— О, это замечательно! Дети — самое лучшее, что есть в жизни, верно?
— Верно. Только иногда хочется сбежать на необитаемый остров, — честно ответила она. Шакир расхохотался.
— Жаль, что вы не привезли их с собой. Аян обожает играть с другими детьми, им было бы весело! Сколько им лет?.. — он принялся забрасывать ее вопросами, и Анюта в который раз поразилась, насколько нежное и трепетное отношение в Индии к детям, и как же сильно любят своих малышей местные отцы.
В библиотеку величаво вплыла Гаятри. Мило поздоровалась с Анютой и Аманом, как со старыми знакомыми. Она была одета в великолепную лехенгу-чоли** из тяжелого небесно-голубого шелка, украшенную драгоценными камнями и ручной вышивкой из золотых и серебряных нитей.
— Очень красивый наряд, — искренне произнесла Анюта. Гаятри улыбнулась и благодарно кивнула, поясняя:
— Мы приглашены сегодня вечером на свадьбу.
— Поехали с нами? — предложил вдруг Шакир, обращаясь к Анюте и Аману.
Чуть не умерев от шока (он что, спятил?!) и восторга, Анюта все же призвала на помощь всю свою рассудительность и нашла силы вежливо отказаться:
— Ну, что вы… это неудобно.
Но Гаятри неожиданно поддержала затею супруга.
— Это свадьба близкого нам человека, замуж выходит дочь моей старой подруги. Они будут только рады.
— Это действительно неловко… — с сомнением шепнула Анюта Аману. Но тот, похоже, не особо удивился приглашению.
— Да ладно тебе! Расслабься. На наши свадьбы обычно приглашают от пятисот до тысячи гостей. Не думаю, что лишняя пара человек кому-нибудь помешает… а вот у тебя появится уникальная возможность погулять на настоящей индийской свадьбе!
— Поехали-поехали, — оживленно произнес Шакир, видя, что Анюта все еще колеблется. — Вам потом будет, что рассказывать детям!
Видимо, наличие у Анюты многочисленного потомства окончательно растопило холодок в его сердце, и русская гостья безоговорочно стала для него "своей".
— Дорогой, иди переоденься, — мягко попросила мужа Гаятри. — И… сделай что-нибудь со своими волосами.
— Ну почему нельзя ходить на свадьбы просто в футболках, — с шутливой досадой застонал он.
___________________________
* Фир се (phir se)! — Еще! (хинди)
** Лехенга-чоли — традиционный праздничный наряд индийских женщин, состоящий из юбки, блузы и накидки.
Глава 4
23 февраля 2007 года, пятница
Мумбаи
Прощание в аэропорту вышло скомканным: Анюта всю ночь промучилась от расстройства желудка. Да-да, она была в своем репертуаре — еще ни один день в Индии не проходил у нее абсолютно гладко и идеально, без сучка и задоринки. На свадьбе она переела сочных ароматных кебабов, приготовленных в углях на гриле — вот и расплачивалась теперь за свое обжорство. Но, черт возьми… кебабы того стоили! Они были божественны… А еще ананасовая халва, о, эта пища богов!
Да и сама свадьба была великолепна. Практически как в кино! Все действительно пели и танцевали, и какая-то девушка даже вытащила Анюту за руку на танцпол, чтобы она присоединялась к веселью. Анюта, в свою очередь, от смущения потянула за собой Амана, и свадебные фотографы радостно делали снимок за снимком.
— Завтра наши с тобой совместные фото появятся в газетах. Все таблоиды напишут, что мы любовники, — доверительно сообщил Аман, наклонившись к ее уху. Анюта чуть не умерла.
— С какой стати?!
— Ну, я все-таки персона не совсем безызвестная… — скромно улыбнулся он. — Вот, впервые появился на публике с особой женского пола… что они еще могут подумать?
— Слава богу, мой муж не читает индийских газет, — усмехнулась она.
Невеста была красавицей. Ее роскошный свадебный наряд весил не менее десяти килограммов, а уж количество золотых украшений и вовсе тянуло на центнер, как показалось Анюте. Множество звенящих браслетов, массивные серьги, украшения на лоб и волосы, кольцо в носу… Руки и ноги счастливой новобрачной были затейливо расписаны хной.
Свадебная процессия жениха, именуемая "барат", явилась к месту церемонии под стук барабанов и всполохи фейерверков. Сам жених величественно восседал на белом коне. Лицо молодого занавешивали гирлянды из живых цветов, а голову венчала ярко-красная чалма. Анюта едва успевала снимать все это экзотическое великолепие на свою "мыльницу".
Ей очень понравилось, что никто из приглашенных гостей не кидался с восторженными воплями на Шакира, хотя среди этой огромной толпы не было ни единого человека, который не узнал бы знаменитого актера. Люди на почтительном расстоянии фотографировали Кхана, с робкими улыбками говорили ему "хелло", "намасте" или "ассаламу алейкум", наблюдали со стороны, но не лезли в личное пространство. Шакир был невероятно отзывчив к вниманию в свой адрес: обнимался со знакомыми и друзьями, похлопывал мужчин по спине и по плечам, смеялся и балагурил, даже потанцевал немного вместе со всеми, когда прибыл "барат". Он был такой простой, такой открытый для всех… Анюта вспомнила высказывание одного из известных индийских режиссеров о Шакире: этот человек ежегодно попадает в список самых богатых и известных людей планеты, но может сидеть в уличной забегаловке и спокойно есть рис пальцами с пальмового листа, общаясь при этом с обслуживающим персоналом, как с закадычными друзьями.
Да, теперь, глядя на веселящегося и отплясывающего Шакира, она готова была в это поверить. И при всем том, он не позволял никому вести себя по отношению к нему панибратски, никому и в голову бы не пришло усесться ему на шею. Он был не один из них — он был Шакир Кхан. Король Болливуда. Эта харизма и энергетика чувствовалась и принималась беспрекословно абсолютно всеми. Он действительно был как солнце… а они — все остальные — вращались вокруг него.
Анюта была счастлива. Как же хорошо она сделала, что приехала! Как чудесно все получилось! И дело даже не в том, что ей удалось осуществить свою мечту и познакомиться с любимым артистом, и не в совместной фотографии, которая осталась у нее после этой свадьбы, и даже не в трогательном поцелуе Шакира в щечку на прощание и приглашение еще раз приехать в Индию — "на этот раз вместе с детишками".
Нет, нет. Поездка подарила ей гораздо больше. Новый опыт. Новые впечатления. Новые открытия. Новую себя… И новых друзей. По крайней мере, одного друга — так уж точно. И звали его Аман Зафар.
Именно Аман вызвался проводить ее в аэропорт. Именно Аман вручил упаковку таблеток от поноса — на случай, если живот вдруг вновь прихватит в самолете. И Анюта даже не чувствовала смущения или неловкости. Именно Аман давал ей шутливые напутствия перед полетом и от всей души желал, чтобы больше она не теряла свой багаж и вообще не влипала ни в какие истории. Именно Аман повез ее утром по магазинам, чтобы она успела накупить подарков своей семье перед возвращением в Россию.
Для семьи Зафар Анюта оставила коробку российских шоколадных конфет, захваченную с собой по какому-то наитию в качестве сувенира или гостинца, и вот так кстати пригодившуюся. Нет, конечно, этого было ничтожно мало, чтобы отплатить за теплоту, добро и заботу, которыми окружила ее эта невероятная семья. Поэтому Анюта твердо решила отправить им посылку, когда вернется домой — с шоколадом, зефиром, мармеладом и пряниками.
Разумеется, все они приглашали Анюту приезжать снова и снова — и конечно же, останавливаться у них в доме, без вариантов, их двери всегда будут для нее открыты, заверил дядя Али. Даже Имран буркнул: "Счастливого пути", пряча глаза. Очевидно, в его понимании это означало то же самое, что и "скатертью дорожка".
— Ну, давай, что ли, обнимемся напоследок? — весело предложил Аман, заметив, что она косится на часы. — И пойдешь на регистрацию, так уж и быть, я тебя отпускаю.
Она с готовностью бросилась к нему на шею и замерла в его крепких объятиях.
— Я буду по тебе скучать…
— Я тоже, — усмехнулся он. Когда Анюта, махнув ему на прощание рукой, двинулась к стойке регистрации, он вдруг окликнул ее:
— Эй, Анья!
— Да? — она обернулась.
Взгляд Амана был лукав и нахален.
— А найди мне там где-нибудь у себя русскую невесту, а? — попросил он.
Часть 1
Москва
Катрин прождала Вальку всю ночь. Подруга просто не брала трубку, хотя звонки на ее телефон поступали исправно. Видимо, как обычно, отключила звук… во всяком случае, Катрин надеялась именно на это: верить в то, что с Валькой могло случиться что-то плохое, отчаянно не хотелось.
Катрин послала ей кучу эсэмэсок — сначала гневно-возмущенных, потом встревоженных и, в конце концов, отчаянно-паникующих, но от подруги по-прежнему не было вестей.
"Зря, наверное, я уехала и бросила Вальку одну", — в раскаянии корила себя она. Хотя, положа руку на сердце, чем бы Катрин могла помочь, в случае чего? Да даже если Вальке ничего всерьез не угрожало — что делала бы там Катрин, если бы осталась? Только маячила бы, как бельмо на глазу, мешая милующейся парочке. Может, надо было для них еще и свечку подержать? Это было уже слишком, даже если учесть, что к Кириллу она вроде как остыла…
Поколебавшись немного и потерзавшись угрызениями совести, Катрин написала сообщение Саше. Если он спит — ничего страшного, завтра прочитает. А если не спит — может, хоть ему удастся ее немного подбодрить…
Парень моментально откликнулся на ее эсэмэс. Она вкратце обрисовала ему ситуацию с Валькой, и Саша заверил, что с подругой наверняка все в порядке, просто немного загуляла.
В итоге они переписывались до самого утра — до тех пор, пока у солдат-срочников не началась побудка. Катрин было страшно неловко за то, что она не дала парню выспаться, но после их общения ей и правда стало легче.
В восемь часов утра пришло скупое сообщение от Вальки:
"Скоро буду".
Катрин дико разозлилась на непутевую подружку: надо же, жива, здорова, просто игнорировала ее всю ночь напролет! Она была страшно сердита и теперь с чистой совестью мысленно крыла Вальку последними словами, костеря ее на чем свет стоит.