Однако лифт стоит на месте и никуда не собирается. Сашка тыкает в кнопку, закрывающую двери принудительно. Двери послушно закрываются. Лифт остаётся на месте. Сашка снова нажимает на цифру «семь». Лифт не двигается.
— Заклинило его, что ли? — ворчит Сашка. — Ну давай ещё раз. Открыть дверь. Закрыть дверь. Седьмой этаж. Ну? И чего?
Всеволод Алексеевич приоткрывает один глаз. Хмыкает. Вздыхает. Открывает второй глаз. Достаёт из кармана карточки-ключи. Наугад проводит ими вдоль кнопок, в ту же секунду лифт дёргается и начинает подниматься. У Сашки отвисает челюсть.
— Что ещё за фокусы?
— Там где-то датчик должен быть. Посмотри молодыми глазками.
Сашка присматривается. Ниже кнопок табличка, на английском, о том, что надо приложить карту, дабы привести лифт в действие.
— Потрясающе! А сказать на ресепшене не надо было?
— Да сказали, наверное, мы же не слушали.
— А как вы догадались?
— Уже бывал в таких отелях. Что, Сашенька? Мамонт оказался слишком продвинутым?
— Я не говорила, что вы мамонт! Я сказала, что вы дракон! С вредным характером. Приехали, выгружайтесь.
— На себя бы посмотрела, невеста дракона. Прямо сама кротость и невинность.
— Ну, уже давно не невинность, конечно. Но вполне себе кротость. О, у нас приличный номер, ну надо же!
Сашка распахивает дверь и обозревает владения. На сей раз всё чинно-благородно: кровать двуспальная, широкая, с кучей подушек. Телевизор большой и плоский. На столике чайник, чашки, пакетики с чаем, даже конфеты лежат. В ванной комнате душевая кабинка без порога, на раковине банные принадлежности, рядом два халата висят.
— Какие у нас планы на вечер? Вы голодный? Сходим куда-нибудь поесть или в номер закажем?
— В номер и попозже, — Всеволод Алексеевич, как всегда, первым делом снимает покрывало и плюхается на постель. — У меня ещё твой гамбургер поперёк горла стоит. Из чего эту гадость делают?
— Из гадости, — усмехается Сашка. — Ну тогда я раздеваюсь.
— Совсем? — заинтересованным тоном тут же уточняет Туманов.
Сашка качает головой. Вот еле живой же с дороги, а туда же.
Пока Всеволод Алексеевич изучает местный ассортимент каналов, довольно обширный, к его огромному удовольствию, Сашка раскладывает свои и его вещи. Раньше он всё время ворчал, мол, меньше раскидаешь — быстрее соберёшься. Но потом признал, что гораздо удобнее, если бритва и зубная щётка в ванной, а не в чемодане, откуда их надо каждый раз доставать, а чашка и лекарства на тумбочке, особенно если понадобились ночью. К тому же сборами теперь занимается Сашка, а не он, так что все претензии сошли на нет. А Сашке хочется, чтобы в гостиничном номере ему было уютно, как дома. Поэтому тащит с собой не только бритвенные принадлежности, глюкометры и таблетки, без которых не обойтись, но и любимую термокружку, и домашние футболки, хотя в ванной висят халаты, домашние тапочки с задниками, в которых ему удобнее хромать — с ног не сваливаются, и даже ночник в этот раз прихватила. Не их легендарную Спасскую башню, конечно, тот слишком большой. Специально купила дорожный, маленький, на светодиодах. Чтобы сокровище не билось в стены в поисках туалета, пугая её и расстраивая сам себя.
— Пойду-ка я душ приму, — вдруг сообщает Всеволод Алексеевич, поднимаясь. — Что-то после дороги все мышцы сразу ноют.
— Парацетамол дать?
— Вот сразу ты за таблетки, — ворчит он. — Просто под горячей водой постою, расслаблюсь.
Сашка хочет напомнить, чтоб не устраивал парилку, оставил открытой дверь, но вовремя затыкается. А потом она удивляется, почему дракон время от времени огнём дышит. Да на его месте Сашка бы уже всю деревню к херам спалила. Он прав, принцесса из неё так себе. Занудненькая.
Через пять минут он выходит из ванной комнаты. В полотенце на бёдрах, с сухими волосами и озадаченным лицом.
— Что случилось?
— Горячая вода не включается.
— В смысле не включается? Её нет?
— Я не знаю. Кран какой-то мудрёный. Только немножко поворачивается, чуть тёплую делает. А дальше никак. Нет, ну я могу с силой, конечно. Но он сломается, я думаю.
Сашка даже не сомневается, что если Всеволод Алексеевич что-то с силой сделает, то оно сломается. И идёт в ванную комнату вместе с ним.
— Ну, показывайте.
Всеволод Алексеевич поворачивает кран до упора. Из крана идёт тёплая вода. Сашка в такой бы помыться могла, но очень быстро и без удовольствия. А Всеволод Алексеевич попариться хотел, расслабиться. Кран и правда мудрёный, кругленький, с крупной надписью «эко». Эко-режим, надо полагать. Это такой режим, при котором всё вроде бы работает, но очень хреново. Их однажды таксист вёз, тоже про эко-режим расхода топлива рассказывал. Мол, в машинах для европейцев он по умолчанию установлен, в итоге лошадей под капотом три табуна, а ездит иномарка хуже, чем наши самые убитые «жигули». Ну и приходится нашим умельцам евромашинки перепрошивать. Вероятно, тут та же история. Но кран — не машина, бортового компьютера не имеет.
Сашка крутит кран в разные стороны, пока не замечает кнопку на внутренней стороне. Нажимает, и кран проворачивается дальше. Из смесителя льётся нормальная горячая вода.
— Кнопочка, Всеволод Алексеевич. Отменяет эко-режим!
— Господи! А предупреждать? Хоть бы объявление писали!
— Для старых драконов? — хмыкает Сашка.
— И вредных принцесс. Ты тоже не сразу разобралась, заметь.
— Но разобралась! Так что один — один! Всё, купайтесь на здоровье.
— Присоединиться не хочешь?
— Вы вроде расслабиться собирались, а не напрячься? В отдельных местах, — парирует Сашка и выходит из ванной комнаты.
А то она не знает и не чувствует, когда у него настоящий интерес, а когда дежурный, наигранный. Вот только в ванной комнате и не хватало, ага. На скользких поверхностях.
Пока он купается, Сашка предаётся любимому занятию во всех поездках — сидит на подоконнике и любуется ночным городом. Подоконник широкий, окно огромное, плавно переходящее в потолок. Второй свет, так это, кажется, называется. Утром, наверное, будет чересчур светло, надо на ночь шторы задёрнуть, а то не выспятся оба. Или наоборот, не задёргивать. Пусть в дополнение к ночнику ещё рекламные вывески в окно светят. А то Сашка до сих пор вздрагивает, вспоминая, как он прошлый раз туалет искал.
— И чем ты тут любуешься?
Всеволод Алексеевич выходит в белом гостиничном халате на голое тело и тапочках, привезённых из дома, мокрые волосы зачёсаны назад — фены он не любит и лишний раз старается не пользоваться, предпочитает сохнуть естественным путём. А Сашка любит его с такой вот причёской. Совсем седой стал, уже не перец с солью, уже просто соль. Красивый…
— Так что красивого ты нашла в местном пейзаже? Вот тот облезлый фасад или разбитую дорогу, где дыр больше, чем асфальта? Слезай с окна немедленно. Меня нервирует твоя привычка.
Сашка послушно сползает с подоконника, перебирается на кровать, где уже разлёгся Туманов.
— Просто красиво. Ночь, огоньки. Сидишь себе в уютном номере и наблюдаешь за городской суетой.
— Какая суета, Сашенька. Девять вечера. Ещё полчаса, и здесь все вымрут. Это же тебе не Москва, здесь даже рестораны в десять закрываются. И ничего там красивого нет.
— Вам просто неинтересно, потому что вы тут сто раз были, наверное. А для меня новый город, новые впечатления. Мы же успеем завтра немного погулять перед концертом? С утра?
Всеволод Алексеевич качает головой.
— Погулять-то успеем. Ничего ты у меня, слаще морковки, не пробовала. Надо свозить тебя за границу, показать Европу, что ли.
Они оба замолкают и, похоже, думают об одном и том же. О том, могут ли позволить себе подобное путешествие. Дело не в деньгах, конечно же, а в его здоровье. Но чем, спрашивается, поездка в Тулу с концертом тяжелее поездки в Прагу или даже Париж? Без концерта, с комфортным перелётом, со свободным графиком, когда им никуда не надо к определённому времени. Если не брать никаких экскурсий, а просто поехать, своим ходом. Гулять, когда у него будет хорошее настроение и самочувствие. А если не будет, так с ним и в номере проваляться для Сашки в радость. Лишь бы рядом.
— Я бы уже чего-нибудь пожевал, — задумчиво сообщает Всеволод Алексеевич. — Где у них тут меню рум-сервиса?
Сашка оглядывается по сторонам, но никаких бумажек не обнаруживает. Заглядывает в ящики всех тумбочек, даже в платяной шкаф — ничего.
— Вот вам и пять звёзд, Всеволод Алексеевич. Уж рум-сервис сейчас везде есть, ну кроме хостелов, может быть. Придётся вам сушить волосы и одеваться, пойдём искать обычный ресторан.
— Ни за что, — фыркает Туманов. — Я только согрелся и расслабился, никуда я не пойду. Пошлю вредную принцессу в магазин, добывать старому больному дракону колбаску и кефирчик.
Сашка выразительно выгибает бровь, демонстрируя, что она думает по поводу колбаски с кефирчиком вместо ужина, и тут замечает прилепленную на стол наклейку с qr-кодом.
— А это ещё что такое?
Она тянется за телефоном, наводит на наклейку камеру.
— Хм. А вот вам и рум-сервис. По коду приложение открывается, а тут меню. И звонить никуда не надо, сразу в телефоне можно всё заказать. Удобненько!
— Кому? — фыркает Всеволод Алексеевич. — Я бы в жизни не догадался. Это только вы, молодёжь, в телефонах живёте. Ну давай, заказывай.
Меню приятно отличается от Верхних Елей, Сашка без труда находит подходящую еду для Туманова. Себе традиционно берёт то же самое, чтобы дракона не нервировать. Хотя он уже само благодушие. Лежит себе, телевизор смотрит, салат с тунцом жуёт. Идиллия. Ещё бы не требовалось завтра концерт работать, совсем хорошо было бы.
Прежде, чем улечься, Сашка выносит грязную посуду за дверь.
— Повесь там табличку, чтобы не беспокоили, — уже сонным голосом командует сокровище, закапываясь в одеялки. — Мало ли, до скольки мы завтра продрыхнем.
— С вами продрыхнешь, — ворчит Сашка. — В восемь утра подорвётесь, как обычно. А таблички тут нет.