– Замечательная идея. И где он?
– Лежит на рояле! – бойко отрапортовала бабуля. – Деточка, пройдите в комнату и найдите его, а я пока проверю краны, газ, захлопну форточки. Кстати, меня зовут Олимпиада Тимофеевна.
– Очень приятно, Лампа, – кивнула я, скинула обувь и двинулась в глубь необъятной квартиры.
– Замечательное имя! – крикнула мне вслед бабуля. – Легко запомнить! Лампа… Очень мило.
Глава 27
Обежав пять комнат и не обнаружив ни в одной хоть какой-либо намек на рояль, пианино, фисгармонию, клавесин или синтезатор, я пошла искать Олимпиаду Тимофеевну. Бабулю я нашла на кухне – пенсионерка старательно кромсала морковь, а на плите закипала кастрюлька с водой.
– Что вы делаете? – изумилась я.
– Суп сварить надо, – пояснила старушка, – Алиса придет из школы, а обеда нет.
Кто такая Алиса, осталось загадкой, но я не собиралась ее решать. Я быстро выключила горелки.
– Олимпиада Тимофеевна, вы уезжаете. Где билет?
– На рояле, душечка.
– Простите, но в вашей квартире нет никаких музыкальных инструментов!
Бабуля дробно засмеялась.
– Ох уж мне нынешняя молодежь! Не увидеть пианино! Впрочем, может, вы просто не знаете, что это такое? Грубо говоря, ящик с клавишами, белыми и черными, нажимаешь на них, и раздается звук.
Упоминать о моем консерваторском дипломе мне показалось лишним.
– Олимпиада Тимофеевна, сделайте одолжение, покажите, где стоит фортепияно, – попросила я.
– Так в спальне! – изумленно воскликнула хозяйка. – Сюда, налево.
В просторной комнате бабулю поджидал сюрприз.
– Тут одна кровать! – удивилась она.
– И шкаф, – не к месту добавила я.
– Может, дети рояль в шифоньер убрали? – выдвинула предположение старушка.
– Маловероятно, – усомнилась я, – он просто не поместится в гардероб.
– Пианино маленькое, – настаивала на своем Олимпиада Тимофеевна, – мы его на дачу легко возим. Сын берет и несет.
Понимая, что это глупо, я на секунду поверила хозяйке и пошла к трехстворчатому монстру. В свое оправдание могу сказать лишь одно: на свете существуют так называемые «будуарные» варианты музыкальных инструментов, они отличаются от обычных малыми размерами и предназначены для дам, которые способны сыграть одну несложную пьеску. Но внутри шкафа, естественно, обнаружились только вешалки с одеждой.
– Ангел мой! – вдруг закричала Олимпиада Тимофеевна. – Где мы находимся?
– В спальне, – напомнила я.
– Да! Но в чьей?
– Если учесть большое двуспальное ложе, скорее всего, вашего сына и невестки.
– Конечно, – счастливо засмеялась Олимпиада. – А пианино у Алисы! Сюда, скорей!
Чуть не упав от возбуждения, старушка резко повернулась и ринулась по коридору. Я полетела за ней и очутилась в бело-розовой детской, где, судя по игрушкам, жила девочка лет восьми.
– Пианино тут! – воскликнула бабуся.
Я окинула взглядом комнату и приуныла. Кровать, письменный стол, стул, кресло, мешок с куклами, полка с книгами, на подоконнике замок, собранный из конструктора, и никакого намека на, как выразилась пенсионерка, «ящик с клавишами». Похоже, Олимпиада Тимофеевна ошибается, в апартаментах нет пианино. Куда же бабушка дела билет? Найти небольшую бумажку в захламленной квартире практически нереально, но без проездного документа Березняк не посадят в вагон, Кирюша не получит четки, он до конца жизни будет меня попрекать, потому что я, как всегда, исполнила роль курицы, попавшей в бульон.
– Душечка, – закричала Олимпиада Тимофеевна, – берите билет!
– Где он? – вздрогнула я.
– На рояле.
– Его тут нет!
– Ох, молодежь… Не читаете книг и не знаете, как выглядит рояль, – вновь укорила меня бабуся. – Вот же оно, на полу, у полки.
Пропустив мимо ушей очередной пассаж старухи, я уставилась на пол. Ну все, или я сошла с ума, или там ничего нет.
– Неужели не видите? – ехидно осведомилась бабуля.
– Нет, – ошарашенно призналась я.
Олимпиада Тимофеевна сделала пару шагов, наклонилась, вытянула руку… Я лишилась дара речи. На мохнатом ковре стояло кукольное пианино размером чуть больше губки для обуви, сверху розовел листок бумаги.
– Ну! – торжествующе воскликнула бабуся. – Говорила ведь: рояль купили Алисе, отличная вещь, на дачу его с собой берем. Кстати, меня зовут Олимпиада Тимофеевна.
– Разрешите представиться, Лампа, – безнадежно ответила я.
– Замечательное имя! – закивала бабуся. – Запоминающееся!
Дорога на вокзал прошла без приключений, и до перрона мы добрались удачно. Олимпиада Тимофеевна, к счастью, оказалась любительницей путешествовать налегке, у нее имелась лишь одна багажная сумка, совсем не тяжелая, я спокойно ее несла. Несмотря на то что отправление было через час, состав уже стоял на пути, а около открытых дверей вагонов тосковали проводники.
– Здравствуйте, это поезд номер две тысячи сто? – вежливо спросила я блондинку в форме.
Та кашлянула.
– Нет!
– Но в табло указано: две тысячи сто отходит с пятого пути! – возмутилась я.
– Нет, – прозвучал меланхоличный ответ.
Я схватила Олимпиаду Тимофеевну за руку и поволокла ее к справочному окошку. Естественно, там клубилась очередь. В конце концов мы оказались перед стеклом, в котором было сделано несколько круглых отверстий, с той стороны сидела грузная баба в синем пиджаке.
– Поезд номер две тысячи сто с какого пути отправляется? – спросила я.
– Кхм, хр, фр, – прозвучало в ответ.
– Простите, не слышу!
– Тр, бр, др, кха, кха.
– Повторите еще раз!
– По-человечески говорю, – загремело вдруг над очередью, – тр, бр, фр… кха… кха…
– Номер пути! – завопила я, понимая, почему тетка сидит за толстым стеклом, – наверняка некоторые слишком нервные пассажиры испытывают непреодолимое желание схватить ее за горло.
– Гр, бр, фр… пять.
– Но там стоит другой состав!
– Фр, кр, дыр… кха… кха… Все вы сумасшедшие! – побагровела баба.
Я поволокла Олимпиаду назад к составу, подошла к другой проводнице и поинтересовалась:
– Поезд две тысячи сто?
– Угу, – кивнула девушка.
– Вы уверены?
– Угу.
– А почему вон та женщина сказала, что у состава другой номер?
– Угу, другой, – согласилась девица, – верно.
Я вспотела и задала следующий вопрос:
– Где ваш бригадир?
– В штабном вагоне сидит!
– Номер скажите!
Девчонка противно захихикала.
– У Сергея Степаныча его нет.
– Вагона! – заорала я.
– Так он у меня.
– Кто?
– Я при штабном стою, – пожала плечами проводница. – И чего народ такой нервный?
– Позовите свое начальство, – в полном изнеможении потребовала я.
– Серега-а-а… – сиреной завыла девушка.
Послышался топот, на перрон спрыгнул юноша.
– Что у нас плохого? – бойко выкрикнул он. – Двойники?
– Почему ваши сотрудники издеваются над пассажирами? – налетела я на него.
– Не может быть! – резво отбил подачу парень. – У нас фирменный состав, вежливость и безукоризненное обслуживание – наши принципы.
– Давайте без демагогии! – взвилась я. – А ну ответьте, какой номер у состава?
– Две тысячи сто, – отрапортовал бригадир, – Москва – Брыльск.
– Замечательно. Тогда по какой причине вон та проводница заявила, что поезд совсем другой? Безобразие! Я с пожилым человеком и багажом к справочной бегала. Немедленно накажите нахалку.
– Тамара не солгала, – заявил Сергей, – ейный вагон от другого состава, он двенадцатым идет.
– Вы меня идиоткой считаете? – обозлилась я. – Поезд-то один!
– Ну да, – закивал парень. – Сейчас объясню. Тут одна часть вагонов от две тысячи сотого, а вторая от двенадцатого – сдвоили поезд из экономии. До города Тульска он единым цугом пойдет, а там расцепимся. Двенадцатый к Вронску покатит, а мы на Брыльск. Ясненько?
– Бред!
– Не я это придумал, – зевнул Сергей. – Вы всех проводников, а не одного спрашивайте, так и разберетесь.
Я кивнула, и мы с Олимпиадой Тимофеевной пошли вдоль перрона. Девятый вагон, восьмой, седьмой… И вдруг пятнадцатый!
– Простите, – окликнула я проводника, на этот раз мужчину лет сорока, – вы на Брыльск?
– Ну… – прозвучало в ответ.
– А где шестой вагон?
– Мой пятнадцатый.
– Но он стоит на месте шестого!
– Значит, ваш после четырнадцатого, – логично заметил дядечка.
Я вновь подхватила сумку и бабушку, мы пошлепали по перрону. Двенадцатый, одиннадцатый, снова восьмой… Их что, два? Хотя, очевидно, один идет в Брыльск, а другой в Тульск! Но где же шестой вагон?
И тут я увидела здоровенную цифру «6», намалеванную на темно-зеленой двери. Но дверь почему-то оказалась закрыта, пришлось барабанить кулаком по стеклу.
– Эй! Откройте!
Никакого эффекта.
– Отворите!
Снова тишина.
– Пассажир пришел!
– Чего бесишься? – спросил толстый мужчина, подходя к нам. – Я за лапшой бегал, купил себе поесть, дорога длинная.
– Вы из этого вагона? – заликовала я.
– Ну да.
– Слава богу! Возьмите бабушку.
– На фиг она мне нужна? – изумился проводник, старательно удерживая башню из пластиковых упаковок с макаронами мгновенного приготовления.
– Прекратите грубить! Забирайте пассажира. Вы обязаны это сделать.
– Только на ходу, – заявил вдруг дядька, – не на стоянке.
Я онемела от возмущения, потом топнула ногой.
– Хотите сказать, что в шестой вагон люди вскакивают во время движения? Знаете, я встречала хамов, но вы уникальный вариант. Неужели не видите, что перед вами очень пожилая женщина! Шутник фигов!
– Сама идиотка, – беззлобно ответил проводник. – Мы вагон-ресторан!
Я заморгала.
– Но тут номер! Шестой!
– Точно, но не вагона, а ресторана, – пустился в объяснения повар, – мы шестые по пищеблокам. Пятый, например, прицепили к Морску, четвертый ушел на…
– Где шестой вагон? – взвыла я. – Не с кастрюлями, а с полками?