— Я обещаю вам подумать. Я позже вас найду, до скорой встречи, — отвечает шиноби и наконец уходит от торговца.
⠀⠀
⠀⠀Глава двадцать девятая⠀⠀
Взгляд его был внимательный и изучающий. Бляхер словно хотел увидеть что-то в шиноби, то что-то скрытое, что внешне никак в юноше не отображалось.
— И как вам спалось, господин посланник? — наконец ответил он на приветствие Свиньина.
— Признаться, несколько тревожно было, — отвечал ему Ратибор. — На новом месте часто так бывает, был неспокоен сон, хоть и кровать отлична.
Тут один из трёх его помощников, конечно, тот, что в меховой шапке-шайбе, склоняется и что-то говорит Бляхеру на ухо. Тот только морщится: да знаю я. И продолжает:
— То есть… всё с вами благополучно? — а сам всё так же внимательно изучает юношу, буквально ест глазами. — Со здоровьем всё у вас в порядке?
— Не всё, признаться, только эта тема не предназначена для обсужденья, — на всякий случай врёт шиноби, так как оппонент всегда должен считать, что ты слабее, чем есть на самом деле. — Надеюсь, что моё недомоганье не помешает мне предстать перед судом раввинов мудрых, коего я жду. Жду с нетерпеньем и замираньем сердца…
Кажется, Бляхер хотел услышать от него что-то другое. После некоторого раздумья он наконец кивает согласно: ну хорошо, хорошо. И говорит:
— Совет раввинов соберётся сегодня к шести. Если здоровье вам позволит, приходите сюда, вас к ним проводят. Надеюсь, вы правильно ответите на все их вопросы, и они сочтут возможным допустить такого опасного человека, как вы, в наш дом.
— На то надеюсь я, — ответил ему шиноби и поклонился. Он вышел на улицу и пошёл к своему дому. Шел и думал:
«О здравии моём домоуправ справлялся. Его был неподделен интерес. И вряд ли вправду о моем здоровье печётся царедворец ловкий. Иные смыслы он искал в ответах, что давал ему я. Невольно… связь бросается в глаза меж отравленьем Муми этой ночью и странным интересом домоуправа к здоровью моему».
Так размышляя, он дошёл до своего дома и нашёл там Муми, которая, хоть и была бледна, но уже встала и что-то делала «по дому» возле печи, золу, что ли, выгребала, а увидав его, встала и, поклонившись, сказала:
— Доброго вам утра, господин… то есть Ратибор. Слава демократии…
— А вам желаю я здоровья, — отвечал шиноби, потом, окинув взглядом комнату, замечает, что на столе что-то есть, какая-то посуда, всё накрыто серой салфеткой, после подходит к ней, — ну что ж, глаза мне покажите ваши…
За одну ночь, конечно, кровь из белков глаз уйти не могла. Он пробует её лоб. Тот влажный, но не горячий. И тогда он спрашивает:
— Как самочувствие? С утра вас не тошнило? И в это утро не болел живот ли?
Муми всё ему рассказала, кажется, — и про слабость, и про частый стул, ничего от него она не утаила, ассистентка была даже рада ему рассказывать всё о своём самочувствии. И Ратибор понял, что, скорее всего, он первый, кто вообще вот так интересуется ею за всю её жизнь. И из её рассказа он уяснил, что кризис в общем-то миновал, но организм девушки до конца от токсина не очищен. И решил ей дать ещё угля. Да, пара таблеток лишними не будут.
— А вам вот завтрак с господской кухни принесли, — сообщила Муми, убирая салфетку с посуды и демонстрируя ему хорошую еду в трёх тарелках и одном стакане. Вкуснятина на вид и на запах. Он даже не знал названия одного из блюд. Да, сразу было видно, что это готовилось на господской кухне. И не только по посуде.
— Я есть не буду это, — наконец произносит шиноби.
— Не будете? — не верит своим ушам ассистентка. — Да как же так? Да поглядите, какая тут вкуснятина.
— Всё это нужно выбросить, я это есть не буду, — говорит ей Свиньин и таким тоном, что она и не посмеет больше возражать. — А вам тем более изыски не нужны. И пища самая простая вам потребна.
— Ой да, мне уже наши еду приносили, я поела кое как, — сообщает ему Муми. — а насчёт этой… Я уже научена, я помню этот найтмаре, этот кринж, что раздирал меня ночью, это было вообще не кул. Я теперь господскую еду в рот не возьму, но вам ведь можно. Вы-то ведь привычны к такому.
— Всё в мусорку, — настоял шиноби. — А сами ложитесь отдыхать, но дверь за мной заприте.
— Хорошо, Ратибор. Слава демократии, — Муми подошла к двери и заперла её за ним на засов.
⠀⠀
До шести часов у него ещё была куча времени. К тому же он и проснулся-то голодный, а теперь был голоден уже весьма. В общем, молодой человек поспешил к выходу из поместья, где опять видел долговязого привратника. Тот делал ему странные знаки рукой, кажется, хотел ему что-то сообщить, но так, чтобы этого их общения не видел никто посторонний, которых поблизости было немало.
Шиноби прекрасно помнил, что именно этот Киса наносил ему тайный и весьма неприятный визит вместе с революционеркой по имени Игнат, и поэтому с Кисой никаких разговоров вести отчаянно не хотел. Свиньин сделал вид, что тех несколько дёрганных знаков руками он не понял, после чего приветливо помахал привратнику рукой в ответ и прошёл в ворота как раз тогда, когда в них въезжала очередная телега с трутовиками. Привратник догонять его не стал, так как был очень занят, куча телег стояла у ворот, а также на дороге, ожидая въезда; поэтому Киса лишь вздохнул и покивал головой: и вам шалом алейхем.
Ратибор сразу, едва вышел из ворот, заметил того самого типа с небритым кадыком, что следил за ним вчера, но сегодня, к его удивлению, за ним пошёл какой-то другой тип.
«Он, видно, понял, что я его ещё вчера приметил. И славно это».
Но радовался молодой человек рано. Уже у дорогой вывески врача Левинсона, у которой он на секунду задержался, шиноби обнаружил другого шпика. Этот господин мало отличался от вчерашнего — лишь тем, что плащик у него был от дождя да шляпа почище. Его незатейливые попытки быть незаметным на Свиньина впечатления не произвели. Он делал вид, что общается с возницами, хотя те всякий раз, когда он заговаривал с ними, смотрели на него с нескрываемым удивлением: а это ещё что за хрен? Также этот шпик бестолково ходил из стороны в сторону и курил, останавливался посреди дороги, мешая движению, и задумчиво смотрел вдаль в те мгновения, когда шиноби глядел в его сторону.
«А это даже оскорбительно немного. Следить за мной приставлен полный недотёпа. Намнут ему сейчас бока возницы, иль кнут об голову сломают прямо здесь, — подумал шиноби, наблюдая за тем, как этого болвана обматерил очередной возница на дороге. — Вчерашний шпик намного был ловчее! — ему оставалось лишь угадать, на кого работает этот, но и угадывать он не стал. — Готов поспорить, дело прояснится само собой уже сегодня».
Так он решил и, уже почти не думая о слежке, пошёл искать себе завтрак. Тот ресторан, в котором он ужинал вечером, был, честно говоря, ему не по карману. Прекрасная скрипичная музыка и философские беседы с пьяными мудрецами влетали в копеечку, и поэтому он пошёл по Кобринскому, ловко, если не сказать, изящно перепрыгивая лужи и, несмотря на повсеместную грязь, умудряясь сохранять свои онучи почти в первозданной чистоте.
Свиньин перед тем, как отправиться в этот славный город, как и положено, готовился к визиту. Он изучал карту города по туристической брошюрке, из которой, кстати, узнал немало интересной информации, например о том, что сорокатысячный город славится на весь мир лучшей шавермой из саламандр, потому что местные саламандры обладают особым изысканным вкусом из одного элемента, присутствующего в местной грязи. Впрочем, то же самое он читал в туристических буклетах и других городов. И тут, на одной из оживлённых улиц, ему предоставилась возможность убедиться, вправду ли так хороши местные саламандры. Юноша остановился как раз напротив одного ларька, вывеска на котором гласила:
«Кафе «Сенная». Шаверма, шашлык и гуляш из барсуленины, студень из мидий, свежая аджика из ос. Острая, как ты любишь. Пиво. Заходи, дорогой, ты не даже успеешь пожалеть».
Ну и как тут можно было пройти мимо?
«Звучит двусмысленно, — заметил себе шиноби. Но он был уже очень голоден, а за стеклом небольшого окошка так смачно потребляли еду несколько человек. — Да, больно запахи влекут неудержимо. Зайду, взгляну, а если не придётся, пойду искать себе иное место».
Вокруг ларька и перед входом в него разливались глубокие лужи, а в лужах лежали камни для удобства их преодоления.
⠀⠀
⠀⠀Глава тридцатая⠀⠀
Вкусный жир, капая из мидий, шипел на углях, поднимался с белым дымком к потолку и, минуя вытяжку, наполнял заведение необыкновенными запахами. Естественно, никуда он не пошёл. Естественно, остался в этой забегаловке и, осмотрев то, что так аппетитно ели другие, заказал себе увесистую шаверму почти в локоть длиной и один шашлычок из мидий, к мидиям аджику, и ещё чай. Заплатив за всё всего двенадцать агор. Стал ждать, пока ему всё приготовят, заодно наблюдая за приготовлением еды. Шаверму ему ваял черноволосый человек, который безусловно, знал в шавермах и соусах толк.
«Даже не успеешь пожалеть», — вспомнил шиноби девиз на вывеске перед заведением.
Но пока ему выкладывали на поднос его завтрак и обед, тот бестолковый тип, что тащился за ним от самых ворот поместья, тоже забрёл в забегаловку. Заглянул воровато, потом всё-таки вошёл, а затем и деловито огляделся и, делая вид, что даже и не смотрит на Свиньина и его поднос, начал скрупулёзно изучать ценники на еду. И, видимо, не удовлетворившись ценой, махнул рукой, типа: да чтобы вы все сдохли с такими ценами, и вышел на улицу.
«Ну вот, теперь спешить уже не нужно, спокойно можно есть и новых ждать знакомств», — решил молодой человек, поглядев этому человеку вслед, а после нашёл себе место в углу этого небольшого помещения.
Все знают, что с мидиями нужно быть осторожными, уж больно они быстро портятся. Но юноша знал верные способы отобрать подпорченные. Он едва дождался, пока шашлычок снимут с огня. Его годами учили выдержке и хладнокровию, но тут Ратибор не вытерпел и начал сгрызать мидий с шампура, не дожидаясь пока те остынут.