– Но почему, Кэт? Мне так хотелось посмотреть, что у тебя вышло.
– Я просто… – Кэт на пару секунд замешкалась. – Я поняла, что не создана для писательства.
Профессор Пайпер недоуменно заморгала и запрокинула голову:
– О чем ты? Ты создана именно для этого. Ты как выкройка «Баттерик», Кэт. Ты обязана заниматься как раз этим.
Пришла очередь Кэт удивленно захлопать ресницами.
– Нет… Я пыталась… начать рассказ. Я… Послушайте, я знаю, как вы относитесь к литературе фанфикшен, но именно такое мне хочется писать. В этом моя страсть. И у меня хорошо получается.
– Даже не сомневаюсь! – всплеснула руками профессор Пайпер. – Ты прирожденный рассказчик. Но это не объясняет, почему ты не завершила свой итоговый проект.
– Как только поняла, что это не мое, я не смогла заставить себя продолжить. Я просто хочу двигаться дальше.
Профессор Пайпер окинула Кэт задумчивым взглядом, барабаня по краю стола.
«Вот как это выглядит, когда пальцами барабанит психически здоровый человек».
– Почему ты повторяешь, что это тебе не подходит? – спросила профессор. – Твоя работа в прошлом семестре была превосходной. Все шло отлично. Ты одна из моих студентов с большим потенциалом.
– Но я не хочу писать свои истории! – сказала Кэт так эмоционально, как только могла. – Не хочу создавать своих персонажей и миры. Меня они не волнуют. – Она сжала в кулаки руки, лежавшие на коленях. – Меня волнует лишь Саймон Сноу. Я знаю, что он принадлежит не мне, но для меня это не важно. Уж лучше я направлю свое умение в мир, который люблю и понимаю, чем буду создавать непонятно что из ничего.
Профессор подалась вперед:
– Но нет ничего более глубокого, чем создание чего-то из ничего. – Ее симпатичное лицо стало суровым. – Подумай над этим, Кэт. Именно так поступает Бог – или мать. Нет ничего более опьяняющего, чем создание чего-то из ничего. Создание чего-то из себя самой.
Кэт не ждала, что профессор Пайпер обрадуется ее решению, но и подобного она не предвидела. Не думала, что та встанет в позу.
– У меня ничего не вышло, – сказала Кэт.
– Лучше тогда взять – или позаимствовать – чужие творения?
– Но я знаю Саймона и База. Знаю, что они думают или чувствуют. Когда я пишу о них, я полностью растворяюсь в этом, я счастлива. А когда пишу собственные рассказы, то словно плыву против течения. Или… падаю с обрыва и цепляюсь за ветку, пытаясь по мере падения создать новые ветви.
– Да! – воскликнула профессор, хватая рукой воздух перед носом Кэт, будто ловила муху. – Именно так все и бывает.
Кэт покачала головой. В глазах стояли слезы.
– Мне это не нравится.
– Не нравится? Или ты просто боишься?
Кэт вздохнула и вытерла слезы о свитер. Любой другой взрослый сейчас бы предложил ей коробку с салфетками «Клинекс». Профессор Пайпер же не сдавала позиций:
– Ты получила особое разрешение на посещение моего курса. Должно быть, ты хотела писать. И твоя работа меня восхищала. Разве тебе самой не нравилось?
– Ничто из написанного не сравнится с историями о Саймоне.
– Боже милостивый, Кэт, ты и впрямь сравниваешь себя с самой успешной писательницей современности?
– Да! – ответила Кэт. – Ведь когда я пишу о персонажах Джеммы Т. Лесли, иногда – в каком-то отношении – я и впрямь лучше ее. Знаю, как безумно это звучит, но также я знаю, что это правда. Я не бог. Я никогда не смогла бы создать Мир Магов, но я очень, очень хорошо умею манипулировать этим миром. С чужими персонажами я могу создать намного больше, чем со своими. Мои персонажи просто… наброски.
– Но в литературе фанфикшен некуда двигаться. Это провальная яма.
– Я могу писать, чтобы читали другие. Множество людей читают фанфики.
– Так ты не заработаешь себе на жизнь. Не сделаешь карьеру.
– И сколько людей делает карьеру писателя? – фыркнула Кэт.
Ей казалось, что внутри все трещит. Нервы. Сердце. Пищевод.
– Я буду писать, – сказала она, – потому что люблю это занятие, как другие, например, вязание… или скрапбукинг. Я найду другой способ заработать.
Профессор Пайпер отклонилась назад и скрестила руки на груди:
– Я больше не буду обсуждать с тобой фанфикшен.
– Хорошо, – шепнула Кэт.
– Но наш разговор еще не закончен. – (Кэт вновь тяжело вздохнула.) – Боюсь… боюсь, ты так и не сможешь раскрыть то, на что способна… что ты и я не увидим тех чудес, которые таятся в тебе. Ты права, ничто из сданного тобой в прошлом семестре не сравнится с романом «Саймон Сноу и Наследник Мага». Но у тебя такой огромный потенциал. Твои персонажи столь живые, Кэт, что вот-вот спрыгнут со страниц.
Кэт закатила глаза и вытерла нос о плечо.
– Могу я тебя кое о чем спросить? – сказала профессор.
– Уверена, что вы и так спросите.
Женщина улыбнулась:
– Ты помогала Нику Мэнтеру с итоговым проектом?
Кэт уткнулась взглядом в угол потолка и быстро облизнула нижнюю губу. Наружу рвался новый поток слез. Черт подери! А ведь прошел целый месяц без плача.
Она кивнула.
– Я так и думала, – тихо сказала преподавательница. – Я буквально слышала твой голос. В самых лучших отрывках… – (Ни один мускул на лице Кэт не дрогнул.) – Ник – мой ассистент, он только что был здесь, кстати говоря, и он перешел в мою продвинутую группу по литературному мастерству. Его стиль… несколько изменился.
Кэт уставилась на дверь.
– Послушай, – не унималась профессор.
– Да? – ответила Кэт, не глядя на преподавателя.
– А давай мы заключим сделку? – (Девушка молча ждала.) – Я не поставила тебе оценку: надеялась, что ты придешь поговорить со мной. И я не обязана пока ее ставить. Я могу дать тебе остаток семестра на написание рассказа. Ты шла к твердой отметке «А», может, даже с плюсом.
Кэт подумала о своем среднем балле. И о стипендии. В этом семестре ей нужно было получить высшие отметки, если она собиралась здесь остаться. Шанса на ошибку не было.
– Вы можете это сделать?
– Я могу делать что угодно с оценками своих студентов. Я бог в этом маленьком мирке.
Кэт вдавила ногти в ладони.
– Можно мне подумать?
– Конечно, – жизнерадостно сказала профессор Пайпер. – Если решишься, то я бы хотела регулярно встречаться с тобой в течение семестра, чтобы обсудить твои успехи. Вроде независимой работы.
– Хорошо, я подумаю. Я… э-э… спасибо.
Кэт взяла сумку и встала. Оказавшись слишком близко к преподавательнице, опустила глаза и посеменила к двери. Взгляд она подняла, только выйдя из лифта на своем этаже общежития.
– Арт слушает.
– Так ты отвечаешь на телефон?
– Привет, Кэт.
– Почему не «добрый день»?
– Мне не нравится «добрый день». Тогда я похож на чокнутого, которому никогда раньше не звонили, поэтому он понятия не имеет, как себя вести. Добрый день?
– Как чувствуешь себя, пап?
– Хорошо.
– Насколько хорошо?
– Я каждый день ухожу с работы в пять часов. Ужинаю с бабушкой. Только этим утром Келли сказал мне, что я выгляжу впечатляюще стабильным.
– Вот это как раз и впечатляет.
– Он совсем недавно сообщил мне, что мы не можем использовать Франкенштейна в нашем заказе на «Франкенбобы», потому что он более никому не интересен. Деткам зомби подавай.
– Но они же называются не «Зомби-бобы».
– Будут, если так захочет чертов Келли. Мы продвигаем «Зомбобовые колбаски».
– Ух ты, и как ты вышел из этого «стабильным»?
– Представлял, как поедаю его мозг.
– Пап, я все же впечатлена. Эй… я, наверное, приеду домой на следующие выходные.
– Если хочешь… Только, Кэт, не беспокойся за меня. Когда ты счастлива, мне намного лучше.
– Что ж, я счастлива, когда не беспокоюсь за тебя. Симбиоз какой-то.
– Кстати, об этом… Как дела у сестры?
Насчет беспокойства папа ошибался. Кэт нравилось беспокоиться. Тогда она казалась себе инициативной, даже будучи совершенно беспомощной.
Как в истории с Ливаем.
Кэт не могла знать, увидит ли она Ливая в студгородке, зато могла переживать – может, тогда этого не случится. Что-то вроде вакцины от беспокойства. Или словно смотреть за чайником, чтобы тот не выкипел.
В голове крутилась успокаивающая пластинка: Кэт переживала, что встретит Ливая, а затем перечисляла все причины, по которым это не могло произойти.
Во-первых, Рейган обещала держать его на расстоянии.
Во-вторых, у Ливая не было дел в Центральном кампусе. Кэт убеждала себя, что Ливай посвящает все время изучению буйволов в Восточном кампусе или работе в «Старбаксе», а может, страстным ласкам на кухне с симпатичными девушками. Не было ни одной причины, чтобы их пути когда-либо пересеклись.
И все же… Кэт замирала каждый раз, когда видела светло-русые волосы и зеленую куртку «Кархарт», – или каждый раз, когда хотела это видеть.
Теперь она застыла как вкопанная.
Потому что Ливай находился не там, где должен был. Он сидел возле ее двери. Видимо, Кэт недостаточно переживала.
Ливай тоже увидел ее и вскочил на ноги. Он не улыбался. Слава богу! Она была совершенно не в духе для улыбок.
Кэт осторожно шагнула вперед.
– Рейган на занятиях, – сказала она, находясь в нескольких дверях от Ливая.
– Я знаю, – заверил он, – поэтому я здесь.
Она тряхнула головой. Жест этот мог означать «нет» или «не понимаю» – и то и другое было верным. Кэт остановилась. Живот так сильно скрутило, что хотелось согнуться пополам.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – протараторил Ливай.
– Я не хочу, чтобы ты заходил, – ответила она.
– Не страшно, я могу сказать все здесь.
Кэт обхватила свой живот двумя руками и кивнула.
Ливай сунул ладони в карманы куртки и признался:
– Я был не прав.
Она снова кивнула, подумав: «Ну и дела!» Интересно, что ему нужно от нее?
Он сильнее натянул карманы и сказал со всей серьезностью:
– Кэт, это был не просто поцелуй.