– Кто звонил? – спросил он.
– Моя соседка по комнате.
– По голосу похожа на Кэтлин Тернер.
– Ага. Она просто нечто.
Кэт одернула футболку и развернулась.
– Фургон с тако? – спросил отец. – На ужин?
– Конечно.
– Переоденься – поедем вместе.
– Конечно.
Весенний семестр 2012 года
Поджаренные помидоры на завтрак. Бугристый старенький матрас. Возможность творить магию, не волнуясь, что кто-нибудь увидит. Конечно же, Агата. И Пенелопа. Встречи с Магом – не частые, но все же. Школьная форма. Галстук. Футбольное поле, даже грязное. Забор. Лепешки с изюмом по воскресеньям с настоящими топлеными сливками…
Было ли что-то в Уотфорде, по чему Саймон не тосковал?
Глава 22
– Здесь и так четыре источника света, – сказала Рейган. – Куда нам деть эту лампу?
Лампа была черного цвета, в форме Эйфелевой башни.
– Оставь в коридоре, – ответила Кэт. – Может, кто подберет.
– А мама в следующий раз приедет и спросит, где она. Просто ненормальная. – Рейган запихнула лампу вглубь шкафа и пнула дверцу. – Насколько же ненормальная твоя мать?
В желудке Кэт все сразу сжалось.
– Не знаю. Она ушла, когда мне было восемь.
– Вот хрень! – сказала Рейган. – Точно ненормальная. Ты проголодалась?
– Ага, – ответила Кэт.
– Внизу вечеринка по поводу возвращения. Поджаривают хрюшку на вертеле. Отвратительно!
Кэт взяла свой студенческий и последовала за Рейган в столовую.
В конце концов, Кэт не принимала решения, возвращаться или нет.
Она просто упаковала ноутбук.
Потом доехала вместе с Рен и отцом до Линкольна.
Когда они забросили сестру в Шрэм-Холл, папа спросил, хочет ли Кэт наведаться в свое общежитие, и она ответила «да». По крайней мере, она могла забрать свои вещи.
Потом они сидели в машине на пожарном проезде, и Кэт чувствовала, как на нее накатывают волны паники. Если она останется, то вновь увидит Ливая. Ей придется сдать экзамен по психологии, который она пропустила. Придется записаться на другие предметы – кто знает, где остались места. И она вновь увидит Ливая! Его улыбающееся лицо, долговязое тело – все, что ей нравилось, будет как удар под дых.
Кэт вовсе не принимала решения выбраться из машины.
Она просто посмотрела на отца, сидевшего рядом и барабанившего пальцами по рулю. Хотя Кэт до ужаса боялась оставить папу, больше ее пугало подвести его.
– Еще один семестр, – сказала она, рыдая, так тяжело ей было говорить это.
– Да? – вздернул подбородок отец.
– Я попытаюсь.
– Я тоже, – сказал он.
– Обещаешь?
– Да, Кэт, да. Я обещаю… Хочешь, поднимусь с тобой?
– Нет. Будет лишь хуже.
Он засмеялся.
– Что? – не поняла Кэт.
– Ничего. Просто вспомнил твой первый день в садике. Ты плакала. И твоя мама плакала. Будто мы прощались на веки вечные.
– А где была Рен?
– Даже не знаю, возможно, докучала своему первому бойфренду.
– Мама плакала?
Папа вновь загрустил и печально улыбнулся:
– Ага…
– Я ее ненавижу, – выдохнула Кэт, покачав головой.
Она пыталась представить, что за мать плачет в первый день в детском садике, а потом уходит из дома посреди третьего класса.
– Ага… – кивнул отец.
– Отвечай на телефон, – сказала Кэт.
– Хорошо.
– Смотри, кто-то получил на Рождество угги, – сказала Рейган, глядя, как уменьшается очередь перед столовой. – Будь у нас виски, то сейчас самый момент выпить по рюмочке.
– Мне кажется, угги очень уютные, – заметила Кэт.
– Почему? Потому что они теплые?
– Нет. Просто напоминают, что мы живем в тех краях, где носят угги и даже ими восхищаются. В фешенебельных районах пришлось бы притворяться, что ты выше этого и всегда их ненавидел. Но в Небраске можно радоваться новым угги. Это классно. Да здравствует простота.
– Ты такая чуднушка… – сказала Рейган. – Я по тебе скучала.
– Я просто не хочу, – сказал Саймон.
– Не хочешь чего? – спросил Баз.
Он сидел на парте и жевал яблоко. Зажав его зубами, он принялся завязывать зелено-лиловый галстук. Саймон же до сих пор делал это перед зеркалом. Даже спустя семь лет.
– Ничего! – сказал Саймон, вжимая голову в подушку. – Не хочу ничего делать! Даже не хочу начинать этот день, потому что тогда придется его завершить.
Баз почти разделался с виндзорским узлом и откусил яблоко.
– Но-но, Сноу, не похоже на слова «самого могущественного волшебника за сотню лет».
– Это фигня, – сказал Саймон. – Кто вообще стал меня так называть?
– Возможно, Маг. Он не замолкает, когда говорит о тебе. «Тот, о ком сказано в пророчестве», «герой, которого все ждали» и трали-вали.
– Я не хочу быть героем.
– Лжец.
Серые глаза База были холодными и серьезными.
– Сегодня, – поправил себя Саймон. – Я не хочу быть героем сегодня.
Баз глянул на огрызок и бросил его Саймону на стол со словами:
– Ты пытаешься подговорить меня прогулять политологию?
– Да.
– Заметано, – сказал Баз. – А теперь вставай.
Саймон широко улыбнулся и выпрыгнул из постели.
Глава 23
– Что означает «незак.»? – спросила Кэт.
Рейган взглянула на нее со своей кровати. Соседка составляла карточки (она обожала метод карточек для запоминания материала) с незажженной сигаретой во рту. Пыталась бросить курить.
– Задай свой вопрос еще раз, только понятно.
– Не-зак, – по слогам повторила Кэт. – Я получила ведомость с оценками, но вместо «А» или «В» по предмету там написано «незак.».
– Незаконченный, – сказала Рейган. – Значит, пока не выставили оценку.
– Кто именно?
– Не знаю, твой профессор.
– Почему?
– Не знаю! Обычно так поступают в особых случаях – дают дополнительное время что-то завершить.
Кэт уставилась на ведомость. В первую учебную неделю она «закрыла» психологию, поэтому предполагала увидеть отметку «А». Из-за высокой оценки за семестр практически не пришлось сдавать экзамен. А вот с литературным мастерством все обстояло иначе. Без итогового проекта Кэт не ожидала ничего выше «С», скорее всего, «D».
Ее такой расклад устраивал, она смирилась с «D». Такую цену она решила заплатить за свой последний семестр. За Ника. И Ливая. За плагиат. Цену за осознание того, что она не хочет писать книги об упадке и разложении в провинциальной Америке, как, впрочем, и обо всем остальном.
Кэт морально приготовилась к оценке «D», собираясь двинуться дальше.
Но «незак.»?
– И что мне теперь делать? – спросила она у Рейган.
– Черт, Кэт. Да не знаю я. Поговори со своим профессором. От тебя у меня будет рак легких.
В Эндрюс-Холле Кэт появилась в третий раз после того, как забрала ведомость с оценками.
В первые два она заходила в здание с одной стороны и шла прямиком к двери в противоположном конце.
На этот раз намечался прогресс. Кэт остановилась, чтобы заглянуть в туалет.
Когда она вошла в здание, как раз закончилась четырехчасовая пара – навстречу ей хлынул яркий поток девчонок со стильными прическами и парней, похожих на Ника. Кэт успела нырнуть в туалет и теперь сидела в деревянной кабинке, ожидая, когда на горизонте прояснится. Кто-то потратил уйму времени, чтобы выцарапать на дверце почти все строки из песни «Stairway to Heaven», а это внушительное количество слов. Специализация – английский язык, как-никак.
В этом семестре у Кэт не было пар по английскому, и она подумывала сменить специализацию. Или просто переключиться с литературного мастерства на литературу Ренессанса. Это, конечно же, пригодится в реальной жизни: в голове одни лишь сонеты и художественные образы Христа.
«Если изучать что-то, до чего никому нет дела, может, тогда тебя оставят в покое?»
Она медленно открыла дверцу кабинки, для виду нажав на смыв, потом включила воду в раковине (горячую одним краном, холодную другим) и сполоснула лицо. Ей всего лишь нужно найти секретариат, затем узнать, где находится кабинет профессора Пайпер. Преподавательницы, может, там и не окажется.
Коридор почти опустел. Кэт нашла лестницу и, следуя указателям, направилась в главный кабинет. По коридору, за угол. Может, если она просто пройдет мимо секретариата, то для одного дня этого будет достаточно. Она шла медленно, прикасаясь к каждой деревянной двери.
– Кэт?
Голос принадлежал женщине, но в голову Кэт ворвалась паническая мысль: «Ник!»
– Кэт!
Она обернулась на голос и в кабинете через коридор увидела профессора Пайпер, стоявшую за столом. Та жестом позвала Кэт подойти ближе.
– Я как раз думала о тебе, – сказала преподавательница, дружелюбно улыбаясь. – Ты просто испарилась. Заходи, поговорим.
Она указала на стул, Кэт села. Очевидно, профессор Пайпер могла управлять Кэт одними жестами. Как заклинатель собак.
Профессор обошла стол и присела на него, такова была ее привычка.
– Что с тобой случилось? Куда ты ездила? – спросила она.
– Я… никуда не ездила, – сказала Кэт, сейчас уже подумывая об этом.
Слишком много для одного дня. Она совершенно не была готова выполнить то, зачем, собственно, пришла сюда.
– Но ты так и не сдала свой рассказ, – напомнила профессор Пайпер. – Что-нибудь случилось?
Кэт глубоко вздохнула, пытаясь говорить ровным голосом:
– Вроде того. Мой отец лежал в больнице. Но это не отговорка – я просто решила не писать.
На лице женщины отобразилось удивление. Придерживаясь за край столешницы, она подалась вперед.