировали завести ребёнка. Мы, такие разные, всегда понимали друг друга с полуслова! Я помнил, как Лиска тяжело заболела, а я взял отпуск и ночами носил на руках её хрупкое тело и ласково успокаивал, пока она, наконец, не засыпала, доверчиво прижавшись ко мне.
Аурелия замолчала и посмотрела на нас. Её лицо было спокойно, но я заметил, как тонкие сильные пальцы, обхватывающие бокал, несколько раз сжались и разжались. Аурелия поймала мой взгляд и быстро убрала руки под стол. Каким-то непостижимым образом она прочитала мои мысли.
Больше мы с ней ни разу не поднимались в горы. Приехал коллега Аурелии с Ладоги-5, симпатичный норвежец Чель. Они уезжали кататься вместе, и сердце моё каждый раз тоскливо сжималось, когда я думал о том, что они, возможно, сейчас в том же маленьком отельном номере…
– Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Лиска потом долго хромала, но к моменту, когда Аурелия приехала на встречу с директором Центра, её колено зажило. Увы, как и предсказывала Лиска, ничего хорошего из моей затеи не вышло. Директор был любезен, даже пригласил Аурелию в ресторан, но работы, по которой она так тосковала, не предложил.
– Олег, я преклоняюсь перед этой женщиной, она настоящая героиня! – взволнованно говорил он потом, расхаживая по кабинету. – Но ты же знаешь, отдел спасателей не для неё! А от кабинетной работы она отказалась!
– Она прекрасный специалист и мы могли бы взять её в штат. У нас есть вакантные должности! – возразил я.
– Какие экспедиции?! Её и на Ладогу-5 еле-еле направили! – разгорячился директор. – Ты представляешь, как это опасно?
– Не знаю, что может случиться. Риск как раз по ней. Такие сотрудники на дороге не валяются! Её опыт и личные качества…
– Друг мой, ты соображаешь, что говоришь? – директор воззрился на меня, и во взгляде его было столько укоризны, что я поневоле почувствовал себя виноватым. – Ей и летать-то запретили, если уж на то пошло!
– О чём вы?
Директор впервые пристально взглянул на моё недоумевающее лицо.
– Ты не в курсе? Ах да, это упоминали всего один раз… У неё были выжжены оба лёгкого, когда она спасала члена экспедиции. Вместо здоровой молодой женщины и трупа – два инвалида. А ведь по инструкции ей следовало без колебаний захлопнуть люк! Ей тогда было всего 22 года. Вот так-то, Олежек. Хорошо, внешность удалось восстановить. Но ты знаешь, медицина не всесильна. Кстати, человек, которого она спасла, стал знаменитостью. Ян Оверкерк очень известный учёный.
Я вспомнил два ряда бледных шрамиков на гладкой загорелой коже, разноцветные баночки с «витаминами», которые якобы должны принимать все обитатели Ладоги-5. Баночки без этикеток. И комната качнулась перед глазами.
– Олег, а вдруг кто-то уцелел?
Потом мы с Лиской проводили Аурелию в космопорт. Она летела домой через Марс.
– Я приглашаю вас к нам на Ладогу. Вы не пожалеете, если проведёте у нас отпуск, – сказала она на прощание и, обращаясь ко мне, добавила:
– По работе тебе там делать нечего! Наша планета вполне благополучна!
Чель, летевший тем же рейсом, дружески пожал нам руки. Аурелия наклонилась и поцеловала мою жену в щёку. Лиска порывисто обняла её, и я вдруг понял, что она с самого начала знала о несчастье моей возлюбленной.
А через два года произошло то, чего никто не мог предугадать.
Мы снарядились основательно, под завязку забив грузовой отсек. Нашему директору пришлось повоевать с бюджетной комиссией, но дополнительные средства он получил. Я как руководитель группы лично отобрал подходящих специалистов. За две недели предстояло изучить обстановку и разработать рекомендации, если восстановление чего бы то ни было ещё возможно. Кроме всего, нам поручили определить место для создания новой колонии. После нашего возвращения вопрос с Ладогой-5 должен был решиться окончательно.
Неприятное чувство оставил у меня предполётный разговор с Александром, который занимал в моей группе должность учёного-исследователя.
– Да, – сказал Саша, – удобная штука эти новые реакторы. Что случись, излучение разрушает клетки, а через несколько дней даже трупов не остаётся. И хоронить никого не нужно. Экономичное решение. Как и всё, что делается в последнее время с освоением Космоса. Перенаселение Земли, создание колоний, новые возможности… Столько лозунгов было на моей памяти! Разбежались повсюду, лишь бы места застолбить, а силёнок-то не хватило. А люди из-за этого гибнут!
Как всегда Александр говорил очень спокойно, но я, хорошо знавший моего внешне неэмоционального друга, понял, что он на взводе.
– Аварии неизбежны, – развёл руками я, – но во многом ты прав. Я, кстати, по поводу Флоры докладывал, что базу давно следовало закрыть.
– Я видел паспорт энергостанции, – продолжал Александр, – вместо пластолита-А при строительстве применили пластолит-B. И легче, и дешевле. И формально все правы, потому что пластолит-B для таких станций – норма. Только это практически уж её предел! Само собой, жилые постройки там, как и везде, из пластолита-С.
– Надо обязательно написать об этом в отчёте. Думаю, директор нас поддержит! – сказал я.
– Попробуем, попробуем, – протянул Саша скептически. – Мои предложения уже несколько раз заворачивали.
Первая неожиданность ждала нас на орбите – планета оказалась целёхонька. Мы пролетели над единственным крупным городом, засекая незначительные повреждения домов. О страшной катастрофе свидетельствовало лишь до основания разрушенное здание энергостанции. И людей на улицах мы не заметили, ведь прошло почти четыре недели!