Она увидела сына и ахнула.
Жека стоял перед ней со сломанной электрогитарой.
– Парни принесли. На какой-то свалке нашли. Наш трудовик смотрел, сказал можно починить при желании. Здорово, а?
– Женька… Да зачем он тебе нужен, этот хлам… Ты бы сказал, я бы тебе новую купила…
Парень надулся и отступил.
– Купила… Хлам… Я к тебе, как к человеку, пришел, а ты… Ломает меня от тебя. Зачем они мне нужны, те, которые ты мне купишь? Я хочу сам… Свое… Чтобы своими руками… Без этих твоих денег!
– Жень! Не обижайся! Это я так… сдуру сказала. Конечно, делай как хочешь. А гитара действительно неплохая!
– Правда? – отходчивый парень уже снова улыбался. Да я на ней знаешь, что смогу! Эту, свою любимую, «Ржавые гвозди, ржавые гвозди!» – один в один сделаю!
Женькино увлечение тоже было наследственным. Да и откуда, как не от отца, могла появиться в нем эта страсть к музыке! С пяти лет он дома пел, не переставая, в шесть поступил в музыкальную школу, в этом году должен был ее окончить, и уже твердо знал, что будет делать дальше – конечно же, сколачивать группу! Нужны были только инструменты…
– А главная фишка в том, что еще мне тюнер обещали – старенький, но еще пашет! Мам, ты разрешишь нам у меня в комнате репетировать? В школе нельзя, директор запретил…
– С электрогитарами и тюнером – дома? Ох, дурачок… Лучше я завтра сама с директором поговорю, ладно?
Но парень ее уже не слышал – судя по звукам, он разбирался со своим новым сокровищем.
Почему бы ей не поучиться целеустремленности у собственного сына?
Татьяна усмехнулась и сгребла все свои сокровища в кучу.
Что ж, у нее есть возможность проверить Жекины чувства к ней.
Теперь она знает, что делать!
Глава 3
Жекины дела были и в самом деле настолько плохи, что теперь ему приходилось петь в переходе.
Старые друзья отвернулись от него, но он понимал, что во многом и сам виноват.
Вика ушла, как только после всех передряг выяснилось, что он беден. Однако при этом дамочка не постеснялась «урвать» свое: отстаивая свои права, она совершенно забыла о Жекиных, забрав себе квартиру и оставив Жену практически без жилья.
И вот теперь он был «бомж с пропиской» имел паспорт с московской регистрацией, но не имел своего угла. Он снимал комнату у двух пенсионерок и для того, чтобы оплатить ее, ему нужно было каждый день приносить из перехода немалую сумму.
До этого перехода Жека докатился не сразу. Его падение было постепенным, но неуклонным. Тогда, после Голландии, он впал в самую настоящую, глухую, беспробудную депрессию. Собственная жизнь так опостылела ему, что не хотелось больше ничего ни славы, ни песен, ни дружбы, ни любви… Любовь тоже предала его – предала как раз в тот единственный раз, когда сама осенила, наконец, своей благодатью.
Жека совершенно перестал работать, он целыми днями валялся на кровати, глядя в и глотая сигаретный дым вперемешку с водкой. Собственная жизнь казалась ему пустой и бесцельной, лучшие годы были прожиты зря… Он только сейчас вдруг со всей пронзительной остротой и горечью понял, что слава и деньги не приносят счастья… если только рядом нет тех, кто готов бескорыстно разделить с ним все тяготы жизни.
А таких не оказалось.
Илюша и Петрович махнули на него рукой и ушли, ушли и другие ребята из команды, ушла Вика… Ну, хоть в чем-то было добро от того худа, которое творилось с ним!
Однако в результате он остался один, совсем один посреди своей беспутной жизни…
Конечно, у него были любящие родители, они волновались за него, звонили каждый день…
Но это не помогало, а только ухудшало дело. В двадцать пять чувствовать себя мальчиком, зависимым от папочки с мамочкой!
В угаре и тоске Жека уже был близок к тому, чтобы подойти к окну, открыть раму и… Но мысли о родителях и остатки инстинкта самосохранения остановили его, прогоняя прочь черные намерения.
И тогда он решил уйти.
Просто исчезнуть из собственной жизни, собственного круга. Не встречаться больше с теми, на кого тошно было смотреть. Не видеть этих гадких взглядов, в которых жалость мешалась с отвращением. Изменить свою жизнь так, чтобы ничего в ней не напоминало о прошлом. Жека объявил родителям, что ему нужно отдохнуть, развеяться, поэтому он уезжает в Сибирь по приглашению одной из тамошних групп.
Родители восприняли эту идею с невероятным они рады были любому средству, энтузиазмом которое могло бы спасти их сына.
– Письма я буду передавать через наших ребят, – предупредил он. – Поэтому не удивляйтесь, что они будут без штампа.
И Жека «уехал».
Он собрал те вещи, которые уместились в один чемодан, взял свою любимую гитару и отправился на другой конец Москвы.
Он забрался в самый глухой угол столицы, полчаса на автобусе от метро – если уж менять жизнь, то менять полностью! Комнату он нашел довольно быстро – все столбы пестрели объявлениями. Оставшихся у него денег хватило на оплату за полгода вперед и на питание в первые три месяца.
И вот тут-то Жека понял, что такое жизнь простого смертного.
Ему никогда раньше не доводилось так жить ни в детстве; ни в более поздние годы…
Толкучка и давка в транспорте, один магазин на весь микрорайон, грязный подъезд с выбитыми стеклами – все это Жека впервые «попробовал» в 25 лет! Он страдал от этих непривычных неудобств, в то время как люди вокруг него казались вполне счастливыми и довольными…
Ему нужно было найти себе работу, он перепробовал многое, прежде чем понял, что за одну свою ноту раньше получал в десять раз больше, чем за месяц работы почтальоном или дворником!
Ему было тяжело, очень тяжело. Он никак не мог приспособиться к этой своей новой жизни. Тяготы быта давили на него, как никогда. С горечью он начал понимать, что если бы он начинал с такого, если бы ему пришлось пробиваться на сцену самому, с трудом, с борьбой, то он бы гораздо больше ценил то, что имел и с чем так легко смог расстаться…
Он регулярно писал родителям – и это была единственная ниточка, связывающая его с прошлым. Письма он сам привозил к ним домой и опускал в почтовый ящик…
В тусовке быстро забыли его, как забывают всякого, кто не мельтешит ежедневно перед глазами. Он читал о собственном исчезновении в журналах – сначала это было забавно, а потом – горько, потому что уж слишком скоро его имя исчезло со страниц…
Однако публика не забыла его. Он попробовал петь в переходе и имел успех. Люди останавливались, слушали его, подпевали… Да, песни вот это и был его капитал! Теперь они в буквальном смысле кормили его – он понял, что в переходе, по крайней мере, действительно может заработать хоть что-то.
И вот уже несколько лет он каждый день приезжал в этот переход, чтобы с утра до позднего вечера петь. Это хоть как-то спасало от одиночества, по крайней мере, вокруг всегда были люди, много людей…
Но лучше ему от этого не становилось.
Настал момент, когда он понял, что дело не в том, где он живет и с кем общается, а в нем самом. Что, если он хочет изменить свою жизнь, он должен измениться сам. А на это у него не хватало ни желания, ни воли…
Черные птицы мыслей о самоубийстве вновь закружили у него над головой.
Ему тридцать один год, и он был никто. Ничтожество без семьи, без друзей… Неудачник без настоящего и будущего… Пустое место, отброс. нищий… Несколько песенок – вот и все, на что он оказался способен в этой жизни…
В этот день он решил закончить свою певческую карьеру, а вместе с ней – и все остальное.
Он пел в переходе в последний раз.
Глава 4
Жека открыл дверь своей комнаты, бросил на кровать гитару и задвинул шторы. Почему-то ему казалось, что то, что он собирался осуществить, нельзя было делать при дневном свете – а этот вечер, как назло, выдался таким ярким и солнечным.
Он вытащил из кармана шляпу и опрокинул ее содержимое на стол: нужно было пересчитать деньги и отдать старушкам. Смешно – через два часа его уже не будет, а он сидит и скрупулезно подсчитывает мелочь!
Среди монеток ему попалась какая-то вещица – сначала он отбросил ее – мало ли чего кидают ему в шляпу! Жвачку, пробки от бутылок и даже пивные банки – он уже привык к этому мусору.
Однако это было что-то другое. В полутьме он не мог как следует разглядеть, ему пришлось подойти к окну и отдернуть шторы.
Яркий луч света брызнул ему в глаза – на ладони его лежало, переливаясь и нежно мерцая разноцветными бликами, маленькое колечко с опалом…
Сердце Жеки остановилось, а потом бешено забилось. В груди что-то вспыхнуло, обдавая жаром. Это колечко было ему чем-то знакомо, но чем… Откуда он знает его? Почему от этой вещицы на душе у него стало светлее? Он не в первый раз находил у себя в шляпе что-то подороже тех монет, которые ему обычно бросали. Один раз это были даже дорогие часы… Однако прежние находки не вызывали у него такого потепления в сердце…
Он вертел кольцо пальцами, попытался даже примерить его, но это не помогло. Память молчала.
В конце концов Жека положил загадочную находку на подоконник, поклявшись себе отгадать эту загадку.
И тут же, опомнившись, ругнул сам себя – когда? Когда он собирается это сделать, ведь у него больше не будет времени!
Нет, будет! То, что он задумал, можно отложить… На день, на два. Какая в конечном счете разница! У него появилось дело, и он должен его закончить.
О том, с чем связано кольцо, Жека вспомнил поздней ночью, перед самым сном. Он уже почти заснул, когда перед его мысленным взором ярким светом вспыхнула картина: он протягивает коробочку с кольцом молодой черноволосой девушке, она смущается, краснеет… Он вспомнил эту девушку, ее звали Татьяна Ильинична, и с ней была связана едва ли не лучшая неделя его жизни! Да-да, целую неделю он провел вместе с этой незаметной девушкой, которая вначале показалась ему значительно старше своих лет. За эту неделю он создал один из лучших своих дисков. А какие пирожки она пекла! Вот только потом она куда-то так неожиданно исчезла… Жека вспомнил, как первое время после ее ухода не хватало ему этой девушки. С приходом Вики в доме и в его душе опять поселился бардак…