аружу по живому.
– Может, – прошептала она Трою прямо в губы, дрожа всем телом – то ли от предвкушения, то ли от отчаяния, – это все еще возможно.
А потом она поцеловала его сама. Джо не то спасала друга, не то спасалась сама. И та страсть, с которой Трой отвечал на каждое ее движение, заставляла ее хотеть большего. Поэтому она не противилась, когда он стащил с нее кардиган и футболку, когда его руки гладили ее холодную кожу, напоминая о других руках, других прикосновениях. Джо старалась не думать, не сравнивать, не вспоминать, а лишь отдавать всю ту любовь, что так и осталась нерастраченной, непринятой.
Трой не знал, откуда в нем столько огня, столько страсти, словно в его руках была совсем другая девушка. Он помнил тот – другой – вкус, но отчаянно и обреченно наслаждался новым. Они с Джо, возможно, действительно подходили друг другу, могли бы стать идеальной и счастливой парой. По крайней мере, здесь, на этом ковре, в паутине поцелуев и страсти, все казалось реальным.
Пока по гостиной не разнесся заливистый смех.
Они моментально отскочили друг от друга. Джо схватила футболку Троя, чтобы прикрыться, боясь даже посмотреть в сторону двери. Там мог стоять только один человек.
– Всю жизнь боялась, что это случится, – Скай не могла перестать смеяться, но все в комнате знали – это начало истерики. – А вы меня дурой называли, что я ревновала… Но не прошло и недели, как вы устроили оргию в нашем доме. Бывший парень и бывшая подруга. Господи, какая пошлость!
Оправдываться не было смысла. Как бы плохо ни поступила Скай, они сейчас выглядели еще отвратительней. А приди она парой минут позже, все было бы хуже. Для всех.
Скайлар присела к подбежавшему Бретти, погладила его и еще раз посмотрела на тех, кого еще недавно считала самыми близкими людьми в мире. Она ехала сюда, чтобы исправить то, что натворила, только ничто не нуждалось в исправлении. Кроме ее собственных иллюзий.
– Я заеду за вещами, когда вас не будет – вот это все ни разу не возбуждает. Сбросьте сообщение, о’кей?
Она почти вышла из дома, но обернулась – в глазах блестели слезы. Или Джо просто показалось?
– Совет на будущее: если сменил девушку, не забудь сменить замки в доме.
Дверь хлопнула очень громко, но Скай все казалось, что взорвись дом полностью – этого оказалось бы мало. Чтобы показать, как ей больно. Чтобы они поняли, что натворили! Она не хотела думать, не хотела верить тому, что видела минуту назад. Едва сев в машину, Скай нашла нужный чат и сбросила сообщение, не давая себе возможности обдумать подобное решение.
Через полтора часа вот по этому адресу. Другого шанса не будет – так что жду тебя там без опозданий.
И пусть весь мир идет к черту, раз уж он начал этот путь. Ей не о чем жалеть, не в чем сомневаться – все вокруг сломалось, она сама сломалась. А у таких нет ни тормозов, ни чувств, ни вины.
Глава 4#не_я
Мы не те, кем привыкли быть.
Мы не те, кем привыкли быть.
Мы всего лишь два призрака на нашем месте.
Пытаемся вспомнить каково это, когда бьется сердце.
Дверь за Скай хлопнула слишком громко. Словно отрезала их прошлую жизнь, где Трой все еще был ее парнем и они с Джо никогда не переступали черту.
Келлет хотел броситься следом, но что он мог объяснить? Подтвердить очевидное? Умолять о прощении после того, как сам разорвал отношения?
– Отвратительней ситуации и не придумаешь, – пробормотала Джордан. Она машинально одевалась, стараясь не смотреть на Троя. – Послушай…
– Джордан…
Неловкость была такой огромной и ощутимой, что вполне сошла бы за декор гостиной или новый предмет мебели. Они столько лет дружили, а тут почти переспали. От отчаяния. От боли и безысходности. И были застуканы именно Скай.
– Она поймет?
– Это же Скайлар, Трой. Можем попробовать объясниться… Через год-другой. В бронежилетах и касках.
– Черт.
Хотелось от злости и досады швырнуть бокалы в стену, избить кого-нибудь, да только ведь виноват он сам – не на ком выпускать пар. Не на Джордан же, которая застыла от осознания произошедшего.
– Это было ошибкой, – банальней фразы не существует, но вся эта ситуация была настолько клише, что тут нечего было портить стандартными репликами.
– Я бы сказала – дурацкой попыткой забыться. И, к счастью, неудавшейся.
Как им могло казаться, что все наладится, едва они поцелуют друг друга? Что смогут быть счастливы вместе – иллюзия рассеялась вместе с ароматом духов Скай. Остались пустота и горечь.
– Ты же не прикроешься работой, чтобы больше со мной не видеться? – Трой впервые прямо посмотрел на Джо, ожидая ответа. Именно так и бывает: неловкость порождает отдаленность, отговорки и неотвеченные звонки, а потом вы случайно сталкиваетесь в супермаркете и даже не можете посмотреть друг другу в глаза.
– Ну, я вполне могла бы так поступить. Но сейчас не те обстоятельства, чтобы разбрасываться друзьями. Особенно такими, как ты.
– Мы идиоты, Джо, – Трой подхватил свою футболку, но надевать не стал – просто положил на колени. Что бы они ни говорили, по крайней мере, этим вечером все не могло быть как раньше. Он передал ей бокал с вином, чтобы хоть чем-то занять и себя, и ее. – За наш окончательный провал?
– А я думала, что хуже уже и быть не может.
Каждый из них понимал, что, как бы Скай ни была виновата, она не заслужила такого двойного предательства. Тем более она и правда всю жизнь боялась того, что однажды Трой уйдет к Джо. Потому что «подруга, ты – спокойнее, надежнее, лучше меня». Надежда на то, что все как-то образуется, теперь казалась глупой и безосновательной. Они разрушили все до основания. И с этим придется как-то жить. И им двоим, и Скайлар, которая сейчас ехала на встречу с тем, кого поклялась не видеть. Но раз Джо могла предать их дружбу, то и она вполне может провести время с ее врагами. И раз Трой так быстро нашел ей замену, то и она позволит себе великолепную ночь с другим.
В мотеле ее ждал номер, снятый на имя Адама Рокстера.
Эмма проснулась разбитой. Сон, конечно, отличное средство, чтобы сбежать от проблем и успокоиться, но всегда нужно просыпаться. Обычно говорят, что люди вырываются из кошмара, но Эмма отчетливо понимала, что, открывая глаза, она в этот самый кошмар возвращается. Вот бы уснуть, а проснувшись, обнаружить, что не за кого переживать, не перед кем испытывать вину и плакать больше не хочется. Но такое бывает разве что… такого даже в сказках не бывает, так что Эмме пришлось разлепить опухшие от слез веки и подняться с кровати. Судя по тишине за стеной, Джо все еще не было дома. Вина тут же раскрыла свои объятия, нашептывая, что Эмма всегда портит жизнь сестре и лучше бы ее вообще не было. От этих назойливых мыслей хотелось кричать: просто стоять посреди комнаты и орать, пока голос не охрипнет, пока воздух в легких не закончится и сил держаться на ногах просто не останется. Эмма скользнула взглядом по лекарствам – вот оно, спасение. Можно просто принять несколько пилюль и не чувствовать всего этого. Быть спокойной и равнодушной. Так хотелось отмести к черту утренние резолюции и побыть слабой, больной – им ведь все можно, им все прощается. Только простит ли она сама себя после этого? Сейчас вся жизнь напоказ, и главное, чтобы мир и окружающие тебя приняли. Но сложнее всего с собой – это только говорят, что с собой можно договориться. Нельзя. Не простив себя, не приняв, не сделав так, как велит твое нутро, никакие окружающие и их одобрение тебе будут не важны. И Эмма не была готова снова пойти на сделку с совестью, ведь потом будет еще хуже.
Она спрятала таблетки в стол – с глаз долой, – накинула на плечи теплый свитер и спустилась. Ее немного знобило – то ли после сна, то ли от неимоверной усталости. Мама что-то готовила на кухне, отца, как и Джо, нигде не было видно.
– Милая, ты проснулась?
Противный внутренний голос добавил окончание «а я так надеялась, что ты не проснешься», но Эмс быстро стряхнула с себя эти мысли – это всего лишь последствия срыва. Мама никогда так не подумает, никогда.
– Прости, что ты все это видела… – Эмма села за стол, машинально разворачивая обертку еще теплого маффина. – Я не знаю, что на меня нашло. Просто так много всего произошло, и мне так жаль, что я вас всех побеспокоила.
– Эмма, ты ни в чем не виновата, – мама смотрела на нее с такой любовью, но она чувствовала, что та подбирает слова, чтобы снова не спровоцировать приступ. – Только прошу, если тебе станет плохо – скажи мне. Если тебе грустно или одиноко – поговори со мной. Знаешь, вы с Джордан…
– Мама, – Эмма отряхнула крошки с губ, – Джо ни в чем не виновата. Ей тоже сейчас несладко.
– С чего это?
– Вспомни себя в нашем возрасте, – Эмма так старалась говорить спокойно, не казаться нервной, чтобы не волновать маму еще больше. – Это всегда проблемы, вопросы, эмоции. И она правда не виновата, это я… Я виновата во всех бедах, всегда была катастрофой, за которой нужно смотреть, решать проблемы…
– Даже не думай так, дочка! – Мама хотела обнять ее, но Эмма так явно отшатнулась, что та опешила и остановилась.
– Это не… Я просто…
– Все хорошо, – мама натянуто улыбнулась, но в глазах у нее заблестели слезы. Эмма не хотела ее обижать и уж тем более отталкивать, но она испугалась того, что расслабится, расплачется и снова все испортит. Так сложно быть сильной, когда тебя жалеют. Особенно мама.
– Прости. Можно я поем у себя в комнате?
– Конечно, милая. Возьмешь пару маффинов с собой, да?
Эмма составила тарелки на поднос, захватила мамину выпечку, постаралась улыбнуться как можно убедительней и пошла наверх. Она снова все испортила. Хотела как лучше, но даже короткий разговор с мамой не смогла пережить без того, чтобы не возненавидеть себя.