И поэтому он согласно кивнул. И тогда Сурмий спросил:
— Как вы считаете, вас допустят до подвалов?
— Предполагаю, что вероятность высока.
— Основания для подобных предположений?
— Заинтересованность Бляхера. — Отвечает Свиньин чуть подумав. — Он хочет замять этот инцидент. Ему не нужен конфликт с домом Гурвицев.
— Да. Наверное. — Чуть подумав, согласился с юношей резидент. — У него и так всё хорошо, ему не нужна лишняя напряжённость.
— Вот только… — Начал было юноша и замолчал, как бы задумавшись.
— Продолжайте, — настоял Сурмий.
— Вот только мне кажется, что центр переоценивает значение проникновения в нижние этажи дома. До лабораторий и арсеналов меня всё равно не допустят. Меня не пустят ниже морга, а морг судя по данным, находится на минус втором этаже. Чуть ниже продовольственных складов. Так что…
— В центре это прекрасно понимают, — заверил юношу резидент. — Там будут рады любой собранной вами информацией. Подвальных площадей вечно не хватает. Также туда, на нижние этажи, усложнена доставка питания для големов и эмбрионов. Например, часть големов может быть расположена и на верхних этажах подвалов, они много едят и естественно много гадят, для их обслуживания нужно много народа, не всегда всех големов держат в нижних бараках, так же некоторые баки с биоматериалами стоят на верхних этажах. В лабораториях просто не хватает на всё места. Что-то просто может быть сложено у проходов и лестниц… Мелочей в этом деле нет, а перепроверить не получится, у вас будет всего одна возможность заглянуть в подвалы. Обязательно проследите за планами этажей. Если есть перепланировка, или увидите подготовку к ремонтным работам, мешки с цементом, арматуру или трубы, обязательно всё для себя отметьте.
— Это мне понятно, — кивал юноша. И заверил резидента. — Всё что увижу — запомню.
— Ну а как там с контактами в поместье?
— Ну… Скажем так, — начал юноша. — Кое-что есть.
— Вот как? — Оживился Сурмий. — Что-то интересное?
— Президент пытмарков Лиля. — Произнёс Свиньин, внимательно следя за реакцией резидента. И он не ошибся в своих предположениях. Тот остался почти невозмутим, услышав кандидатуру молодого человека: ему было неинтересно.
— Я видел её пару раз… — Вспоминает Сурмий. — Но пытмарки… Это не интересно, возни с ними много, а результат околонулевой. Сегодня он активно сотрудничает, а уже к вечеру в биобаке на переработке, съел грибов, выпил латте с лавандой, расслабился, решил похвастаться, сболтнул лишнего — и свои же его тут же и заложили.
— Ну, за неимением речных омаров едят болотных устриц, — заметил ему юноша. — Тем более, что она только что весьма эффективно и жёстко подавила мятеж, и Бляхер встал на её сторону. Не дал её свергнуть.
— Вот как? — тут уже резидент заинтересовался.
— Да. У неё твёрдый характер, при слабых мозгах. Хорошая комбинация. Она держит пытмарков в кулаке. Скорее всего поэтому Бляхер её и поддержал при попытке переворота. — Продолжал Свиньин. — К тому же она имеет свободный выход в город, могла бы выполнять роль наблюдателя или связной. Всё-таки она имеет доступ на нижние этажи поместья. Она распределяет рабсилу.
— Да, Ратибор, в этом что-то есть, — чуть подумав согласился резидент. — Возможно вы правы. Возможно её стоит взять в разработку.
— Стоит-стоит, она почти готова к сотрудничеству. — Уверял его Свиньин. — Она поэтесса. Пишет стишки под грибами.
— Хорошие? — Поинтересовался резидент.
— На любителя… Грибов, — пояснил юноша. — Впрочем, она неплохо отражает действительность. Вот только требует, ну, во всяком случае, от всех своих подчинённых, обращаться к себе через форму местоимения третьего лица среднего рода.
— Она — оно? — Уточняет резидент.
— Она — оно, — подтверждает молодой человек. — Это у свободолюбивых сейчас тренд такой.
— Да, я слышал об этом. Скорее всего это косвенный признак дегенеративности.
— Дегенеративность? Ну, да… Не исключено, — согласился Ратибор. — А в совокупности с низким интеллектом, она может послужить нам с искренним непониманием происходящего.
— Всё, убедили, убедили, — произнёс Сурмий. — Берём её в разработку. Вы сказали, что она пишет стихи?
— Да, поэтому грошовая брошюрка смехотворным тиражом сблизит её с нами. Главное, чтобы выпустило книгу известное издание. Нужно потешить её самолюбие.
— Согласен, — кивает резидент. — Поэтам нужно признание.
— Именно, именно, — говорит Свиньин.
— Думаете заняться этим сами?
— Боюсь, что времени на это у меня не будет… — Отвечал юноша чуть погодя. — Завтра, послезавтра решится вопрос с моим допуском в подвалы. Так что… Мне будет не до поэзии.
— Понимаю. Я займусь поэтессой. Завтра же запрошу в центре субсидий на эту операцию, и как только получу согласие, готов начать. — Говорит Сурмий. И продолжает. — А как вы мне её передадите?
— Может… Представлю вас как агента издательства? Или… — Ратибор замолчал, понимая, что для резидента это будет означать определённый риск. Сам-то он пользовался, хоть и относительной, но всё-таки дипломатической неприкосновенностью. У резидента такой неприкосновенности не было. — Или надо что-то придумать.
— Придумаем. — Заверяет его Сурмий. — Как только получим одобрение центра, сразу за это дело и возьмёмся. А больше у вас на примете никого нет? — Сурмия явно не удовлетворял столь скромный выбор кандидатов в агенты. Президент пытмарков — конечно же мелочь. Сам же он, не имея доступа в поместье, не имея возможности даже близко подобраться к лицам там обитающим, был очень ограничен в возможностях вербовки.
— Ну, хорошо… — Согласился юноша. — Я правда не хотел забегать вперед… В общем есть ещё один человек. Человек интересный…
— Надеюсь из богоизбранных? — Оживился Сурмий.
— Из богоизбранных, — подтвердил юноша. — Зовут Аарон Кун. Он писарь из бухгалтерского контроля. Молод, не глуп…
— Каков процент чистой крови? — Это было первое, чем интересовался резидент.
— Четверть. — Ответил юноша.
— Не густо, — с сомнением произносит Сурмий. — Это на улице любой человечек с четвертью — король, а там в поместье… Четвертина. Не Бог весть что.
— Вы абсолютно правы, — соглашается с ним Ратибор. — Поэтому это наш человек.
— Наш? — Переспрашивает резидент. — Предмет вербовки?
— Честолюбие! Он закончил школу с медалью, курсы бухгалтеров с отличным рейтингом, а занимает должность третьего помощника четверного клерка. — Стал объяснять Свиньин. — Очень от этого печалится.
— Недооценка? Оскорблённое самолюбие? — Сурмий улыбается. — Наш человек.
— Тем более он молод, его обуревают желания, а женщины у него нет, есть только потенциальная невеста. Но она с ним знаться, кажется, не хочет, так как у него маленькое жалование.
— Ну, что же, — говорит Сурмий. — О нём стоит подумать.
— Да, стоит, — соглашается молодой человек. — У вас есть какая-нибудь яркая женщина на примете?
— Женщина? У меня? — Резидент смеётся. — Господин Свиньин, я состою на ставке учителя танцев в танцевальном клубе «Весёлый ногодрыг». У меня есть на примете как минимум пол дюжины таких горячих женщин, что у вашего бухгалтера кровь закипит.
— Танцевальный клуб? — Переспросил юноша.
— Клуб для знакомств нищих выпивох и потасканных жизнью женщин. — Пояснил резидент. — Он находится ближе к центру, на улице Скользких лещей. Вы сразу найдёте большое здание с кривыми дверями и фонарём.
— Кривые двери и фонарь. — Повторил молодой человек и уточнил. — А женщины, наверное, все как одна, возраста, исключительно, бальзаковского.
— Любитель вина и женщин Бальзак, узнав возраст тех дам, которых называют его именем, как минимум, поперхнулся бы, — заверил его Сурмий. — Кстати, встречаться нам лучше в клубе, я работаю там каждый вечер с девяти часов, кроме понедельника. Там меня знают под именем Танцор Гарик. Там вечно толчётся куча народа, а здесь у меня очень бдительные соседи. Могут и донести, сами понимаете — демократия.
— Понял, шабак не дремлет, — кивает Свиньин, — в клубе — значит в клубе. И как я понимаю, вы намереваетесь вытащить Куна в ваш клуб? И именно там познакомить его с нужной женщиной.
— Именно так я и намереваюсь поступить. — Отвечал Сурмий. — Сведу их, и уж не сомневайтесь, если у него нет постоянной женщины, он будет наш.
— Да, согласен, это разумный план. А как же нам его вытащить на свидание? Он ведь, скорее всего, не покидает поместья, — интересуется Свиньин.
— Скорее всего, — соглашается резидент. — У него нет нужды, у него есть комнатка, его там кормят… В городе у него, к примеру, мама.
— Выходить на него через маму? Неопределённо долго, — сомневается Ратибор. — А вдруг у него и мамы в городе нет. А я, как вы сами понимаете, доступа в бухгалтерию не имею.
Но эта ситуация только для молодого человека была трудноразрешимой, для такого опытного резидента как Сурмий, вопрос был вполне себе решаемым:
— Тогда нам пригодится ваша поэтесса.
— Конечно же! — соглашается Ратибор. — Разумеется, у неё-то есть доступ во все помещения поместья.
— Почти во все, — уточнил резидент. — В лаборатории и арсенал её вряд ли пускают, но уж принести молодому бухгалтеру записочку от поклонницы, она точно сможет.
— Ну разумеется, — соглашался молодой человек.
— И вы полагаете, что использовать её лучше в тёмную?
— Только в тёмную, — был уверен Свиньин. — Пытмарки подвержены депрессиям и перепадам настроения. В общем нестабильны, кто знает, что будет у неё на уме во время очередного приступа хандры. Куда она побежит? — Он развёл руками демонстрируя полную непредсказуемость обсуждаемого субъекта.
— Возможно вы правы, — не сразу согласился резидент. — Но ведь она, рано или поздно, может и догадаться, что её используют?
— Она? Догадаться, что её используют? — молодой человек засмеялся. — Ну, это вряд ли… Уж очень сильно она любит демократию. В общем предлагаю начать работу с неё.