– Ну?
– Никуда, – выдохнул Толик.
– И то верно! – поддержала Габриэль. – Чего время терять? Все, что надо у нас и так найдется. Правда, Жанусик?
К удивлению парня, повернулась девица с чупа-чупсом и кивнула, что-то неразборчиво промычав. Так вот, кто Жанна! А обезьянку, как оказалось позже, звали Вероникой.
Девушки принялись многословно обсуждать, как и что планируют устроить вечером: шашлыки, выпивка и прочие удовольствия. Причем Жанна принимала участие только невнятными звуками. Болтали Габриэль и Вероника. Толик же и водитель – молчали. Но иногда встречались взглядом через салонное зеркало.
Незаметно город сменился пригородом. И появились мысли, как же утром добираться до универа. Прогулять? Пойти вразнос? Но это чревато приездом матери, а она и так была в прошлый раз жутко разочарована сыном. Толик решил, что в случае чего вызовет такси, заняв у Габриэль или у Жанны денег.
Автомобиль остановился у кирпичного забора с литыми воротами. Девушки тут же выпорхнули наружу. Водитель же развернулся и в упор глядя на Толика произнес:
– Ты это, зла не держи за ту драку, – а потом сдвинул капюшон.
В животе засосало. И на зубах сразу заскрипел песок. Заныли ребра, мешая ровному дыханию. Точно. Не показалось. Один из тех, кто валял Толика на берегу, пинал жестко, не обращая внимания на мольбу о пощаде, только раззадориваясь от малейшего сопротивления. Не главный, нет. Шестерка. Мелкое шакалье.
– Не держу, – отозвался Толик, сглотнув страх, как горькую пилюлю.
– Ага, – кивнул собеседник. – Я – Мишаня, если чё. На тебя Давидыч баллоны катил, но Габи ему все популярно объяснила, он сюда больше не ходок.
– А ты ходок?
Парень криво улыбнулся и дернул плечами:
– Да, мне-то чё, я с Вероникой, – и отвернулся.
Да. Факт. Похоже, сегодня придется дружить с тем, кто недавно ему бил морду. Но на другой чаше весов находилась Габриэль с ее влекущими губами и томными взглядами. Толик вздохнул и потянулся к дверной ручке.
21 Хорошо
Ярослав так хотел есть, что назаказывал столько, что столик просто ломился: и пирожки, и пирожные, и какие-то фирменные рулетики шефа. Оксана просто глаза вытаращила на все это великолепие и тихо прошептала:
– Ого!
– Угощайся, – предложил парень, с аппетитом откусывая пирожок.
– Да, меня бы и просто кофе устроил.
– Ты малоежка? – он уминал заказанное безо всякого стеснения, не боясь показаться смешным и нелепым.
Оксана улыбнулась и вскинула брови:
– Да нет.
– Так да? Или нет? – Ярослав играл словами и глазами.
Ему было просто хорошо, и он не собирался этого скрывать. Пусть видят посетители в кафе, официанты, Оксана, особенно – она. Хотелось вот прямо сейчас казаться бесшабашным, веселым, открытым, юморным. Лишь бы на ее губах светилась улыбка.
Нет, Ярослав вполне реально оценивал, что нормальная девушка вряд ли сразу после расставания со своим молодым человеком кинется в новые отношения. Но… Надежда всегда остается.
– Смотри, я очень вкусный, – говорил он за пирожок, – ты только попробуй! – Потом переключался на пирожное. – Нет-нет, не портите свой вкус этими плебейскими блюдами. Сама Мария-Антуанетта рекомендовала питаться исключительно нами, а не хлебом.
Оксана хохотала и мотала головой, как заупрямившийся ребенок.
– Она не говорила этого! Это миф.
– Да?! Я разоблачен в невежестве! – Ярослав принял скорбный вид. – Ну, хотя бы кусочек рулета?
За своими чудачествами парень не заметил, как наелся, и даже объелся. Живот надулся как барабан – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Осталось только заквакать, как жабе из Дюймовочки: «Поели, теперь пора поспать» – откинуться куда-нибудь и вырубиться на десяток минут. Усталость навалилась так неожиданно, что больше никакие шутки не приходили в голову. Он был способен только молча смотреть на Оксану.
Она сначала ответила на взгляд, а потом смутилась, машинально принялась есть пирожное, даже не запивая кофе. Ярослав наблюдал, как девушка зачерпывает ложечкой мягкий крем, воздушный бисквит, подносит ко рту и съедает. Никогда бы не подумал, что этот процесс может казаться настолько увлекательным. А когда на губах остались только крошки, и Оксана их слизнула, даже на миг задержал дыхание, как во время просмотра напряженного или особенно-романтичного момента в фильме. Ярославу до щекотки захотелось поцеловать девушку. Он с шумом выдохнул, виновато улыбнулся и, разглядев неподалеку официанта, махнул ему рукой.
А потом Ярослав и Оксана, как-то не договариваясь, отправились гулять в парк. Сначала шли рядом, иногда при движениях соприкасаясь то локтем, то рукой, то плечом. Это происходило абсолютно случайно, но было приятно. Хотелось, конечно, чего-то большего, парень даже не осознавал, чего именно, переменчивые желания крутились вокруг вихрем, заставляя улыбаться. Должно быть улыбочка выходила полубезумной – но и плевать, главное Оксана шла рядом. А потом ее ладошка незаметной мышкой скользнула ему под локоть – вроде бы так и надо.
Но когда пришлось перепрыгивать через лужу, Ярослав уже протянул руку Оксане, и дальше они пошли, как детсадники на прогулке. Смешно и мило. И совершенно плевать на накрапывающий дождик, он точно не мог испортить эту прогулку.
– Кажется, мы прогуляли пары, – мечтательно проговорила девушка.
– Кажется, да, – согласился Ярослав. – Но мы же не спекулируем этим, поэтому можно.
Она засмеялась:
– Ты так решил?
– Ну, я за правду.
– Я тоже, – согласилась девушка. – Не люблю в последнее время ложь и недосказанность. Они в итоге встают, как кость в горле. Чувствуешь свою вину, а перекладываешь ее на другого. Лучше уж начистоту.
Показалось, или сейчас Оксана поделилась чем-то личным? Ярослав глянул на нее. Девушка осталась спокойной, улыбка по-прежнему мелькала на губах. И в этот момент он осознал, что не станет расспрашивать о прошлых отношениях. Эта тема – табу. Они минули, как ушедшее время года, возможно принесли разочарование и опыт – и будет с ними. Есть сейчас. И в нем Оксана держит Ярослава за руку, прогуливая с ним оставшиеся пары.
И это настоящее ему дорого. Такое впервые, после его влюбленности в Дашу. Воспоминание повеяло ледяным ветром. Пожалуй, есть у Ярослава правда, которую лучше не скрывать. Она все равно вторгнется в настоящее.
Он вздохнул, немного нахмурился:
– У моей мамы рассеянный склероз. Поэтому я не всегда принадлежу себе.
Девушка остановилась и встала напротив, к разочарованию парня отпустив его руку, но, видимо, в качестве компенсации, тут же сложив обе ладошки ему на грудь.
– Я понимаю. Очень жаль! Давно?
– Два года, с хвостиком. Но она держится молодцом. И мы держимся: отец, сестра.
– У тебя есть сестра?
– Старшая. Алла. И теперь еще есть племянник – Егорка.
– Круто! А я одна в семье, – произнесла Оксана с легким сожалением. – Всегда говорят, что дети, которые растут единственными, бывают эгоистами. Но никто не задумывается, как им одиноко.
Пожаловалась. И Ярославу сразу захотелось ее обнять. Этот порыв он не стал сдерживать. Это же не поцелуй. В конце концов, именно объятие их свело. Теперь же можно с полным правом спрятать Оксану в кольце рук, уткнуться носом в пшеничную макушку и ощутить, как замерло время. Хорошо!
22 Целеобразование
В доме Жанны Толик нашел себе укромное местечко, где его меньше всего могли побеспокоить, вышел в сеть на смартфоне и попытался абстрагироваться от происходящего. Но минут через пять подошла Габриэль, безапелляционно выдрала из рук мобильник, со словами, что у них правило, когда они собираются компанией, весь виртуал под запретом.
– И музыку слушать нельзя? – гася в себе недовольство, спросил Толик.
– Можно, – девушка указала на современнейший музыкальный центр с целой полкой дисков, – но осторожно. Папа Жанны фанатичный меломан, если что-то не вернешь на свое место, тебе конец, – она с улыбкой провела ногтем по своей шее, а потом чмокнула парня в губы.
Он замешкался, потянулся было к Габриэль, но она уже, кокетливо посматривая, отскочила назад на несколько шагов. И это расстояние оказалось пропастью, потому что из кухни выглянула Вероника и громко крикнула подруге:
– Ну, где ты там! Не успеем же!
Габриэль вздохнула и ушла. Толику ничего не оставалось делать, как только смириться с уходом девушки, для вида подойти к полке рядом с музыкальным центром, поизучать содержимое. Парень обнаружил древнейшие альбомы, и раритетные пластинки. Интересно, последние имелись просто для коллекции или прослушивались на проигрывателе, скрытом от глаз? Так и представилось, что отец Жанны заводит патефон, настраивает иглу и погружается в мир потрескиваний и шорохов. Эстет.
Пока Толик строил из себя меломана, девчонки суетились, резали бутерброды. Хозяйка – Жанна, по праву или по характеру, парень не мог определить, вела себя немного свысока, больше меланхолично просиживала за столом и указывала, где и что взять. Габриэль и Вероника хохотали и громко рассказывали какие-то истории, действующие лица которых были известны всем присутствующим, разумеется, кроме Толика, потому что иногда вставлял пару слов и Мишаня, курсирующий туда-сюда: с комнаты в кухню, из кухни на улицу, с улицы – куда угодно.
Бойфренд обезьянки с умным видом сначала собирал мангал, потом мариновал мясо, под конец, не найдя себе другого занятия, принялся щелкать каналами в телевизоре. Общения с Толиком он избегал. Все общие темы исчерпались в салоне автомобиля – это хорошо чувствовалось, поэтому Толик не навязывался, молча уселся в кресло и «поплыл по течению».
За Габриэль он наблюдал вполглаза – в большом зеркале иногда мелькала ее аппетитная попка или целиком весь силуэт. И можно было спорить, что девушка знает об этом. Она не оглядывалась, не давала понять, что чувствует взгляд. Но… Была очень соблазнительной.
Часа через два приехали еще девушка и два парня. Вновь прибывшие в избиении Толика не участвовали. А он ведь не раз ловил себя на мысли, что Мишаня может оказаться не единственным. Пронесло. Иначе ощущение «не в своей тарелке» грозило затопить с головой.