за широким красивым кушаком, торба за плечами, очки на носу, перчатки на руках, а сугэгасу[3] на голове. Всё, молодой человек готов продолжить путь пешком.
— Барин, а барин, — начинает возница заискивающе.
— Чего тебе, возничий? — интересуется Ратибор, хотя прекрасно знает, о чём заговорит мужик. И, конечно же, он оказывается прав в своих догадках.
— А на чаёк не поспособствуете? — ласково улыбается мужик.
— Ты не довёз меня. На чай не заслужил. Пей воду из болота, — говорит шиноби твёрдо, а сам расправляет лямки торбы на плечах, готовясь к долгому пути.
— Эх, барин, — сокрушается мужик. Но тут же надежда в нём оживает вновь, и он продолжает: — А может, по доброте всё-таки поспособствуете? На чаёк-то?
— Владельцу ферм и инвестиций, держателю доходных акций, что возит путников для удовольствия, а ещё для любования природой, не подобает как-то клянчить чаевые. Не кажется ль тебе?
— Э-эх, не срослося, — вздыхает мужичок. И начинает ширять своего зверя под хвост и разворачивать повозку. — Ну, давай, худоба, пошевеливайся, — а уже встав на обратный путь, кричит молодому человеку. — Ну, прощайте, барин!
— Прощай, возница многословный, — отвечает ему Ратибор Свиньин, начиная спускаться с пригорка. И, сойдя вниз, остаётся на пустынной дороге совсем один.
⠀⠀
Никто не ждёт шиноби у очага, он редко куда-то торопится
Жизнь его проста, как чашка, в которой нет риса
Шиноби словно улитка на склоне. Весь его дом у него за плечами.
⠀⠀
И вправду, в его торбе имелось всё, что было нужно юноше. Чашка, ложка, нож для еды, ходули метровой длины, чтобы преодолевать глубокие места в хлябях, на концах ходуль — «пятки», чтобы они не уходили слишком глубоко в грязь и в ил под водою. Вместе с ними из торбы торчат концы бумерангов. Он носит с собой три штуки: два простых охотничьих и один боевой, у которого бьющий край имеет заточенную до бритвенной остроты железную пластину. Ещё в торбе был «стеклянный» дождевик. Конечно, великолепный розовый армяк Ратибора был хорошо провощён от простой воды, но если вдруг налетят жёлтые кислотные тучи, то лучше всё-таки защитить хорошую одежду и тело от обжигающей кислоты. Ещё у молодого человека в торбе был добрый кусок киселя из мидий, половинка хлебца из муки болотного каштана, несколько едких белых слив и баклажечка с коньяком из сладкого вьюна. Также там была пара чистого исподнего и две пары чистейших онуч[4], маска из отлично выделанной кожи саламандры — ведь случается так, что человеку в пути необходимо скрыть лицо, мало ли…, — толстая книга, завёрнутая в вощёную бумагу. А ещё там был запертый на ключ простой ларец из дерева обычной ивы.
Простой ларец в пару кило весом. Да.
Те, кто знает о шиноби не понаслышке, поговаривают, что главное оружие этих опасных бродяг — вовсе не копья и ножи, или какой-то там сай[5] в рукаве. Нет, знающие люди говорят, больше всего нужно опасаться того, что шиноби носят в своих торбах и никому никогда не показывают.
Миазмы. Они в большинстве случаев невидимы. Но для невидимых испарений у человека имеется обоняние. И оно юношу не подводило. Запах серных соединений в неподвижном и сыром воздухе тут, за холмом, стал ещё отчётливее. А пренебрегать запахами настоящий шиноби никогда не станет. Миазмы «хитры» и поначалу могут казаться просто дурными и безобидными запахами, на деле же оказаться газом, наполненным самыми серьёзными токсинами, от которых поначалу может просто закружиться голова, а после можно получить и ожог носоглотки, а дальше — и тошноту со рвотой, а если и это всё не заставит человека принять меры, миазмы приведут и к потере сознания. И всем известно, что человеку, путешествующему по хлябям, сознания лучше не терять. Ратибор Свиньин сам один раз видел бедолагу, что вот так вот просто упал на дороге рядом с чёрной жижей болота. Вернее, видел он то, что от него осталось. А остался от человека лишь чисто обглоданный костяк, завёрнутый в кое-как сохранившиеся одежды. И тогда его сенсей Соловец сказал молодому ученику:
— Запомни то, что видишь, Ратибор. Убил несчастного не монстр болотный, его сожрали черви и мокрицы, когда он, потеряв своё сознание, свалился рядом с берегом болотным. Жук-водянец и крепкий клещ речной, все побывали здесь на этой скорбной тризне.
— Всему виной миазмы? — догадался в те времена ещё мальчик.
— Несомненно, — подтвердил учитель.
В общем, Ратибор Свиньин насчёт болотных газов не имел никаких иллюзий и сразу натянул маску, что до сих пор болталась у него под подбородком. Да, дышать через слои ткани, пропитанные неприятным составом и толчёным углём, было нелегко, но юноша на тренировках и испытаниях прошёл в такой маске сотни километров, так что ему было не привыкать.
⠀⠀
⠀⠀Глава вторая⠀⠀
Он шёл бодрым шагом, уверенно ставя устойчивые гэта во влажный грунт дороги. Молодой человек смотрел и под ноги, и по сторонам. Он был внимателен и сосредоточен, так как места, окружавшие его, были переполнены всяческими опасностями. Но пока что он мог идти быстро, так как дорога была ещё относительно суха и не спустилась в низины, где её непременно начнёт заливать жижа из болот. А пока его даже не волновало то, что капли грязи долетали до его чистых онуч. Ведь невозможно ходить по болотам и не испачкаться. И тем более, обращать внимание на брызги, когда тебя подстерегают опасности… ну, например, в виде ядовитой однолапой жабы весом в пару кило, которая решила выпрыгнуть и смачно харкнуть прохожему человеку в глаза. Но жабе пришлось подползти для плевка поближе к дороге, и это её выдало. Ратибор сразу заметил колебания на ровной поверхности болота и уже был готов к атаке. И едва жаба распрямила свою единственную лапу и поднялась на метр от жижи, как он ловко сбил её древком копья; и весь выплюнутый животным яд разлетелся веером на дорогу, и ни капли его не попало на чистый армяк юного шиноби.
Жаба, поняв, что у неё не вышло и весь накопленный ею яд растрачен напрасно, тут же сиганула обратно в свою тёмно-серую грязь. А Ратибор улыбнулся. Погордился самую малость своей ловкостью, точностью и концентрацией и зашагал под мелким моросящим дождём дальше. И вскоре, буквально через несколько минут, едва он взошёл на пологий холмик, через который проходил его путь, юноша увидал на дороге впереди себя купеческий тарантас, который перевозил какую-то большую кубическую штуку. И штука та была ещё и нелегка, так как телега тащилась по грязи не быстро.
Тарантас был не так уж и далеко, а Свиньин знал, что передвигаться по этим местам с кем-либо намного безопаснее, чем в одиночку, и решил догнать тарантас. Поэтому прибавил шагу, едва не перейдя на бег, и меж тем разглядывал груз в повозке. А груз был интересен, громоздок и накрыт рогожей.
«Негабарит какой-то».
Когда шиноби догнал торговца, его онучи были изрядно забрызганы болотной жижей, но это его ничуть не смутило: что ж тут поделаешь — дорога. И сам купец был тоже в грязи. Он не ехал в тарантасе, а шёл рядом, держа вожжи и поправляя рогожу на своём объёмном грузе. Мужчина был высок, немолод, его видавший виды плащ был в грязи, но ни старость его верхней одежды, ни грязь не закрывали больших цифр на спине плаща, это была дробь «одна шестьдесят четвёртая». Торговец обернулся немного нервно, когда услышал чавкающие в грязи шаги шиноби. Во взгляде его поначалу был страх, но едва он рассмотрел того, кто его догонял, так даже помахал рукой, поправил под маской пегую бороду и пробубнил едва различимо:
— Шалом вам! Меня зовут Барух Левинсон. Я бизнесмен из Чемодановки.
— И вам шалом алейхем. Я шиноби Свиньин, — Ратибор, подходя ближе, тоже помахал торговцу рукой со всем возможным дружелюбием.
А тот оглядел его теперь внимательнее и заметил радостно:
— Борух Ашем, вижу… точно… Вы синоби! Или лучше говорить шиноби?
— Нас можно называть и так, и эдак, — кивает Ратибор; он улыбается, хотя его улыбки под маской не видно.
— Настоящий синоби, вон и копьё берёзовое при вас. Как хорошо, что вы тут появились, а то иду совсем один. А тут жабы. Одна недавно чуть моему козлолосю глаза не выжгла. Опасные, — он трясёт своими серыми от седины волосами, что свисают из-под маленькой шляпы до плеч, — опасные места, — торговец озирается. — А ведь дальше ещё и низины пойдут. Там вообще болото дорогу заливает.
— Согласен, здесь места небезопасны.
Торговец опять оглядывает молодого человека:
— А вы вон в онучах. Грязи-то не боитесь? У меня вон сапоги из кожи барсуленя, и то волнуюсь.
Он для демонстрации приподнимает левую ногу. У него и вправду были размятые временами, влагой и дорогами почти бесформенные сапоги высотою немногим выше щиколотки.
— К дорогам мне не привыкать, — отвечает молодой человек. — А грязь — извечный мой попутчик.
— Извиняйте, а вы врачевать идёте, — интересуется торговец, — или, быть может, того, — тут он подмигивает Свиньину, — зарезать кого решили?
— А это как пойдёт, как сложится дорога, — отвечает ему Ратибор.
На самом деле у него была миссия, его первая в жизни миссия, но разве шиноби будет распространяться о своих делах?
«Научись скрывать не только свои действия, но и помыслы», — гласило одно из первых правил в науке выживания, что постигал он с самого детства.
— Эй, Борух. — вдруг доносится из-под рогожи.
«Груз, кажется, заговорил!». Шиноби заинтересован.
Молодой человек смотрит внимательнее на то, что возвышается из тарантаса, и видит, как края рогожи расходятся и из-за неё на него смотрит человеческий глаз.
— Чего тебе, проклятый, чего ты вылезаешь? Сиди там себе спокойно, — возница одёргивает рогожу, закрывая глазу обзор.